Книга Седьмое море - Наталья Андреева

— Дмитрий Александрович, все собрались и ждут вас.

— Погоди, — махнул рукой Сажин. Девушка исчезла. — Значит, ты хочешь, чтобы я сделал твою работу. Разводишь меня. Ловко! — Он вдруг рассмеялся. — А ты мне нравишься! Лад но, жди.

И встал.

— Чего ждать? — спросил Алексей, тоже поднимаясь.

— Он придет, — коротко сказал Сажин и вышел из кабинета.

«Лучше бы было тебе, Даниил Валерьевич, сегодня утром написать явку с повинной, — подумал Алексей, выходя следом. — Но ты сам нарвался».

— Поговорить надо, — сказал Сажин в телефонную трубку. На том конце эфира был Дан. — Приезжай ко мне.

— К тебе? — удивился тот.

— А что странного? Ты давно уже не был у нас в гостях.

— Ну, хорошо… — Голицын замялся. Потом всетаки спросил: — Чтото случилось?

— Мы обсудим, как тебе жить дальше. Жду.

«Сажин! — усмехнулся он. — Как всегда, немногословен. А если разговор об Алисе? Леня всетаки принес шефу компромат? Вот было бы здорово!»

С этой радостной мыслью Дан и поехал к Сажину. Один раз не больно.

— Он у себя в кабинете, — сказала Даша вместо «здравствуй», открыв гостю дверь.

Дан было по привычке потянулся губами к Дашиной щеке, «привет, моя девочка», но Даша отстранилась. На ее лице было выражение, к которому Дан не привык. Брезгливости, что ли. Ему стало не по себе.

«Может, у нее критические дни», — мысленно усмехнулся он, проходя в маленькую комнату, которую Даша громко называла кабинетом. Сажин сидел за письменным столом.

— Проходи, садись, — сказал Дима. — Хочешь, на стул, а хочешь, на диван.

Дан подошел к столу и только тут заметил, что перед Сажиным лежит пистолет. Дверца сейфа была открыта. Дан посмотрел на пистолет и вздохнул с облегчением, потому что тот был на предохранителе. В прошлый раз Сажин оружие с предохранителя снял. Когда они говорили о Даше. Значит, сегодня не так все серьезно. Поругает и отпустит.

— Оружие решил проверить? — усмехнулся Дан. — Смазать и почистить?

— Помнишь, я тебе говорил, что если ты притронешься к моей жене, я тебя убью?

— Дима, да не было ничего!

— А что случилось в новогоднюю ночь на открытой палубе?

— Мы просто были пьяные, — хрипло сказал он.

— Я свое слово всегда держу.

— Дима!

— Если ничего не было, что же ты так испугался? Ты мне сейчас все расскажешь! — повысил голос Сажин. — Я от тебя хочу это услышать!

Дан посмотрел ему в глаза и вдруг испугался. А ведь и в самом деле убьет! В какомто отчаянном броске Голицын кинулся к столу, пытаясь схватить пистолет. Сажин вскочил, чтобы перехватить его руку. Резкое движение — и пистолет отлетел к двери.

— Что тут у вас происходит? — Даша нагнулась и подняла его. — Дима, почему вы кри чите?

— Положи пистолет! — взвизгнул Дан. — Это тебе не игрушки! Дима, скажи ей!

— Дима? — Даша вопросительно посмотрела на мужа. — А ты мне говорил, что в доме нет оружия.

— Я врал. Мы с Даном выясняем отношения, милая. Кто из нас круче. Здесь необходим весомый аргумент. Я тебе врал. В доме всегда был пистолет. Я ведь круче Голицына?

— Оба дураки, — презрительно сказала она. — Сажин, твоя ревность меня достала. Как мальчишки, честное слово! Как вы мне оба надоели! — Она взмахнула пистолетом.

— Сажин! — заорал Дан. — Она же ненормальная! Она нас с тобой перестреляет! Она в психушке лежала!

— Да, у нее особые отношения со смертью.

— Я и говорю, что она нас перестреляет!

— Ну, если ей так хочется, — пожал плечами Сажин. — Милая, сними оружие с предохранителя. Там есть такая собачка… Опусти ее вниз. Пальчиком надави. Сильнее. Вот так. Умница!

— Ты идиот! — у Голицына началась истерика. — Ты зачем ей это сказал?!

— А я люблю рисковать, — рассмеялся Сажин. — Дан, ну посмотри, разве это не прекрасно? — Он кивнул на пистолет в руке у жены. — Быть может, это последние минуты твоей жизни. Расслабься. Тебе мешает страх. Как только ты справишься с нервами, ты поймешь, что надо сказать моей жене, чтобы она выстрелила в меня, а не в тебя. У второго будет шанс. Комната маленькая, пистолет тяжелый, женщины существа эмоциональные. Рука дрогнет, расплачется. Ну же, Голицын! Попытайся! Ведь это так просто. Она столько лет тебя любила. А меня всего два дня. Давай проверим, смог ли я за эти два дня и за одну только ночь похоронить двадцать лет пытки, когда в постели мы были втроем?

— Даша… — Голос у Дана дрожал. — Я… Я люблю тебя!

— Мимо, — рассмеялся Сажин. — Дан, это уже не работает.

— Замолчи! — взвизгнул Голицын. — Даша, милая… Он меня заставил… Он грозился, что застрелит меня, если я признаюсь тебе в своих чувствах. Даже пистолет купил. А я мечтал о тебе. Брось Диму, и мы будем вместе. Я теперь свободен.

— Потому что ты убил Анжелику, — спокойно сказал Сажин. — Даша, это он так развелся: столкнул жену за борт.

— Неправда! — закричал Дан. — Я ее не убивал! Это все он! Твой муж!

— Врет, — презрительно сказал Сажин. — Он ее застраховал на огромные деньги. А сам прогорел. И в полицию пошел только потому, что ему нужна страховая премия.

— Нет! Даша, он лжет!

— Дима? — Та вопросительно посмотрела на мужа.

— А помнишь, мы были в Венеции, на площади СанМарко, и вдруг зазвонил мой телефон? Знаешь, куда я тогда сорвался? Эта сволочь, — Сажин кивнул на Дана, — когда к нему пришли братки, тут же слил им, кто главный держатель акций. И сказал им, что моя дочь сейчас с бабушкой, а ее родители, то есть мы с тобой, за границей. И они, эти братки, решили похитить Алису. Нет, они этого не сделали, я не позволил. Но Дан ведь нас предал. Тебя. Он еще раз тебя предал. Потому что, когда у вас был роман, я велел ему отказаться от тебя, ведь я писал ему диплом. И он отказался. У вас поэтому ничего и не было. Он всегда легко разменивался на всякие бумажки, в особенности на деньги, причем он — дешевка.

— Это правда, Дан? — спросила Даша. — Про Алису?

— Нет! Он врет!

— Изза тебя чуть не убили мою дочь…

— Даша! Кого ты слушаешь?!

— А теперь, Даша, он хочет жениться на нашей девочке. Может быть, спит уже с ней. Ему сорок, ей двадцать. И при этом говорит, что любит тебя.

— Он?! — Даша в ужасе посмотрела на Дана.

— Он, он. А ты гадала, почему у нее мальчика нет. Зачем ей мальчик, когда у нее есть этот… Даже не знаю, как назвать. Кусок дерьма.

— Даша, он врет! — В глазах у Голицына был ужас. Он видел, как меняется Дашино лицо.

— Это ты врешь. — И она нажала на курок.