Книга Эти удивительные животные. Самые неожиданные факты о братьях наших... разумных - Вирджиния Морелл

Мы заняли наши места и ждали появления Аи и ее десятилетнего сына Аюму. Его отцом был Акира, доминирующий самец группы.

– Вы только не волнуйтесь, когда войдет Аюму, – сказал Мацузава. – Он может плюнуть на вас, но попадет в стекло. Если вы не будете реагировать, то он перестанет. Но если вы покажете, что боитесь, то он будет вести себя еще хуже. Он может быть очень непослушным мальчиком.

Аи и Аюму должны были тестировать отдельно в двух разных кабинах, подобно тому, как психологи проверяют мать и ее ребенка в разных комнатах. Мы уже слышали, как два шимпанзе улюлюкали и спешили к нам. Ровно в 9:00 один из исследователей нажал на кнопку, дверь в кабину для тестирования открылась, и вошли Аи и Аюму. Аи было тридцать три года, ее черная шерсть поредела от постоянного вычесывания других самок, кожа на лице была покрыта пятнами и кое-где уже виднелись седые волоски. Когда она увидела Мацузава, которого знала в течение тридцати двух лет, она нежно вскрикнула и уселась перед своим монитором с сенсорным экраном. Он был соединен с автоматом, который выдавал вкусное вознаграждение, когда она правильно выполняла задание.

Аюму, чье имя означает «Прогулка», побрел в свою будку, ведя себя при этом дерзко и резво. Меня, незнакомку, он заметил сразу же. Он прижался к стеклу и плюнул в мою сторону, но это было не очень угрожающе, и мне было легко его проигнорировать. Я продолжала наблюдать за его матерью, которая мне слегка кивнула, – этого было достаточно, чтобы дать мне понять, что она приняла мое присутствие. Ее спокойствие и мое собственное поведение (я вела себя тихо и не проявляла никаких эмоций, как и советовал Мацузава) скоро привело к желаемому результату, и Аюму прекратил свои выходки. Между тем Аи нажала белую кнопку на своем экране, и тест начался.

– Аи проходит тест на поиск соответствующих объектов, – объяснил Мацузава. – Она увидит японский символ, обозначающий цвет, и должна будет выбрать квадрат соответствующего цвета. Чтобы выяснить, действительно ли Аи понимает значение символов, тест постепенно усложняется. Например, символ, обозначающий красный цвет, может быть синего цвета или какого-нибудь другого, но Аи по-прежнему должна выбрать красный квадрат.

Когда люди проходят аналогичный тест, мы автоматически замедляемся, чтобы обдумать ответ. Исследователи засекали время, которое требовались Аи на ответы, чтобы узнать, были ли у нее аналогичные задержки, пока она терпеливо подбирала цвета и символы, получая кусочек моркови или яблока за каждый правильный ответ.

Пока Аи работала за компьютером, Аюму шлепнулся перед своим монитором, где он проходил различные тесты на память. На экране вспыхнули цифры от 1 до 9, все одинакового размера и белого цвета. Они были беспорядочно разбросаны по всему экрану. Когда Аюму дотронулся до первой цифры на экране, все остальные цифры исчезли за белыми квадратами. Предполагалось, что Аюму должен был запомнить расположение цифр и нажимать на белые квадраты в порядке возрастания. Другими словами, он должен был запоминать цифры и их местоположение, причем делать это очень быстро, потому что цифры закрывались квадратами в течение 650, 430 или 210 миллисекунд в зависимости от теста. Через 210 миллисекунд цифры снова вспыхнули на экране и опять исчезли за белыми квадратами. Отследить местоположение каждой цифры было невозможно; нужно было охватить всю картину целиком с одного взгляда. Тем не менее Аюму почти всегда успешно проходил этот тест. Ему удавалось набирать почти 80 % правильных ответов.

– Это означает, что у него есть образная, то есть эйдетическая, память, – сказал Мацузава. – Он способен удерживать в памяти образы увиденных предметов.

К тому же Аюму мог удерживать эти образы в своей памяти в течение длительного времени. Позже, вернувшись в свой кабинет, Мацузава показал мне видео, на котором Аюму проходит тест. В середине теста в лаборатории что-то разбилось, и шимпанзе отворачивается от экрана, чтобы посмотреть, что это такое. Невероятно, но когда он возвращается к тесту десять секунд спустя, он продолжает там, где остановился, и нажимает на квадраты в правильном порядке.

– Вы или я, мы не сможем этого сделать, мы не способны сохранять кратковременное воспоминание так долго, – сказал Мацузава. – Эта особенность характерна только для разума шимпанзе. Этому невозможно научить. Это их способ видения мира.

В тот же день я попыталась пройти один из основных тестов памяти. Девять номеров светились на экране полные 650 миллисекунд (по крайней мере, чтобы у меня был шанс), а затем скрылись за белыми квадратами. Я смогла нажать четыре и один раз даже цифру пять в правильном порядке, но только при очень большой концентрации. Когда же тест начал ускоряться, мои результаты резко снизились. Я не шла ни в какое сравнение с Аюму.

Аюму познакомился с компьютерными тестами, когда сидел у матери на коленях, будучи еще младенцем. Его мать хорошо справлялась с тестами, но Аюму всегда был лучше. Сохранит ли Аюму свою способность, когда вырастет, еще предстоит выяснить.

– Именно это мы и хотели бы узнать, – произнес Мацузава и добавил: – Для шимпанзе, у которых нет сложного языка, образная память играет очень важную роль, особенно в процессе социального взаимодействия, когда выражение лица другого индивидуума может быстро меняться.

Аюму, будучи младенцем, никогда не вырывался, сидя на коленях у матери перед экраном компьютера, и никогда не пытался дотронуться до него. Он просто смотрел. Со временем Мацузава дал молодому шимпанзе свой собственный небольшой сенсорный экран, который Аюму начал осторожно исследовать. Когда Мацузава начал изучать, каким образом молодые дикие шимпанзе в лесу Боссу, в Гвинее, учились использовать камни, чтобы разбивать пальмовые орехи, он заметил проявление подобного поведения. Мать шимпанзе не учит специально своих детей. Они не берут своих детей за руки и не зажимают камень у них в ладошках, как сделали бы наши матери. Они просто позволяют своим детям наблюдать.

– Так мастера обучают своих подмастерьев, – сказал Мацузава. – Мать ничего не объясняет. И ее ребенок, подмастерье, учится, внимательно наблюдая за ее действиями.

Мать не возражает, если ее мальчик украдет ядро из ореха, который она только что разбила. Она никогда не ругает его, не бьет и не проявляет нетерпения. Она просто кладет еще один орех на свой камень-наковальню и бьет его камнем-молотком, в то время как ее малыш стоит рядом, наблюдает и таскает вкусные ядра. Со временем, сказал Мацузава, молодой шимпанзе будет играть с камнями или попытается положить орех на камень – так он учится путем наблюдения и методом проб и ошибок. В возрасте четырех или пяти лет, когда шимпанзе становится достаточно взрослым, чтобы схватить камень, он или она начинают самостоятельно успешно раскалывать орехи[36].