Книга Если завтра в поход... - Владимир Невежин

6 сентября 1940 г. по постановлению Политбюро ЦК ВКП(б) А.А. Жданов стал осуществлять лишь общее наблюдение за работой Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), а начальником управления был назначен Георгий Федорович Александров (1908-1961). Согласно характеристике Г.В. Костырченко, Г.Ф. Александров являлся «ярким представителем новой плеяды карьерных партидеологов».[519]

Александров родился в Санкт-Петербурге в семье рабочего. В годы Гражданской войны оказался сиротой, воспитывался в детском доме и в трудовой колонии г. Борисоглебска (Воронежская обл.). Закончил губернскую совпартшколу в Тамбове. Став членом большевистской партии в 20-летнем возрасте, Г.Ф. Александров вскоре переехал в Москву. В 24 года Александров получил диплом Историко-философского литературного института (ИФЛИ). Затем учился в Институте красной профессуры, в Коммунистическом университете преподавателей общественных наук (КУПОН), работал в редакционно-издательском отделе Исполкома Коминтерна (1938-1939 гг.). Преподавал марксистско-ленинскую философию на философском факультете ИФЛИ, являлся проводником сталинских идей в деле искоренения политических врагов – «троцкистов» и «бухаринцев». Исполнял обязанности декана, заведовал кафедрой истории философии, философским отделением, являлся секретарем парткома ИФЛИ.

В январе 1939 г. Г.Ф. Александров был назначен заместителем руководителя Агитпропа. С образованием УПА ЦК ВКП(б) Александров стал заместителем начальника, заведующим отделом партийной пропаганды. В феврале 1941 г. на XVIII Всесоюзной конференции ВКП(б) он был избран кандидатом в члены ЦК большевистской партии. Г.Ф. Александров не владел иностранными языками, его трудно было отнести к числу начитанных людей. Но это не помешало ему, как и Л.З. Мехлису, получить докторскую степень (по специальности философия).[520]Лично знавший Александрова писатель К.И. Чуковский давал ему следующую характеристику: «Он бездарен, невежественен, хамоват, туп, вульгарно-мелочен… Нужно было только поглядеть на него пять минут, чтобы увидеть, что это чинуша-карьерист, не имеющий никакого отношения к культуре».[521]Столь же негативной была характеристика, данная Г.Ф. Александрову М. Джиласом. Югославский политический и военный деятель вспоминал: «Александров не произвел на меня никакого определенного впечатления – неопределенность, почти безликость и была главной, отличительной его чертой. Он был невысок, коренаст, лыс, а его бледность и полнота показывали, что он не выходит из рабочего кабинета».[522]

Ближайшими помощниками Г.Ф. Александрова по УПА являлись Д.А. Поликарпов (1905-1965) и А.А. Пузин (1905-1987). В возрасте 34 лет Поликарпов стал заведовать отделом культурно-просветительских учреждений Управления пропаганды и агитации ВКП(б), а в 35 лет – утвержден первым заместителем начальника УПА. А.А. Пузин, занимавший с августа 1939 г. должность начальника отдела агитации УПА ЦК ВКП(б), был назначен заместителем начальника и заведующим отделом печати. С ноября 1940 г. он также стал ответственным редактором журнала «Большевистская печать».

20 сентября 1938 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление о предварительном утверждении в должностях в ЦК партии работников ряда наркоматов, в том числе – Наркомата иностранных дел.[523]Это постановление, в частности, касалось и отдела печати НКИД. Секретариат ЦК 23 июня 1940 г. утвердил Н.Г. Пальгунова (1898-1971) заместителем заведующего, а 17 июня 1941 г. – заведующим отделом печати Наркоминдела.[524]

Пальгунов с 1920 г. находился на партийной работе, являлся редактором областных газет в Курске и Ярославле. В 1934-1940 гг. он был корреспондентом ТАСС в Иране и Финляндии, заведующим отделом ТАСС в Париже. Судя по воспоминаниям людей, знавших его по совместной работе, Н.Г. Пальгунов обладал характерным качеством – осторожностью, причем «на грани фантастики». В НКИД ходил анекдот: даже о том, что в Париже льет дождь, Пальгунов сообщал из французской столицы, ссылаясь на публикацию местной газеты «Тан».[525]

Пальгунов в своих мемуарах утверждал, что двери отдела печати Наркомата иностранных дел «были широко открыты для всех обращавшихся в него советских людей», и туда, в частности, заходили деятели культуры, среди которых он называл И.Г. Эренбурга.[526]

А вот как сам известный писатель рассказывал об одной из таких встреч. По возвращении из Парижа в Москву в 1940 г. Эренбург пытался опубликовать стихи о трагической судьбе поверженной нацистами Франции. Получив отказ, он обратился к Н.Г. Пальгунову. Тот никак не мог поверить, читая лирическое стихотворение Эренбурга, что упоминавшееся в нем слово «явор» означает всего лишь дерево, разновидность клена. При этом Пальгунов вопрошал: «Вы понимаете, какая на мне ответственность?».[527]

Подобная осторожность заведующего отделом печати НКИД, однако, была вполне обоснованна. По образному выражению З.С. Шейниса, Н.Г. Пальгунов буквально «ходил по лезвию ножа»:[528]судьбы его предшественников, работавших в этом отделе, сложились трагически. Чувствительный урон НКИД был нанесен в результате увольнений, преследования и осуждения в 1930-е гг. значительной части его наиболее квалифицированных кадров.[529]После снятия с поста наркома иностранных дел М.М. Литвинова репрессии обрушились на головы его ближайших сотрудников. В мае 1939 г. подвергся аресту, а затем был осужден заведующий отделом печати НКИД Е.А. Гнедин. 19 декабря 1939 г. решением Секретариата ЦК ВКП(б) освобожден от работы заместитель заведующего отделом А.П. Медведев, который дал согласие на публикацию статьи, «грубо противоречившей внешней политике СССР». Более того, ему вообще было запрещено работать в НКИД.[530]

Трагическая участь постигла профессора философии А.А. Щеглова, назначенного заведующим отделом печати НКИД после ареста Е.А. Гнедина. Щеглову по роду службы приходилось бывать на приемах в сталинском кабинете в Кремле.[531]После одного из таких приемов он позволил себе сказать «лишнее» о содержании разговора со Сталиным и Молотовым, был арестован и просидел в лагерях до 1956 г..[532]