Книга Эхобой - Мэтт Хейг

— Здесь нельзя раздавать листовки. Тебе лучше уйти. Я просто хочу побыть один, — сказал я. — Пожалуйста.

Но она продолжала стоять передо мной.

— Это неправильно, — сказала она. — Это против природы. Животных преступно держать в зоопарках, тем более возрожденных животных. А уж причислять к животным неандертальцев можно с тем же успехом, что и нас самих. Они такие же, как мы.

Как мы.

Она думала, что я человек.

И я зачем-то спрятал левую руку под коленку, чтобы она и дальше считала меня человеком. Быть человеком в миллион раз лучше, чем мной. Человек создавался тысячелетиями. Каждый человек появлялся на Земле потому, что генетический материал, из которого он создан, передавался от поколения к поколению, снова и снова, напрямую, непрерывно — невзирая на землетрясения, наводнения и войны. Через всю историю. А я был просто… сделан. Один раз.

— Какое оправдание вы находите всему этому? — спросила она меня, я поднял на нее глаза, и ее взгляд застал меня врасплох.

— Пожалуйста, просто…

— Тридцать тысяч лет тому назад люди уничтожили неандертальцев во время племенных войн. А сейчас мы возрождаем их только для того, чтобы держать в неволе? Я думаю, это безнравственно.

Я посмотрел по сторонам. Ни одного Эхо. И Луиса тоже нигде не было видно.

— Это так. Но ты не можешь ничего изменить. Никто не может. Уходи.

Она долго смотрела на меня.

— Ты выглядишь слишком молодо, чтобы работать здесь. Сколько тебе лет?

Люди относились друг к другу иначе, чем к Эхо. Лучше. Даже если спорили между собой. Мне было шестнадцать недель от роду. Но я не стал ей об этом говорить.

Она кивнула, хотя я молчал.

— Могу поспорить, ты все-таки достаточно взрослый, чтобы задавать вопросы. И будь я на твоем месте, я бы просто отсюда ушла.

Но что, если у тебя нет выбора? Слова так и вертелись у меня на языке, но я ничего не сказал. С этого момента никаких вопросов. Они заперты, скрыты от посторонних глаз, спрятаны в том же тайнике, что и мечты и воспоминания об Одри. Вопросы опасны.

Она нахмурилась.

— Если ты сильный человек, ты бы мог что-нибудь сделать. Они же не Эхо. Они живые существа, у них есть чувства.

Я почувствовал, что начинаю злиться. И у меня вырвался вопрос:

— Ты имела какое-нибудь отношение к нападению на дом мистера Касла?

— Ты имеешь в виду ту бойню? Они убили почти всех, кто вторгся на его территорию!

— Люди, которые пришли туда, тоже собирались убивать.

Видимо, эта девушка была из тех людей, которые не могут говорить, не размахивая при этом руками.

— Мы как на войне, — сказала она. — И мы уверены, что Алекс Касл убьет еще тысячи, а может быть, и миллионы людей, если Эхо станут еще более продвинутыми.

— Почему люди так уверены, что кто-то более умный или сильный захочет их убивать?

— Потому что люди сами опасны.

— Правильно. Но они хотели убить не только мистера Касла. Там была девушка. Ни в чем не виновная девушка.

Розоволосая посмотрела на листовку в своей руке и показала на что-то:

— Ты имеешь в виду ее? Я разговаривала с ней раньше…

Я посмотрел туда, куда она указывала. И увидел лицо Одри. Прямо передо мной. Хмурясь с листа электронной газеты, она смотрела на меня глубокими, испуганными и прекрасными глазами.

ГЛАВА 14

Я прочитал заголовок «Эхо представляют собой серьезную угрозу: племянница Касла дает интервью после смерти своих родителей!» — и быстро (за две секунды) пробежал глазами статью.

«Племянница Касла рассказала о зверском убийстве родителей. Убийство совершила Эхо, в программе которой произошел сбой. Это произошло в их доме на сваях, который находится на затопленных землях в Западном Йоркшире. Однако вокруг этого дела возникает все больше вопросов, на которые никто не может дать внятного ответа. Одри появилась вместе со своим дядей на пресс-конференции. Алекс Касл публично заявил, что его беспокоит здоровье племянницы и он считает, что ей лучше оставаться в его доме. „Дозор „Касла““ не может не отметить, насколько выгодно мистеру Каслу, что его брат, один из самых серьезных его критиков, исчез за неделю до завершения работы над новой книгой. В которой он, кстати, выступал против возрождения неандертальцев и их содержания в неволе».

Я чувствовал острое желание рассказать все, что знал. Но что это даст? Какой в этом смысл? Мистер Касл был на третьем месте среди самых богатых и влиятельных людей Европы. Расскажи я ей все, это бы еще больше разозлило протестующих, а заодно и подвергло бы их куда более серьезной опасности, чем самого Касла. И кстати, возможно, кто-то из ее друзей пытался убить Одри.

— Просто уходи, — сказал я. — Пожалуйста, уходи из зоопарка. Здесь для тебя небезопасно.

— Хм-м, — сказал она. — Думаю, тебе уже давно пора мыслить самостоятельно.

— Хорошо, — сказал я, просто чтобы закончить разговор.

В этот самый момент вдалеке из-за угла вынырнул Луис. Мое зрение было острее, чем у человека, даже обладающего глазной камерой, поэтому я знал, что он еще не заметил нас. Я торопливо взял одну из ее листовок и сунул в карман.

— А теперь иди, — сказал я. — Уходи отсюда, и поскорее. Я прочитаю это, обещаю.

— Ты странный. Как тебя зовут? Элементарная вежливость требует, чтобы ты назвал свое имя. Меня вот зовут Леони.

Я чуть было не сказал ей «Дэниел», но потом до меня дошло, как я могу от нее избавиться. Я поднял руку и показал ей клеймо в виде буквы «Э».

— Меня зовут Сто тринадцатый, а сейчас, пожалуйста, уходи. Сюда идет мой начальник. Если он увидит тебя, ты попадешь в беду. Нам обоим несдобровать…

Луис подошел еще ближе; я огляделся по сторонам. Я бы мог схватить Леони, толкнуть ее за голограмму диплодоков (здесь она была наиболее реалистичным изображением динозавров), за информационный терминал в зарослях папоротника и других доисторических растений. Но меньше всего мне сейчас были нужны неприятности. Если бы я все это проделал, то рисковал бы оказаться у тигров в пасти.

И когда Луис подошел и спросил, в чем дело, я сказал ему правду. Кажется Леони была рада видеть Луиса, у которого на руках не было никаких букв. Она неловко подняла вверх листовки. Луис кивнул:

— А, пропаганда.

— Это не пропаганда. Это нравственные принципы.

— Нет никаких нравственных принципов, есть только то, что люди об этом выдумывают, — сказал Луис. — Ну что ж, я должен конфисковать листовки, записать ваше имя и идентификационный номер.

— Почему?

— О, вот только не нужно изображать саму невинность. То, чем вы занимаетесь, противозаконно. Вы находитесь в частных владениях. Эта территория принадлежит корпорации «Касл». Несколько дней назад протестующие ворвались в дом Алекса Касла и покушались на его жизнь. Так что сейчас полиция снова скалит зубы. Ты меня поняла? Я могу заявить, что эта грязная листовка, или что там у тебя, подстрекает к насилию, и тебя посадят в воздушную тюрьму прежде, чем ты успеешь позвать мамочку и палочку на помощь.