Книга Герои - моя слабость - Сьюзен Элизабет Филлипс

Ливию не пришлось долго упрашивать. Она бросилась бежать, перебирая тонкими ножками. Ее каштановые волосы, выбившиеся из-под розовой шапочки с помпоном, развевались на ветру. Вихрем промчавшись между скалами, она выскочила на песок, но остановилась вдалеке от полосы прибоя.

Энни нашла плоский валун в стороне от старого входа в пещеру. Опустив рюкзак на камни, она наблюдала, как Ливия карабкается на скалы, гоняется за ржанками и роет ходы в песке. Когда малышка наконец устала, она подошла и уселась рядом с рюкзаком. Улыбаясь, Энни достала и надела на руку Плутовку.

Кукла не стала терять времени даром.

– Сыграем в «Освободи секрет»?

Ливия кивнула.

– Я боюсь. – Плутовка театрально всплеснула руками и добавила с еще большим драматизмом: – Я просто в ужасе.

Ливия наморщила лоб.

– Океан такой большой, – прошептала Плутовка, – а я не умею плавать. Боюсь воды.

Ливия энергично покачала головой.

– По-твоему, вода не страшная? – спросила Плутовка.

Ливия явно не разделяла ее страхов.

– Мне кажется, разных людей пугают разные вещи. – Плутовка задумчиво похлопала себя по щеке. – Хорошо, когда боишься такого, о чем легко рассказать. Ну, если страшно подойти к океану, когда рядом нет взрослых. Но есть вещи, о которых так просто не расскажешь, потому что они не взаправдашние. Например, жуткие чудища.

Ливия согласно кивнула.

Наблюдая за тем, как играет Ливия, Энни раздумывала о немоте девочки. Она не была полностью уверена, что поступает правильно, но собиралась попытаться.

– Или когда видишь, как папа обижает маму. – Плутовка понизила голос: – Это очень, очень страшно.

Нахмурившись, Ливия просунула палец в дырочку на джинсах.

Энни не изучала детскую психологию, все свои знания о том, как помочь ребенку, перенесшему психологическую травму, она почерпнула в Интернете. Случай был слишком трудным, ей следовало остановиться. И все же…

Джейси не смогла поговорить с Ливией о случившемся. Энни надеялась, что Плутовке, возможно, удастся снять табу с этой темы.

– Это намного страшнее, чем океан. – Плутовка вздохнула. – Если бы я увидела, как маме пришлось застрелить папу из пистолета, я бы так испугалась, что, наверное, тоже не захотела бы разговаривать.

Оставив в покое дырку на джинсах, Ливия широко раскрыла глаза, ловя каждое слово куклы.

Энни отступила на шаг, и Плутовка, вскинув голову, заговорила бодро и весело:

– Но потом мне бы надоело все время молчать. Особенно если бы мне захотелось сказать что-то важное. Или если бы я вздумала спеть. Я говорила тебе, что замечательно пою?

Ливия оживленно закивала.

Внезапно Энни пришла в голову безумная идея. Конечно, ее ни в коем случае не следовало приводить в исполнение, но что, если…

Плутовка начала петь, потряхивая кудрями из рыжей шерстяной пряжи в такт незатейливой мелодии, которую Энни только что придумала:

Страшная штука со мной приключилась.

Я хотела забыть, а она не забылась.

Жизнь капризна, как море, и сильно штормит иногда,

Но такого кошмара не видел никто никогда!

Да, такого кошмара не видел никто никогда!

Ливия внимательно слушала куклу и вовсе не казалась расстроенной, поэтому Энни продолжала, нескладно импровизируя на ходу:

Всякие папы бывают.

Мы их не выбираем.

Хорошие и плохие,

И даже ужасно злые.

Плохой был папа у Лив,

Но лучше бы он был жив!

Да, лучше бы он был жив!

О господи! Что она натворила! Энни почувствовала под ложечкой холодную сосущую пустоту. Ее представление выглядело скверной пародией на телешоу «Субботним вечером в прямом эфире». Веселый мотивчик, мерзкие стишки… Она коснулась больной для девочки темы, паясничая в стиле стендап-комедии[27]!

Ливия, похоже, ждала продолжения, но Энни, в ужасе от собственной безумной выходки, растеряла весь свой кураж. Несмотря на самые благие намерения, она, возможно, нанесла новую психологическую травму этой прелестной девочке. Плутовка сокрушенно повесила голову.

– Наверное, мне не стоило петь песенку о таких ужасных вещах.

Ливия долго смотрела на куклу, потом соскочила с камня и побежала вдоль берега в погоне за чайкой.

Энни только что накормила Ганнибала ужином, когда вошел Тео.

– Ты не должна оставаться здесь одна.

Его голос звучал раздраженнее, чем обычно.

– Откуда этот запах свежей краски?

– Небольшой ремонт. – Энни говорила подчеркнуто сухо, желая восстановить барьер между ними. – Как прошло врачевание ран?

– Не слишком удачно. Накладывать швы без наркоза – развлечение не из приятных.

– Не говори об этом своим читателям. Они в тебе разочаруются.

Тео смерил ее мрачным взглядом.

– Если меня нет в коттедже, ты должна оставаться в Харп-Хаусе.

Хороший совет, только Энни твердо решила быть в коттедже, когда таинственный взломщик явится в следующий раз. Игра в «кошки-мышки» слишком затянулась. Настало время выложить карты на стол.

«Я не потерплю, чтобы моя дочь росла такой робкой овцой, Антуанетта».

Энни невольно вздрогнула, вспомнив запальчивые слова Марии. Сколько еще ярлыков, приклеенных матерью, таскала она на себе долгие годы, не подвергая их сомнению?

«Ты всегда была такой пугливой… Ты с рождения ужасно неуклюжая… Пора тебе расстаться со своими фантазиями…»

И еще: «Конечно, я люблю тебя, Антуанетта. Я не беспокоилась бы о тебе, если б не любила».

Жизнь на холодном зимнем острове вдали от большого города заставила Энни взглянуть на себя другими глазами. Она вдруг…

– Какого дьявола?

Повернувшись, Энни увидела, что Тео разглядывает свежеокрашенную стену. Она состроила гримаску.

– Надо добавить еще один слой белил.

Тео ткнул пальцем в красные буквы, слабо проступавшие под белой краской.

– Ты пытаешься обратить все в шутку? Но это вовсе не смешно!

– А ты лучше подумай хорошенько. Я могу шутить или визжать от ужаса. Выбирай, что тебе больше нравится. – На самом деле Энни вовсе не хотелось визжать. Она бы предпочла задать кому-нибудь трепку.

Сердито выругавшись, Тео потребовал, чтобы Энни в точности описала ему все, что случилось. Выслушав ее рассказ, он хмуро объявил:

– Вот как мы поступим. Ты переедешь в Харп-Хаус. А я отправлюсь на материк и обращусь в полицию.