Книга Чужак - Зоэ Арчер

– Эта одежда ужасно стискивает тело, но мне все равно жалко, что я больше не смогу ее надеть. Все такое красивое…

Саймон подошел к ней и, стянув перчатку, провел ладонью по ее щеке. Она тотчас прижалась к нему и обняла.

– Ни грубая ткань, ни элегантный муар – ничто не затмит твою красоту, – прошептал Саймон.

Розовые пятна, расцветавшие на ее щеках, очаровали его.

– Сейчас не время для таких слов, – пробормотала она.

– Но это чистейшая правда. Не лесть. – Он заглянул ей в глаза. – Не могу оторвать от тебя взгляда, Элис Карр. И никогда не мог. Ни на секунду.

Она прикусила губу и оглянулась на часы, стоявшие на обшарпанном столе.

– Когда отходит поезд?

– В пять пятнадцать.

– Сейчас три. – Она снова обняла его.

Они молча смотрели друг на друга, и он любовался пятнами солнечного света на ее лице. Увидит ли он когда-нибудь лица, которые напомнят ему об Элис? Может, и увидит. Но все это станет бледной имитацией, а подлинника у него уже никогда не будет.

– У нас два часа пятнадцать минут, – пробормотал Саймон.

– И все это время мы будем одни, – тихо прошептала Элис.

Он промолчал, а она крепко прижалась к нему, увлекая за собой на кровать. Ее юбки зашуршали, когда он устраивался между ее ног. И тотчас же его охватило желание. Ее взгляд был таким же страстным.

– Давай сделаем так, чтобы запомнить это на всю жизнь, – прошептала она.

Солнце уже садилось, и на горизонте протянулись фиолетовые полосы, когда они с Элис вышли из поезда в Сент-Урсуле. Еще до этого Саймон приказал отправить дорожный сундук в Лондон, и сейчас они стояли на перроне в грубой рабочей одежде; она – с потертым ковровым мешком, он – с поношенным рюкзаком, где лежала кожаная папка с документами. Никто не обращал на них внимания – еще одна семейная пара бедняков, возвращающаяся из короткого отпуска.

Элис посмотрела вслед уходящему поезду. На перроне было тихо. Чуть поодаль люди спешили домой с работы, чтобы наконец-то отдохнуть после долгого трудового дня.

Саймон и Элис съели в поезде по пирогу с мясом, так что ничто не задерживало их в Сент-Урсуле. Теперь им предстояло несколько часов идти до Тревина. И чем раньше они отправятся, тем скорее прибудут.

Но они медлили, стоя на грязном маленьком перроне. Они знали, что после возвращения не смогут оставаться наедине – как в Плимуте и Тавистоке.

О боже, они сходили с ума в убогом гостиничном номере. Срывали друг с друга одежду, стараясь поскорее остаться обнаженными. А их любовь была окрашена грустью. Увы, это время закончилось…

Саймон глянул на нее, и она молча кивнула. И так же молча они спустились с перрона и начали долгий путь к деревне.

Но они не отошли и тридцати ярдов от города, когда Элис внезапно остановилась и повернулась к Саймону. Сняла что-то с пальца и протянула ему.

– Вот, возьми.

Он взял обручальное кольцо, которое дал ей несколько дней назад. Оно все еще хранило ее тепло, но уже начало остывать.

– Сохрани его, – буркнул он. – На память.

В груди его надолго поселилась боль – и устраивалась по-хозяйски, как дома.

– Нет-нет, воспоминания гораздо лучше. Их нельзя потерять.

Он поцеловал ее, и они обнялись. Потом отступили друг от друга и направились во мрак.

«Как странно входить в свой дом, – подумала Элис. – Словно пробуждаешься от сна…» Стоя в кухне, она осматривалась и чувствовала себя так, точно случайно забрела в чужое жилище.

Сара сидела за столом и вязала, Генри же читал вслух библию, и никто из них не слышал, как она вошла. Элис несколько секунд смотрела на эту мирную домашнюю сцену. Временами Сара потирала округлый живот, а Генри, не прерывая чтения, нежно ее ласкал.

А ведь и она, Элис, могла бы иметь то, что есть у Сары, – ребенка и любящего мужа… Нет-нет, не думать об этом. У нее другие желания. Другие обязанности. И все же горечь и зависть мучили ее, когда она смотрела на брата и его жену.

Должно быть, она чем-то выдала себя, потому что Генри вдруг перестал читать, а спицы Сары замерли в воздухе. Затем они вскочили, вернее – вскочил Генри. Сара же медленно встала, опираясь на стол и спинку стула.

Генри крепко обнял сестру, и она замерла, ошеломленная. Раньше брат никогда не проявлял по отношению к ней таких знаков внимания. А вот теперь обнимал ее…

Элис бросила мешок и обняла Генри. Глазам ее почему-то вдруг стало горячо.

– Мы скучали по тебе, – сказала Сара, тоже обнимая Элис, насколько позволял ее гигантский живот. – Мы так волновались… Генри две ночи почти не спал.

Элис вскинула брови, а Генри проворчал:

– Кто же способен крепко спать, когда его единственная сестра где-то в большом городе? Тебя могли убить.

– Не говори глупости, братец. – Элис поцеловала его в заросшую щетиной щеку. – Как видите, я вернулась. Живая и здоровая.

Генри неодобрительно покачал головой, но все же еще раз стиснул ее, прежде чем отступить и скрестить руки на груди.

– И?.. – протянул он.

– Что «и?..» – Элис улыбнулась и проговорила: – Все получилось, Генри. Шахта наша.

Она видела, что брат сдерживает торжествующий вопль. Но не улыбнуться он не мог. Поразительно, как Генри походил на мать, когда вот так улыбался. Грусть сжала ее сердце. Если бы только родители дожили до этого дня!

– Ради всего святого, Генри! – воскликнула Сара. – Взгляни на нее! Она сейчас упадет от усталости! Садись, дорогая. Генри даст тебе чаю. А потом расскажешь, как все было.

У Элис едва хватило сил поблагодарить. Она почти свалилась на стул. Как можно чувствовать себя такой легкой – и такой отяжелевшей одновременно?

Генри гремел чем-то у плиты, спрашивая, где чайник и осталось ли печенье. Пока он хлопотал, Сара подвинулась поближе к Элис.

– Значит, шахта принадлежит нам?

– Да.

– А Плимут… Он опасный?

– Меня ни разу не убили.

Сара хмыкнула и оценивающе оглядела Элис.

– Это было, верно? С Саймоном…

– Ах, Сара!.. – воскликнула Элис.

А невестка улыбнулась и тихо сказала:

– Генри не видит, потому что он мужчина. А мужчины… Они добросердечные, но лишены наблюдательности полевки. Стоило мне увидеть тебя, как я поняла. – Сара покосилась на мужа, все еще занятого приготовлением чая, потом вновь заговорила: – Вы ведь переспали, верно?

Смысла лгать не было, да Элис и не хотела. Сара была почти сестрой, то есть женщиной, которой можно было доверять секреты.

– Да, верно. – Она кивнула, ожидая осуждения.