Книга Последняя битва императоров. Параллельная история Первой мировой - Валерий Шамбаров

10-я германская армия Эйхгорна на Нижнем Немане сбила кавалерийское прикрытие и стала обходить войска Сиверса с севера. А 8-я армия фон Белова направила ночью штурмовые отряды по льду озер и болот, они вклинились в русское расположение. Но части 3-го Сибирского и 26-го корпусов грудью встретили противника. У села Яблоньске один батальон 256-го Елисаветградского полка с пулеметным взводом и приданной батареей целый день отражал атаки нескольких германских полков. К 10 февраля немцев здесь остановили. Еще одна неприятельская группировка прорывалась в стык между 10-й и 12-й русскими армиями — и уперлась в крепость Осовец.

Она стояла на р. Бобр, перекрывала переправы через нее, железную и шоссейную дороги в глубь русской территории. Она удерживала и рокадную дорогу вдоль фронта, связывающую участки 10-й и 12-й армий. Сама крепость была небольшой — несколько фортов и гарнизон из 5 тыс. человек. Немцы не воспринимали ее всерьез. Мог ли им, легко бравшим Льеж, Намюр, Мобеж, противостоять какой-то Осовец? По железной дороге подвезли «Толстые Берты», жабообразные осадные мортиры, пушки и минометы крупных калибров. А к коменданту, генералу Свешникову, явился немецкий офицер-парламентер. Внаглую предложил за сдачу крепости полмиллиона марок и деловито пояснил: «Это не подкуп. Такова будет стоимость снарядов, которые мы потратим для взятия Осовца, а для нас было бы лучше их сохранить. Если же вы откажетесь, через 48 часов крепость прекратит существование».

Свешников спокойно ответил: «Денег не возьмем. А вам я предлагаю остаться здесь. Если через 48 часов крепость устоит, я вас повешу, а если падет, то пожалуйста, повесьте меня». От такого пари ошарашенный немец уклонился и поспешил убраться. Он правильно сделал. Орешек оказался очень крепким. Цитадель из Центрального, Шведского и Нового фортов господствовала над местностью, имела бетонированные казематы, крупнокалиберные морские орудия во вращающихся броневых башнях. Такие же батареи в бронеколпаках стояли на Скобелевой горе, Ломжинском редуте. А перед крепостью лежала долина Бобра. В него впадало множество мелких речушек, и вся долина представляла сплошное болото.

Доступ к крепости был возможен только с одной стороны, с запада. Но на этом направлении были выдвинуты вперед еще несколько позиций: Зареченская с сильным Заречным фортом, Сосненская с линиями окопов и блиндажей, и Передовая или Бялашевская. Фланги всех позиций упирались в речки и болота. Способ, которым немцы брали бельгийские и французские твердыни, здесь оказался непригодным. Окружить крепость и подтянуть к ней осадную артиллерию не получалось, через болото «Берты» не потащишь. А обстрел с дальней дистанции не давал нужного эффекта — попробуй-ка добиться раз за разом нескольких прямых попаданий в форты, чтобы разрушить бетонные перекрытия! Современники вспоминали, что крепость походила на вулкан, окутанная всплесками огня и сплошными клубами дыма от разрывов. Ее засыпали полутонными «чемоданами», оставляющими воронки диаметром 12 м. Но подавить Осовец не удавалось, он отвечал лавиной огня.

Чтобы передвинуть осадные орудия поближе, требовалось взять три передовых позиции. По очереди, одну за другой. А общая глубина обороны на этом направлении достигала 15 км! Вот и прорви ее… Немцы пробовали это сделать. Их орудия перепахивали передний край, но защитники отходили на следующую линию обороны. Германскую пехоту бросали на штурм — и ее косили русские снаряды, все предполье было пристреляно. Когда германские солдаты врывались в пустые окопы, их накрывало массированным огнем крепостной артиллерии. А с глубинных рубежей подходили наши солдаты, выбивали остатки немцев контратакой. Все возвращалось к изначальному положению.

Противник стал искать пути обхода. Выяснилось, что обойти можно только с юга, через обширное болото Лафки тянулась нитка Гончаровской гати. По ней могла пройти лишь пехота с легкими пушками. Но и Свешников ждал здесь врага. Выход из болот перекрывали позиции и три батареи. Немцы втянулись на переправу длинной колонной, тут-то им и всыпали. Гать простреливалась и с фронта, и с флангов, развернуться на ней было негде. Возникли заторы, неприятели метались, лезли в болото, погибая под ливнями шрапнели и пулеметными очередями. Осадный корпус под Осовцом безнадежно застрял. Повторял массированные обстрелы, бесплодные атаки. А наши воины чинили укрепления, замазывали цементом трещины в бетоне, возникающие от попаданий снарядов, и продолжали бой.

Зато северная половина германских клещей, армия Эйхгорна, преодолев неманские болота, быстро углублялась в русские тылы. Войска Сиверса сняли осаду Летцена и начали отходить, выбираясь из наметившегося окружения. Осаживали преследующего врага арьергардными боями. Уничтожали армейские склады. Консервы, сахар, сухари раздавали солдатам, кто сколько унесет, остальное сжигалось. Но дивизии Эйхгорна опередили, к 14 февраля вышли на фронт Сувалки — Сейки и отрезали русским путь на восток. В кольце очутились 3 корпуса — 20-й, 26-й и 2-й Сибирский стрелковый. Для плотной блокады сил у немцев не хватало. Они попытались повторить то же, что с корпусами Самсонова. Воспользоваться растерянностью окруженных, дезорганизацией, и сломить их напором, вызвать панику. Начали атаки с разных сторон без передышки, не давая опомниться. Но наши солдаты были уже опытными, офицеры руководили ими умело, противника встречали пулями и штыками.

В г. Августов скопились 64-я дивизия, 64-я артбригада, 109-й Волжский полк, части сибирских стрелков. Немцы открыли вдруг ураганный огонь среди ночи, а потом напролом, прямо по шоссе, пустили массу конницы. В дозоре у дороги дежурил 16-летний пулеметчик Родион Малиновский. Он услышал, как из темноты на него накатывается гром копыт, чисто инстинктивно припал к своему «максиму» и застрочил вдоль шоссе, выпуская всю ленту. Там возникло месиво из падающих людей и коней, разогнавшиеся всадники спотыкались о тела и тоже падали. К пулемету подключилась пальба пехоты из окопов. Батарея, поставленная на прямую наводку, стала бить картечью. А раненных немцев добивал сильный мороз. Малиновский вспоминал: утром открылась картина шоссе, его сплошь устилали груды трупов германских «черных гусар». Парню стало нехорошо — неужели это он натворил такое? Днем пошла вражеская пехота, но к этим атакам уже привыкли, отбили относительно легко…

Бои продолжались пять суток. Основные силы русской 10-й армии оставили Августов, отступали лесными дорогами и проселками. Навстречу им нанес удар гарнизон крепости Гродно. 2 корпуса отбросили немецкие части, выдвинутые наперерез, и вышли из кольца. Но германская тактика беспрерывных атак все же дала плоды. Не в одном месте, так в другом. Противнику удалось вклиниться в стык между отходящими соединениями и оторвать от своих 20-й корпус генерала Булгакова. Его окружили в районе г. Липска и Сопоцкина (ныне в Белоруссии). И уж один-то корпус немцы постарались обложить покрепче. Заняли Липск, перекрыв дорогу на Гродно, установили на господствующих высотах артиллерию, оттеснили русских в болото и постепенно сжимали.

На выручку Ставка прислала 2 свежих корпуса, их нацелили отбить Липск. Но и германское командование решило добычу не упускать, стягивало дополнительные силы. Кроме внутреннего кольца создавалось внешнее, оборудовались укрепленные рубежи. Русские корпуса, направленные на прорыв, были только что сформированными из новобранцев осеннего призыва. В них входили Алексеевский наследника Цесаревича полк, Николаевский императора Всероссийского полк, созданные из добровольцев. Повторилась такая же трагедия, как с немецкими добровольцами под Ипром. Воодушевленная молодежь ринулась спасать товарищей, в полный рост на пушки и пулеметы… Повыбило их сильно, а спасти не смогли.