Книга Однажды в Париже - Дмитрий Федотов

Подлетевший Совиньи с готовностью вцепился садовнику в рукав куртки.

— Попался, дружок! — радостно выкрикнул он. — Что будем с ним делать, граф?

— Вы бы, друзья, разбирались с ним где-нибудь в другом месте, — опомнился мушкетер на посту. — Не ровен час, пойдет господин лейтенант с обходом — греха не оберешься.

Шарль и Ги дружно кивнули и потащили пойманного прочь, но тот внезапно рванулся из их рук, отвесил оплеуху Совиньи — да такую, что юноша упал на четвереньки совершенно оглушенный, — и с новой силой помчался вдоль дворца, нацелившись на другой вход.

Д’Артаньян потерял несколько драгоценных секунд, выясняя, цел ли Совиньи.

— Ух, дьявол! — неожиданно гулким басом выругался шевалье, мотая головой. — Все в порядке, граф, догоните его!

Шарль вздохнул и бросился в погоню. И опоздал. Беглец все-таки юркнул мимо очередного охранника в полутьму подъезда, и д’Артаньяну досталось только слушать удаляющийся топот башмаков.

— Куда он побежал, месье? — выпалил он, остановившись возле мушкетера на посту.

— Садовник? — вяло уточнил тот. — А, наверное, в свою каморку…

— Где? Где его каморка?

— Не знаю, но полагаю, что на Галерее, как и у большинства мастеров[24].

Чертыхнувшись, Шарль побежал следом за прытким садовником. Он понимал, что на Галерее, доберись тот туда, разыскать человека возможно, только если призвать на помощь всю роту королевских мушкетеров и перекрыть входы и выходы. Призрачный шанс на то, что садовника выдадут соседи, оставался, но именно как тень возможности. И все равно упрямый гасконец решил продолжить погоню.

Очень скоро он добрался до начала Галереи, имевшей два этажа. На первом, собственно, и располагались мастерские и нехитрое жилье насельников милостью его величества вкупе с его преосвященством. А вот второй этаж был отведен под своеобразный вернисаж, где богатая городская публика и гости столицы могли любоваться продукцией мастеров, прогуливаясь и решая, что купить.

Понятно, что прятаться человек станет среди келий и закутков первого этажа, и Шарль уверенно свернул туда. Его сразу окатила мощная волна запахов и звуков. К этому добавился гул голосов — перекликающихся, бормочущих, ругающихся. И вдруг сквозь него ухо мушкетера уловило:

Как славно добрым дядей быть,

Вовсю племянницу любить.

Для этой дамы не случайно

Год урожайный!

Д’Артаньян замер, прислушиваясь и пытаясь определить, откуда доносится песенка. Он сразу узнал ее, хотя и не слышал раньше сам, — ему о ней в подробностях рассказал страшно озабоченный де Голль на следующий день после их памятного знакомства.

Ночных трудов дневной венец —

Папашей стал святой отец

И рад младенцу чрезвычайно —

Год урожайный! —

продолжал неугомонный и дерзкий певец. «Вот каналья! — с веселой злостью подумал Шарль. — Ни черта здесь не боится петь, знает, что не поймают!.. Интересно, кто же ты такой?..» Ему наконец удалось понять, откуда звучит непристойная песенка. Он направился туда — к дверям мастерской, над которыми висела недвусмысленная вывеска в виде стилизованной палитры художника с двумя кистями на ней. И тут откуда-то сбоку на гасконца обрушился сильный удар.

К счастью для Шарля, нападающий бил явно второпях, иначе не сносить мушкетеру головы, потому что доска, использованная противником, вполне могла бы разбить д’Артаньяну голову. А так удар в основном пришелся на левое плечо и сбил шляпу. Все же нападение оказалось настолько неожиданным, что Шарль растерялся, зато садовник (а это был он!) снова бросился бежать, ловко лавируя между столами, лотками, верстаками и прочей рабочей обстановкой мастерских.

Д’Артаньян подхватил шляпу и опять пустился в погоню, костеря противника на чем свет стоит. Они миновали старую крепостную стену и очутились возле церкви Святого Николая. Здесь было довольно многолюдно, и беглецы вынужденно перешли на быстрый шаг. Так, шныряя между праздно прогуливающихся горожан, изумленно или сердито смотревших им вслед, они достигли церкви Святого Томаса.

И вот здесь д’Артаньян настиг споткнувшегося садовника. Он крепко схватил его за плечо, развернул и чувствительно стукнул эфесом шпаги под ребра. Садовник побледнел, сморщился, но тут же ловко боднул Шарля головой в подбородок. Звезды вспыхнули перед глазами гасконца, зубы противно лязгнули, но противника он не выпустил, а пнул носком сапога в причинное место. Садовник охнул, согнулся и, заскулив, начал оседать на землю, но д’Артаньян не позволил.

— Стоять, каналья! Еще драться вздумал?!

Он собрался было дать противнику по уху, чтобы окончательно отбить охоту удирать, но сдержался, внезапно осознав, что стоит возле церкви, а кругом полно народу.

— Ну-ка, идем отсюда, да побыстрее! — процедил он и добавил громко для возможных зрителей: — Именем короля, вы задержаны, месье!

* * *

— Итак, Доре, начинайте, — приказал Шарль, когда они вошли в опустевшую в это время дня кордегардию. — Рассказывайте все с самого начала.

— А почему я должен вам что-то рассказывать, месье? — набычился толстяк. — Кто вы такой, чтобы…

— Вы лучше меня не злите, любезный! — нехорошо прищурился гасконец. — Из-за вас уже пострадало как минимум три человека, и все трое — мои добрые друзья. Так что у меня полно оснований, чтобы проткнуть вас шпагой безо всякого сожаления!

— Мне нечего вам сообщить… — упрямо опустил голову Доре. — Мои дела вас совершенно не касаются. А о том, что пострадали ваши друзья, я впервые слышу.

— Зато я знаю, кто вы! — Д’Артаньян указал толстяку на скамью у стены кордегардии, и тот безропотно сел там. Шарль не спеша принялся прохаживаться перед ним, зорко ловя любое движение. — Вы называете себя бастардом его высокопреосвященства. Зовут вас — Поль Доре. И вы же с помощью подельников неделю назад похитили любимого кота кардинала. И самозванство, и похищение — суть преступления и караются законом. Лично мне поручено вернуть кота, а вашим самозванством займутся другие. Так что давайте не будем попусту тратить время на препирательства. Сейчас вы скажете мне, где держите несчастное животное, а потом мы втроем отправимся в Пале-Кардиналь. Думаю, если вы искренне покаетесь перед его высокопреосвященством, вам не отрубят голову и не повесят, как полагается разбойнику.

— Я не могу вам сказать, где демон, — вздохнул Доре. — Иначе подвергну вас большой опасности.

— При чем тут демон?!

— Кот, которого я… забрал у его преосвященства, на самом деле — зловреднейший демон Востока! Останься он еще хоть на время рядом с кардиналом, он бы забрал всю его жизненную силу, и его преосвященство умер бы в страшных мучениях!