Книга Парижские тайны. Жизнь артиста - Жан Маре

Пришла телеграмма от Эдуара Дермита. Жан очень болен, у него инфаркт. Я срочно возвращаюсь в Париж. Близкая подруга Жана превратила свой дом в клинику. Лифтом пользоваться запрещено, чтобы избежать шума. В доме постоянно находятся медсестры, врачи. Мне не разрешили свидание сразу же по прибытии. Жан знает, что я в Голливуде, и мое возвращение может быть для него потрясением. Я в смятении и тревоге.

Наконец на следующий день мне разрешили его повидать. Жану объясняют, что мне пришлось вернуться из-за срочной работы. Он лежит совершенно неподвижно: ему нельзя даже шевельнуть головой. Он улыбается.

– Они снова сделают меня наркоманом, – говорит он, – мне колют морфий.

Врач отвел меня в сторону, чтобы успокоить. Он объяснил, что ежедневно снижает дозы и скоро в шприце не будет ни одной капли морфия.

Жан разговаривает, шутит. Какое мужество! Прикованный к постели, он по-прежнему элегантен и благороден.

В мельчайших своих поступках он остается поэтом. Я сказал ему об этом. Он снова улыбнулся:

– Моя мать сказала однажды: «Не знаю, как мне удалось родить поэта, это очень трудно».

Профессор Сулье просил меня не позволять ему много говорить. И я, будучи по натуре неразговорчивым, вынужден говорить, чтобы ему приходилось только слушать. Я рассказываю ему о Пике, где я видел, как ящерицы, эти пугливые животные, которые обычно не подпускают человека близко к себе, взбираются на ногу посетителя и позволяют гладить себя тросточкой.

– А помнишь, на острове Самоа ты загорал совершенно обнаженным и заснул. А когда проснулся, перед тобой стоял молодой англичанин. Твое тело облепили ящерицы, кузнечики, бабочки, а мужские достоинства были прикрыты книгой, которую англичанин положил для приличия. Эта принадлежавшая ему книга была твоя пьеса «Орфей».

После длительного восстановительного периода по совету врача Жан поехал в горы. Оттуда он прислал мне стихотворение.

Открытка на память

Под снегом зимородок спит.

Где? Угадайте. Сам не знаю.

В таверне «Серна Золотая»

Нам зимовать судьба велит.

Рассвет над горною грядою

Снег в белый бархат обратил.

И в синь небес, мой друг, с тобою

Взлетели мы без всяких крыл.

Пока мы там с тобой парили,

Смертельный холод нас сковал,

И души медленно застыли, —

В них крокус майский крепко спал.

Но зимородок вновь проснется —

Весенний крокус снег пробьет,

И путь к тебе опять найдет

Мой крик, что из груди несется.

Жорж мечтает поставить балет. Я посоветовал ему найти сюжет, который раскрывался бы в нескольких, отличающихся друг от друга, балетах. Он согласился, но не мог найти тему. Я предложил сюжет «Ученика факира» и посоветовал найти опытного литератора для написания текста. Вскоре после этого я уехал в Италию на съемки в «Белых ночах» у Висконти. Роль небольшая, но какое несравненное счастье работать у этого великого режиссера! К тому же он мой друг! Когда он бывает в Париже, всегда подает мне весточку. Однажды за ужином он рассказал, что ищет актера для своего будущего фильма. Я перечислил ему фамилии актеров. Безрезультатно.

– Назови мне звезду, которая воплощала бы твой персонаж, – говорю я ему, – чтобы я представил себе тип нужного актера.

– Ты, – ответил он.

– Тогда почему ты не предлагаешь мне сниматься?

– Потому что это небольшая роль.

– У тебя не бывает небольших ролей. Я согласен.

Во время съемок я получил письмо от Жоржа. Он просил письменно изложить сюжет «Ученика факира», прежде чем он будет договариваться с автором. Я нацарапал сюжет и поясняющие его тексты песен, сделав пометку, что это только наброски и нужно найти талантливого человека, который напишет настоящий сценарий.

Вскоре я возвратился в Париж. Жорж обратился к талантливому американскому музыканту Джеффу Дэвису с просьбой написать музыку к будущему спектаклю.

– Так ты отнес кому-нибудь сюжет?

– Нет. Мы с Джеффом Дэвисом решили, что ты очень хорошо написал. Мы поставим спектакль по твоему сценарию.

– Но я же не писатель.

– Джефф уже начал сочинять музыку. То, что ты написал, превосходно.

– Нужно по крайней мере внести исправления, отредактировать…

И вот помимо воли я стал автором музыкальной комедии!

Снова мне пришлось уехать на съемки. На этот раз в Югославию. Там я получил письмо от Жоржа, в котором он просил меня нарисовать эскизы костюмов. Это было нелегко сделать, потому что костюмы должны были полностью трансформироваться, превращаться в другие на глазах у зрителей. Я нарисовал эскизы и послал их Жоржу, советуя обратиться к хорошему дизайнеру. По возвращении я узнал, что оставили мои эскизы. То же самое получилось с декорациями и с афишей. Постепенно весь спектакль оказался на мне, поскольку меня попросили быть режиссером и распорядителем. Я потерял на этом кучу денег, хотя зал был все время полным и спектакль пользовался большим успехом. Дело в том, что у меня нет чувства меры, я не коммерсант. Были задействованы оркестр из пятидесяти музыкантов и большая балетная труппа, некоторых исполнителей специально пригласили из Америки. Кроме того, декорации и костюмы изготовили в неописуемом количестве. Я купил также для этого спектакля номера иллюзионистов (так я узнал, что все покупается…).

Словом, даже при полных залах мы терпели убытки. К счастью, спектакли продлились всего два месяца и получили благоприятные отзывы иностранной критики – американской, немецкой, английской. Французская критика упрекала меня в том, что я заставил петь танцоров, а петь они якобы не умеют. В качестве доказательства обратного я приведу только один пример. Моя звезда, профессиональная танцовщица Николь Круазиль с тех пор с большим успехом выступает как певица.

Во время репетиций этой музыкальной комедии со мной приключилась любопытная история.

Когда я вернулся в Марн, моя экономка Элоди рассказала, что мне несколько раз звонил какой-то барон.

– Я не знаю никакого барона.

– Это барон де Р.

– Я не знаком с бароном де Р.

– Насколько я поняла, речь идет о нотариальном деле.

– В таком случае нотариус мне сообщит.

Как-то утром, когда я был дома, позвонил барон и сказал, что хочет со мной встретиться.

Я объяснил, что у меня много работы и я совершенно не располагаю свободным временем. Тогда он рассказал невероятную историю. Только что умер его брат, а дочь барона де Р. – единственная наследница. Она получит по наследству миллиард при условии, если выйдет за меня замуж.

– Что?! – воскликнул я.

– Мой брат ненавидел мою дочь. Он знал, что она не любит актеров, и вас в частности. Он хотел над ней посмеяться.