Книга Всем врагам назло! - Елена Харькова

«Предатель! Ведь всего лишь несколько часов назад он любил меня так нежно и так страстно! А теперь занимается этим уже с другой и чуть ли не у меня на глазах! Как так можно? Ну должно же быть хоть какое-то благородство у этих самцов! Или у них в голове одни только инстинкты?!»

А Лёха не мог заснуть оттого, что всё его тело тосковало по Анжелике, по её нежным и игривым прикосновениям, по её страстным объятиям.

«Нет, я должен забыть эту стерву! Иначе я просто сойду с ума!»

Алексей включил холодную воду и встал под душ. В это же самое время под обжигающими струями холодной воды скулила Анжелика. Но шоковая терапия никому из них не принесла облегчения. Видно, тело ещё можно усмирить, но душу…

Утром Лёху разбудил настойчивый стук в дверь. Алексей спросонья решил, что это Анжелика, поэтому быстро вскочил с постели и распахнул дверь. Но за порогом стояла рыдающая Иришка.

– Что случилось? – спросил Лёха.

Девушка прошла в каюту и, тут же прекратив плакать, с интересом уставилась на его полуобнажённое тело. Лёха, помня её вчерашние шалости, сразу накинул на себя рубашку и надел джинсы, чем очень разочаровал гостью.

– Ну, чего ты ревела? – напомнил парень.

– Я… я… выброшусь за борт! – опять зарыдала девушка. – Я покончу собой! Я повешусь!

– Но что произошло? Ты можешь спокойно рассказать без этих слёз и соплей?

Иришка вытерла слёзы, высморкалась и постаралась успокоиться, но всё равно всхлипывания периодически прорывались во время всего повествования.

– Я вчера после нашего свидания пошла сразу в каюту. Мамы не было, и я легла спать. А оказывается, она нас везде искала. Когда она вернулась, я уже спала. Она не стала меня будить. А утром… – Иришка, не сдержавшись, опять зарыдала, – утром она меня избила. Мама сказала, что я развратная девка, шляюсь по ночам с мужиками и закончу свою жизнь на панели! И если я ещё хоть раз посмею так себя вести, то она меня выгонит из дома!

Иришка уже не могла успокоиться. Лёшке стало безумно жалко эту затюканную ненормальными родителями девушку.

– Ну-ну, хватит, успокойся, – погладил он её по плечу.

Иришка тут же бросилась к нему в объятия и уткнулась лицом в грудь парню, намочив своими слезами его футболку. Лёха не мог оттолкнуть от себя плачущую девушку, поэтому он стал гладить её по голове и успокаивать. Иришка прекратила плакать и взглянула на него своими карими глазами-вишнями.

– Ведь ты меня не бросишь, правда? – жалобно спросила она.

Лёха не знал, что и ответить. Сказать «нет, я тебя обязательно брошу!» он не смог. Его молчание она растолковала по-своему и счастливо заулыбалась, вновь прижавшись к его груди.

«Ну я и влип! – с досадой подумал он, механически гладя голову девушки. – Послать куда подальше я её не могу. Язык не поворачивается. И не послать нельзя. Сама она ни за что не отлипнет. Да, хреновая ситуация! Что же делать? А, ладно, пусть пока она возле меня ошивается. Всё равно здесь на корабле от неё не отвяжешься. А так хоть как-то она меня отвлекает от мыслей об Анжелике. К тому же эта девчонка немного даже меня забавляет. Я в первый раз вижу такой «незанюханный бутон». А что, преподам ей уроки взрослой жизни. Это даже интересно. Так сказать, шефская работа, буду обучать молодёжь правилам лёгкого флирта. В постель, естественно, с ней не лягу. А потискать её, чуть-чуть растормошить можно. Хоть целоваться её научу. А приплывём в Россию – на пристани сразу и расстанемся. Навсегда».

Успокоенный таким решением, Лёшка уже по-доброму взглянул на девушку.

– Пойдём в ресторан, а то на завтрак опоздаем.

– Пойдём. Только в ресторане я сяду за твой стол! – заявила девушка. – Я не хочу с мамой сидеть.

Лёшка только беспомощно пожал плечами.

Пока они шли по длинному коридору в ресторан, Иришка, схватив Лёху за руку, постоянно заглядывала с восторгом ему в глаза. Лёшка чувствовал себя словно пионервожатый. Вдруг из-за спины он услышал знакомый голос:

– Может, вы всё-таки побыстрее пойдёте или уступите дорогу остальным?

Лёха обернулся. Анжелика одарила его таким взглядом, что он должен был бы тут же превратиться в кучку пепла. Лёха с Иришкой посторонились, и Анжелика гордо прошла мимо, мысленно ругая его последними словами. А когда она увидела, что в ресторане новая подружка села за Лёшкин стол, у неё совсем пропал аппетит. Анжелика не расплакалась только потому, что сильнее, чем обида, её душила ненависть ко всем мужикам-лицемерам вообще и к Лёшке в частности.

«Как он нежно смотрел на эту чувырлу, когда они шли! Чтоб он окосел навеки! И сейчас, поглядите-ка, вон даже бутерброд ей в руку суёт. Да чтоб она подавилась этим бутербродом! Интересно, он с этой выдры помойной тоже в каюте завтрак слизывал? Лизун чёртов! И тоже небось наобещал ей, что с детьми не бросит! Брехун последний! А эта выхухоль вон как на него вылупилась! Аж в рот ему заглядывает! Переживает, наверно, как бы этот дебил язык себе от счастья не прикусил. Да чтоб они оба за борт свалились! Ух, ненавижу их! Ненавижу! Ненавижу!!!»

Анжелика швырнула вилку так, что чуть не разбила тарелку, встала и вышла из ресторана, не в силах больше смотреть на эту парочку.

«Всё. Сегодня же вечером я пойду на танцы и закадрю какого-нибудь мужика. Ух я на нём отыграюсь! За всё он у меня получит сполна! За всех несчастных баб ему отомщу! Ну, самцы, берегитесь! Сегодня я выхожу на охоту. Кто не спрятался, я не виновата».

Но её замыслам не суждено было сбыться. Днём разыгрался небольшой шторм, и Анжелику свалила морская болезнь. Немного штормило и в последующие дни, вплоть до окончания путешествия, а её организм очень чутко реагировал на любую качку. Поэтому до самого прибытия в порт Анжелика просидела в своей каюте на полу в обнимку с унитазом. Не помогали даже таблетки. Возможно, сказалось и то, что её организм был ослаблен нервным стрессом и большим количеством алкоголя, которое она выпила за несколько дней.

Ольга, видя, что Анжелика не показывается больше в ресторане, решила покормить подругу и принесла ей поднос с ужином в каюту. Но Анжелика, открыв дверь и увидев еду, еле успела добежать до унитаза.

– Я, конечно, знаю, что не вызываю у тебя симпатию, но чтобы до такой степени! Тебя от меня уже тошнит? – виновато улыбнулась Ольга.

– Меня от всех тошнит: от тебя и от твоего Гошика – чтоб вы с ним упились до белой горячки! От этого мерзавца Лёшика – чтоб он в евнуха превратился! От его новой сучки – чтоб ей морду перекосило! От этого чёртова корабля – чтоб он затонул к чертям собачьим! – хныкала Анжелика.

– Стоп, стоп, стоп. Угомонись. Ты, Анжелика, пока наш кораблик не обижай, – возмутилась Ольга. – Он нам ещё пригодится. Вот сойдём все на берег, а потом уж фиг с ним, пусть тонет… Что, подруга, совсем хреново?

– Да! – заплакала Анжелика, но новые позывы не дали ей расслабиться, и она галопом побежала к родному унитазу.