Книга Белый дракон. Мечи Ямато - Александр Логачев

Сейчас Касаи, конечно, заводит веревку за корни, привязывает ее хитрым узлом, который сам по себе просто так не развяжется, который потом придется резать, чтобы снять веревку. Думается, с этой нехитрой работенкой Касаи уже управился и теперь разматывает веревку, чьей длины с запасом хватит, чтобы не просто достать до воды, но и погрузиться в воду.

Ага, Касаи бесшумно выплыл из темноты — ни дать ни взять человек-призрак. Впрочем, все они сейчас — доподлинные люди-призраки, бестелесными духами проносящиеся над землей. Призраками им желательно оставаться до самого последнего, решающего момента.

Они достали из заплечных мешков, сшитых под руководством Артема, короткие бамбуковые трубки, соединили их между собой — получилась «мидзу-дзуцу», приспособление для дыхания под водой. На этом приготовления к следующему этапу закончились. Закончился и короткий роздых.

Стали спускаться в ров. Разумеется, по очереди — пока один не окажется в воде и веревка не ослабнет, следующий не трогается с места. Спускались не просто осторожно — архиосторожно, выверяя каждое движение. Потому что не дай бог случайным касанием столкнуть с места хоть бы один малюсенький камушек — он покатится вниз, обстукивая по пути другие камушки и прихватывая с собой комья земли, а потом еще и плюхнется в воду. Тогда все, конец операции. Тогда только спасаться бегством. Потому что прогуливающиеся по стенам замка караульные имеют мало общего с типичными персонажами фильмов на исторические темы — те либо дрыхнут на посту, либо режутся в кости, либо, услышав любой посторонний звук, тут же принимаются успокаивать друг друга: «А, опять кошка пробежала». Там все понятно — режиссеры упрощают задачу своим героям. Здесь же никто тебе задачу не упростит. Потому что здесь за разгильдяйство не будет иного наказания, кроме смерти и позора... Впрочем, для самурая достаточно одной угрозы позора, чтобы и думать забыть про все другое на посту кроме бдительного и усердного несения службы.

Пока что все шло нормально — ни всплеска, ни легкого шлепка по воде, ни иных посторонних звуков. Разумеется, все было заранее обговорено до мельчайших деталей. Обговорены были также возможные отклонения от плана вплоть до самых неприятных и что в таких случаях следует делать каждому из них.

Артем ждал своей очереди, а как известно, нет ничего хуже, чем ждать, когда ты весь настроен на действие и адреналин лошадиными дозами впрыскивается в кровь. Даже догонять гораздо приятней — все-таки какое-то движение, какое-то действие.

Дабы понизить вольтаж нервного напряжения, Артем отвлек себя посторонними мыслями шутейного свойства. Он подумал о том, что окажись на его месте, то бишь в далеком средневековом прошлом, расейский гаишник, он бы не стал заморачнваться с антиправительственным мятежом, а недолго думая поставил бы будку на пересечении дорог и стал бы штрафовать повозки за превышение скорости и пешеходов, поднимающих слишком много пыли. И неплохо бы устроился в мире, незнакомом с автомобилями и правилами какого-либо движения. Разве самураев не трогал бы, еще выскакивал бы из полосатой будки и кланялся, касаясь лбом земли. Ну так и в предыдущем мире Артема никто не штрафовал власть имущих, как бы те не выдрючивались — те тоже могли снять голову, правда, в отличие от самураев, лишь в переносном смысле...

Так. Настала очередь Артема. Он оторвался от земли, скользнул к обрыву. Прежде чем взяться за веревку, сжал зубами конец бамбуковой трубки, через которую предстояло дышать под водой. Начал спускаться...

Подобные спуски они многократно репетировали в самых разных местах, в том числе и в более сложных условиях, на таких сыпучих откосах, что малейшее резкое движение приводило к обвалу и полной демаскировке группы. И вроде бы неплохо насобачились. Однако одно дело — репетиция, другое — выступление. Артем сейчас по себе чувствовал разницу — нестерпимо хотелось поскорее уйти под воду, где на время окажешься в относительной безопасности. Но приходилось сдерживать себя.

Опа! Ноги коснулись поверхности воды. Вот он уже в воде по колено, по пояс, по грудь, по шею. Артем разжал ладони и ушел под воду с головой, оставляя торчать над поверхностью край дыхательной трубки длиной не более ладони.

Плыть следовало только под водой и никак иначе. Если чей-то взгляд упадет на воду, то трубку сверху не разглядят, а вот голову запросто. Потому что отсветы от факелов, закрепленных на стенах, достигали поверхности воды. Можно, конечно, успокаивать себя тем, что противник никак не ждет нападения, тем более не ждет рейда боевых пловцов, потому что этого никогда доселе не случалось, ни о чем подобном слыхом не слыхивали. Только противник сегодня не тот, чтобы позволить себе расслабляться даже в мыслях.

А вот силуэт пловца под водой не разглядеть, за это можно не беспокоиться, это двухсотпроцентно — слишком уж грязна водица во рву...

Артем плыл неспешно, ленивым подводным брассом — не было никакого смысла бить рекорды скорости, главное — незаметно достигнуть другого берега. Причем также не было никакой необходимости выходить к определенной точке. Достаточно просто переплыть ров, достигнуть каменного откоса, идущего от стены замка к воде. Ну а сбиться с курса на дистанции в двадцать — тридцать метров, даже когда плывешь вслепую, — для этого надо очень постараться.

По слухам, глубина рва доходила до десяти метров. Так это или не так, проверять не тянуло, как не тянуло выяснять, холодна ли водица нижних слоев. А верхний слой воды по температуре был вполне подходящ для непривередливых диверсантов — градусов восемнадцать. Это весьма обнадеживает на тот случай, если придется провести в воде достаточно долгое время. Между прочим, никак нельзя исключать и подобный вариант...

А вот что нервирует гораздо больше температуры и ширины рва — запахи. Судя по ним, ров служит обитателям замка сточной канавой. И в свою очередь стока не имеет. Даже думать не хотелось, каких это скользких и мягких предметов иногда касались руки, что это такое иногда мягко шлепало по телу.

Все, доплыл — руки коснулись преграды. Артем осторожно вынырнул на поверхность. Огляделся. Слева и справа от себя он увидел торчащие из воды головы. Пересчитал — все на месте. Взглянул наверх. С этой точки, от подножия, нависающая над головой стена казалась высоченной и неприступной. Конечно, издержки ракурса. Но все же лучше туда больше не смотреть, а просто помнить, что высотой эта стеночка всего метров тридцать, что она гораздо ниже тех скал, на которые они взбирались тренировки ради. К тому же кладка стены каменная, камень не шлифованный, шероховатый, да и кладке той уже лет сто, местами, значит, подрассыпалась, выкрошилась, кое-где и трещины по камням должны были пролечь, — то есть и неприступной стену никак не назовешь. Это вам не гладкий склон утеса Каменный Нос. А и тот склон одолевали, причем неоднократно и без всяких страховочных тросов...

Со стены лазутчиков заметить будет нелегко. Для этого караульным необходимо перегнуться через стену, а просто так, без причины, часовым этим заниматься вроде бы ни к чему. Наблюдения за часовыми выявили все их привычки и обыкновения, и ничего подобного за ними вроде не водилось. А вот причину, по которой караульные изменили бы своим привычкам, создавать никак не следовало.