Книга Кремль 2222. Кронштадт - Андрей Посняков

Может, просто попросить девчонку отдать часть золота? – поднимаясь к колодцу, рассуждал Наг. В конце концов, он имел на это неоспоримое право, ведь без его, шама, способностей, может, и штурм не удался бы! Да что там – наверняка, не удался бы. И уж точно бы Кир командором не стал. Улаживал бы сейчас свои делишки или под арестом сидел.

– Стой! Проход запрещен!

Погруженный в свои мысли шам натолкнулся на часового и усмехнулся. Кир оказался хорошим командором – уже успел выставить караул у черного Поля. Кто бы сомневался-то?

– Вот мой мандат! – шевельнув глазными щупальцами, Наг важно протянул пустую ладонь. – Тут и подпись, и печать. Видишь?

Часовой послушно посторонился и отдал честь:

– Проходите, господин полусотник.

Шам спрятал довольную улыбку – свернуть мозги столь юному пареньку ему ничего не стоило.

А вот дальше оказалось потруднее. Алексия никак не откликалась на ментальный зов. Ну еще бы, все-таки Мастер Полей. Да куда же эта девчонка запропастилась-то?

Занимавшаяся на востоке заря постепенно переходила в утро – светлое, солнечное, но холодное. Еще неделя, две – и выпадет первый снег, а потом и залив замерзнет. Можно будет легко уйти. Впрочем, и сейчас легко – долго ли украсть лодку? Правда, еще как с погодой повезет. Вдруг волна, ветер? Но сначала – золото! Оно здесь, здесь. Алексия точно знает – где. Проследить! Найти! А потом убить девчонку. Ведь просто так она золото не отдаст. Да никто не отдаст. Ни за что на свете. Значит – убить. Выследить. Убить. Забрать золото. И спокойно уйти, ни с кем не прощаясь. Как говорили в старину – «по-английски».

Зябко потерев ладони, Наг еще немного поразмышлял и притаился у колодца. Золото как-то связано с черным Полем. А Поле – здесь. Значит, и девка сюда придет рано или поздно.

Шам не ошибся: не прошло и пяти минут, как на мостике показалась хрупкая девичья фигурка в расстегнутом бушлатике и с вещмешком за спиной. Мешок, похоже, был весьма увесистым, – Алексия сгорбилась и тяжело дышала, время от времени останавливаясь и поглаживая предплечье.

Наг спрятался и затаил дыхание, глядя, как, подойдя к «колодцу», девчонка развязала мешок… И высыпала в каменное жерло целую гору сверкающих золотых монет! Вот просто так взяла – и высыпала. Как мусор!

Посидела немного, отдохнула… и пошла, прихватив котомку. Следом за ней, таясь, двинулся и шам. Шли не очень-то долго. Миновали мостик, свернули, спустились в какой-то люк… и снова оказались в музее. Трупы уже убрали, остались лишь манекены в старинных одеждах. Революционные матросы, ковбои, пираты… Один из них – на деревянной ноге, в треуголке и с желтым попугаем на плече, казалось, пронзил крадущегося Нага грозным взглядом. Чуть ли не пригрозил: у-у-у-у! сокровищ взалкал, тварюшко? Ужо погоди… будут тебе сокровища, бу-удут…

За одноногим пиратом располагалась небольшая хижина, любовно выстроенная из плавника и крытая обрезками брезента, выкрашенными под пальмовые листья. В хижину эту и вошла Лекса. Туда же осторожно заглянул и шам.

У дальней стены ровным штабелем стояли аккуратные ящики, выкрашенные в темно-зеленый цвет и запечатанные сургучными печатями. Один ящик – открытый – уже был пуст. Бросив мешок на пол, Алексия сорвала печать и распахнула крышку соседнего.

У Нага потемнело в глазах. Золото! Золотые монеты! «Сеятели»! В ящике их было столько, столько… Да тут столько ящиков!!! Хватит на всю жизнь и еще останется. И все это… его, его, его! Шам едва не захлебнулся от счастья. Выходит, не зря все! Не зря он завербовался к одноглазому куску навоза из Новоселок. Не зря проник в Кронштадт, не зря «подружился» с Киром… Не зря! Вся жизнь Нага, честно говоря, дерьмовая, наконец-то обрела смысл. Правда, пока только в глазах самого шама – но на мнение других ему было плевать. В конце концов, в этом мире все были одинаковы – и люди, и нелюди. Все выживали по одному правилу: умри ты сегодня, а я – завтра. А золото давало возможность просто жить. И даже жить так, как хочется. И не в далеком будущем, которого могло и не быть, а сразу – здесь и сейчас.

Золото… Вот она – жизнь! Вот – красивейшие рабыни, вкусная еда, роскошный и хорошо укрепленный дом, верные слуги… И зависть окружающих – без этого никак, без этого многое теряет смысл.

Вот оно все – близко, протяни руки и бери! Только убрать небольшую помеху. Так за чем же дело стало? Да ни за чем. По горлу ее и…

Усмехаясь, Наг вытащил из-за пояса нож.

* * *

Белокурый Виталик был очень горд своим назначением. Еще бы, мало кому в столь юном возрасте доверят такое важное дело! А ведь доверили. Отправили в караул, да не простым бойцом, а десятником, командиром над всей дворовой футбольной командой! Ярик, Свар, мелкий Пашка – все теперь подчинялись ему, Виталику, младшему десятнику Виту. Конечно, если б не особый случай, не всеобщая тревога, словно насосом выкачавшая из крепости всех боеспособных воинов, Совет Выживших ни за что не назначил бы этих детей даже сюда, на пост наблюдения в старой Угольной гавани. Несмотря на возраст, Виталик это хорошо понимал – и все же его распирало от гордости. Как и всех.

Еще бы! Им же выдали винтовки! Настоящие, со штыками. И тяжелые – когда целишься, едва удерживаешь в руках. Винтовки и боеприпасы они несли сами, а вот продовольствие пригнали на лодке. На ней, кстати, можно было и покататься… в свободное от службы время.

Впрочем, многие пока воспринимали службу, как игру.

– Виталик, а давай на лодке?

– А давай по банкам постреляем? Хоть поучимся.

– Виталик, а можно я…

– Виталик…

– Какой я вам Виталик?!

– Виноват! Господин младший десятник.

– Вот так-то лучше. А пострелять… ладно, можно. Только постовых смените.

– Слушаюсь, господин младший десятник! Разрешите исполнять?

Пост наблюдения – старая полуразрушенная башня, сложенная из красного кирпича, располагался на самом мысу, открывая обзор и на северный, и на южный фарватер. Пункт был рассчитан сразу на двух часовых, – наверное, специально, чтоб не заснули. По крайней мере, именно так думал заступивший на службу малолетний Пашка, слушая неровные залпы стрелков. Днем дежурили по одному, – чай, не ночь, спать никому не хотелось. Вот и Пашке не хотелось, а хотелось спуститься вниз и пострелять вместе со всеми по старым консервным банкам-мишеням. Хотелось. Очень. Но сейчас было нельзя – служба.

Вот и напрягался Пашка, шарил биноклем по всей акватории, благо уже рассвело, и все было хорошо видно. Даже развалины Петербурга. А еще – море. Серовато-голубое, с белыми барашками волн и разлапистыми кричащими чайками. Красивое.

Мальчик закусил губу и вдруг увидел корабль. Именно корабль, а не какую-нибудь там лодку. Большой, серый, с грозно торчащими пушечными стволами. Корабль пенил форштевнем море и шел прямо на Пашку! Хотя… нет, повернул. Повернул на север, подставляя любопытному взгляду юного караульного мокрый серый борт. А за этим кораблем шли и другие, даже побольше первого. Правда, без пушек, приземистые, ржавые. Самоходные баржи!