Книга Кукловоды Третьего рейха - Валерий Шамбаров

22. Хасан и Халхин-Гол

После бойни, устроенной японцами в Нанкине, президент Рузвельт заговорил о том, что надо бы помочь Китаю. Но… никаких официальных шагов по обузданию агрессоров не предпринималось. Впрочем, японцев никто не квалифицировал в качестве агрессоров. Та же Америка отнюдь не прекратила поставлять им нефть и другие стратегические товары [117]. Впоследствии американцы разводили руками и пытались оправдывать свое поведение. Дескать, прекращение поставок и дипломатические демарши могли оскорбить Токио, сорвать возможности мирного урегулирования, подтолкнуть к более масштабной войне…

При этом оставлялись в тени некоторые «мелочи». Если бы поставки оборвались, то японцы могли оскорбляться сколько угодно — но продолжать войну они оказались бы не в состоянии. Но требовалось ли американцам прекращать ее? Обе стороны покупали у них военные товары, и к тому же японцы подрывали в Китае позиции англичан и французов. Придет время, США успешно займут их место. Наступление захватчиков развивалось напористо и планомерно. После Нанкина китайские войска стали панически бояться японцев. При атаках, а особенно при угрозах обходов, сразу же катились прочь. Попасть в плен, под расправы, не хотел никто. Пали крупные города Ханькоу, Кантон. Снова были зверства, разве что масштабами поскромнее. Расстрелянных и зарезанных считали не сотнями тысяч, а просто тысячами.

Но и японцы несли потери, выдыхались. Наконец, сказывалось зазнайство. Они уже не считали китайцев серьезным противником, пренебрегали уставами, действовали легкомысленно — без разведки, без достаточного материального обеспечения. В марте 1938 г. под Тайэрчжуаном они потерпели первое поражение. На этом участке у японцев располагалось 3 дивизии, а китайцы стянули против них 10 дивизий, в том числе отборные части, подготовленные немецкими и русскими инструкторами, в воздухе действовали советские летчики. В общем-то, одолели числом, но сам факт победы стал впечатляющим. Приунывшие солдаты Чан Кайши приободрились.

А японцы пришли к выводу, что зарвались. Настала пора приостановиться, попрочнее освоить занятые территории, а потом уж двигаться дальше. Сражения прервались очередными переговорами, однако завершились они весьма своеобразно. Второе лицо в китайском руководстве и партии Гоминьдан Ван Цзинвэй давно уже проповедовал, что надо сдаваться. Разумеется, такие его настроения пришлись по душе Японии. С ним навели контакты, перемолвились, а почему же он, столь разумный деятель, остается вторым лицом? Не пора ли стать первым? В итоге Ван Цзинвэй открыто перешел на сторону захватчиков. Принялся под контролем японцев формировать второе правительство Китая.

Кроме Маньчжоу-го и Внутренней Монголии, возникло новое марионеточное образование — Китайская республика Ван Цзинвэя. На территориях, оккупированных японцами. Но ему позволили создавать собственную армию. В некоторой степени это оказалось благом для китайских солдат. Пленных прекратили уничтожать поголовно, черпали из них пополнение для Ван Цзинвэя. Хотя и соблазн оказался серьезным. Китайская армия и без того была не лучшего качества, ее уже больше десяти лет раздирали гражданские войны. А теперь появилось место, куда можно перебегать! Воины стали перекидываться то на одну, то на другую сторону.

Неплохо работала и японская пропаганда. Она фактически перехватила антиимпериалистические лозунги Гоминьдана. Чьи интересы защищает Чан Кайши? Колонизаторов, Англии и Франции! А Япония противостоит им! Провозглашалось, что создается «Азиатская сфера взаимного процветания», эдакое братство азиатских государств и народов — ну а Япония в общем союзе выступает старшим братом. Или отцом. Которого надо слушаться, который поможет выгнать «чужих», европейцев и американцев.

На деле «Страна Восходящего Солнца» выступала куда более жестоким и хищным колонизатором, чем западные державы. Экспансия становилась сверхзадачей, но природные и материальные ресурсы Японии были слишком ограниченными. Поэтому и очередность завоеваний оказывалась ступенчатой. Захватам предстояло кормить и обеспечивать следующие захваты. Наращивалось производство китайских рудников и шахт, строились заводы и фабрики — покоренные провинции обеспечивали их дешевой рабочей силой. Продолжалась и политика наркотизации. Например, в Кантоне после захвата японскими войсками открылось 329 легальных опиумных притона, а число нелегальных оценивали в 2100–2200 [117]. Откачивались средства, закреплялось владычество.

Но интересы Японии отнюдь не ограничивались Китаем. Токийские политики и предприниматели уже давно косились на советские земли. Они выглядели ох как соблазнительно! Возникали глобальные проекты: если прибрать к рукам неисчерпаемые природные богатства Сибири и добавить к ним неисчерпаемые людские ресурсы Китая — то ведь это будет означать неоспоримое владычество в Азии! А дальше, глядишь, и во всем мире. Но при оценках, насколько реальны подобные проекты, возникали споры [59].

Одна часть японского руководства полагала, что Красная армия слаба, а Сибирь малолюдна, овладеть ею будет легко. Такие настроения поощряли и американцы с англичанами, стараясь повернуть японскую агрессию в северном направлении. Их спецслужбы и дипломаты подбрасывали действительные или мнимые факты, способные подтвердить эту точку зрения. Но среди генералов и офицеров старшего поколения было немало участников русско-японской войны, интервенции в годы гражданской войны. Они помнили, как умело и сурово сражались русские под Порт-Артуром, в Маньчжурии. Помнили яростные столкновения с сибирскими партизанами. Предостерегали — это не китайцы, это противник куда более серьезный.

Впрочем, и старые вояки были не против что-нибудь прихватить на севере — если получится. Поэтому от словесных споров перешли к выяснениям на практике, кто прав? Начали осторожно, с прощупываний. На границе начались мелкие провокации. А иногда не такие уж мелкие. Например, 30 января 1936 г. у Мещеряковой пади на советскую территорию двинулось около роты японских и маньчжурских солдат. В разыгравшемся бою пали 4 наших пограничника, а неприятель откатился, оставив 31 мертвое тело. В ноябре того же года у Гродеково произошел еще один бой, перебили 18 японцев. Стычки и перестрелки мелких групп, нарядов, одиночных солдат насчитывали десятками.

15 июля 1938 г. в Приморье случилась еще одна рядовая стычка — так казалось сначала. На участке Посьетского погранотряда 5 японцев нарушили границу. Залезли на сопку Заозерная, вели рекогносцировку и фотосъемку. Наряд пограничников заметил их, попытался задержать. Один был убит, остальные скрылись. Но по поводу этого инцидента выступили вдруг дипломаты Японии и Маньчжоу-го. Заявили, что сопки Заозерная и Безымянная возле озера Хасан принадлежат им, потребовали убрать оттуда наших солдат [37].

Наркомат иностранных дел выкопал из архивов документы и карты по демаркации границы, предъявил их японскому послу в Москве — там однозначно было показано, что сопки находятся на советской земле. Не тут-то было! 29 июля японцы воспользовались густым туманом. Целая рота подобралась к русским позициям на Безымянной. Там находились всего 11 пограничников под командованием лейтенанта Махалина. Они встретили врага огнем пулемета и винтовок, гранатами. Положили до 40 неприятелей, но атаки повторялись, и Махалину пришлось отступить. Через некоторое время к нему подошло подкрепление, контратакой японцев вышвырнули вон. Тогда и японцы принялись наращивать силы. Ввели в бой два полка…