Книга Мои печальные победы - Станислав Куняев

То заявит в телепередаче у Караулова, что в первые два месяца войны 5 миллионов советских солдат попали в плен[37]. То объяснит нам, что «реформы Столыпина дали возможность нам выиграть войну 1941 года» (а почему же тогда не выиграли войну 1914-го?). То чтобы мы не очень-то гордились «сталинским выкормышем» Георгием Жуковым, ошарашит доверчивых телезрителей историческим открытием – будто бы «Жуков, мне говорили (кто? – Ст. К.), не начинал сражения, если на одного немецкого солдата у него не было десяти советских». Особенно смешно было смотреть, как художник во время телеэфира вдруг ни с того ни с сего, прерывая разговор с дотошным Карауловым, вскидывал руку и вскрикивал не своим голосом: «Слава России!» Я говорю «не своим», потому что приветствие это с эсэсовским театральным выбросом прямой руки и воплем «Слава Украине!» было узаконено как ритуальное у бандеровцев и оуновцев на Западной Украине. Впрочем, идеологу единой и неделимой России и русскому монархисту простительно не знать таких мелочей из советской истории…

К истории у Глазунова свое, трепетное отношение. Во время телефонной беседы с читателями «Московского комсомольца» 30 августа 2004 года он так скажет учителю истории из средней школы: «Я считаю себя, после художника, профессиональным историком, который оперирует не идеологическими постулатами, а реальностью, фактами и документами».

Каковы же «факты и документы», на которые опирается профессиональный историк Глазунов?

Вот несколько отрывков из его книги:

«Уже с февраля – октября по 1923 год были уничтожены 18 миллионов человек».

Но этого Глазунову показалось мало, и на стр. 184 он пишет: «Подсчитано, что в XX веке около двухсот миллионов человеческих жизней, включая победоносную войну Сталина и его союзников против Гитлера, потерял русский народ и народы России». «Подсчитано»[38]…

«Говорят (кто говорит? – Ст. К.), однажды Сталин ночью вызвал к себе Ягоду и приказал создать тюрьму для личных врагов Сталина».

«Рассказывают (кто рассказывает? – Ст. К.), что годами позже Берия и Сталин любили вызывать из «зверинца» гигантского роста шведа Валленберга… Кто-то (кто именно? – Ст. К.) из бывшей обслуги «Сухановки» видел его, превратившегося в скрюченного, словно от ревматизма, старика».

«В конце 40-х годов в бериевском корпусе, по слухам (! – Ст. К.), еще существовала каптерка, где висели костюмы и маршальские кители с бирками фамилий врагов народа».

И так – до бесконечности: «говорят», «рассказывают», «по слухам», «как пишут военные историки», «у западных исследователей» – вот они все факты и документы «профессионального историка» Глазунова.

А вот еще один исторический перл:

«Многие историки (кто? – Ст. К.) доказывают, что он (Керенский. – Ст. К.) родился в тюрьме, будучи сыном цареубийцы Геси Гельфман […] и казненного народовольца Александра Ульянова» – то есть Керенский – прямой племянник В. И. Ленина.

Когда я писал эти строки, то услышал, как по «Радио России» некий доктор Дубровин рекламирует чудодейственные капли «Князь Серебряный», лечащие от всех болезней: «препарат проверен во многих ведущих клиниках», и понял, что «во многих ведущих клиниках» – фраза, родная глазуновской – «многие историки»; от обеих пахнет вольным или невольным мошенничеством.

Об уничтоженных Сталиным «60 миллионах» русских людей Глазунов вычитал у Солженицына. «Исторический факт», свидетельствующий о том, что в 30-е годы из ленинградской Лубянки с Литейного спускали по канализации столько крови расстрелянных за ночь жертв, что «с моста в Неве было видно красное пятно, которое разгонял специально прибывший катер», Глазунову по секрету сообщил еще один «профессиональный историк» – Аркадий Райкин.

Обо всех ужасах «сталинского зверинца» в подмосковной Сухановке, где сидели якобы только высокопоставленные враги народа, личные враги Сталина, художнику рассказал некий реставратор-архитектор, который тоже пользовался слухами:

«Меня уверяли (кто? – Ст. К.), что еще до войны были живы Зиновьев, Рыков, Каменев, Бухарин и другие. В подземелье сделали железные клетки, приблизительно в высоту один, а в ширину два метра… Отсюда и определение Сталина «мой зверинец». «Бывших наркомов и товарищей по партии приводили из клеток, и Сталин любил с ними беседовать за роскошным столом».

«Рассказывали (кто? – Ст. К.) также, что Сталин любил через глазок в стене наблюдать за допросами».

Вся восьмисотстраничная книга воспоминаний И. Глазунова наполнена слухами, сплетнями, анекдотами, фантастическими сюжетами. Один из его главных информаторов – тот же Аркадий Исаакович Райкин – поведал ему о некоем таинственном человеке, который в довоенные годы за пять минут до отхода «Красной стрелы» появлялся на перроне Московского вокзала, – дальше цитирую по книге Ильи Сергеевича:

«Проводники с затаенным ужасом смотрели, к какому вагону он направляется. Называли они его между собой «товарищ Смерть». Он садился, предъявив проводнику билет на одно из мест мягкого двухместного купе. Заказывал чай, читал газету, с улыбкой беседовал со своими визави по купе. Но проводник знал, что на станции Бологое, единственной остановке между Москвой и Ленинградом, он постучится в дверь к проводнику и скажет, что с его соседом по купе плохо. И самое удивительное, – внимательно посмотрел на меня Аркадий Исаакович, – что всякий раз санитары с носилками уже ожидали на перроне. Они аккуратно клали умершего человека на носилки, покрывали простыней, а поезд продолжал стремительно мчаться в ночи…». Эту жуткую историю Райкину рассказал какой-то «последний из могикан» – старый проводник, естественно, безымянный…

Ну как не расписать подобный сюжет, достойный фильма ужасов, о палаче сталинской эпохи, лицо и деяния которого якобы знали проводники всех поездов, уходивших с Московского вокзала!

Но даже эта история бледнеет перед событием, которое, по словам Глазунова, сохранилось в памяти еще одного безымянного очевидца.

«Позволю себе, – пишет Илья Сергеевич, – впервые опубликовать для нашего широкого читателя леденящую душу статью «Венец злодеяния» из журнала «Двуглавый орел» (№ 24, январь 1924 года), издававшегося русской эмиграцией в Париже. Скажу откровенно: лично мне содержание этой статьи представляется наиболее достоверным. В основу ее положен рассказ очевидца, записанный немецким пастором Купч-Ризенбургом и опубликованный в газете «Войхсель цайтунг» 16 ноября 1928 года».

Суть истории состоит в том, что большевистская верхушка через 10 дней после расстрела на Урале царской семьи решила устроить на одной из кремлевских кухонь ритуальное сожжение головы Николая Второго.