Книга Место для битвы - Александр Мазин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Серега стоял, широко расставив ноги в тупоносых, глянцево-черных туфлях. На нем были черные свободные штаны, перехваченные ремнем. На ремне, в чехле с золотой цепочкой покоилось махонькое тельце сотового телефона.
Серега поднял голову и увидел, что стоит на углу Литейного и улицы Некрасова, а мимо, опасливо огибая его, движется человеческий поток. Серегу настолько поразило неожиданное разнообразие лиц, одежды, искусственная яркость красок, что он снова опустил глаза… И обнаружил, что ноги его стали намного толще, а под белой тонкой рубашкой круглился солидный живот.
– Серый! Эй! Ты чё?
Духарев не сразу понял, что обращаются к нему. Он повернулся и увидел большую красивую машину, в которой сидели двое очень похожих друг на друга мужчин. Абсолютно ему, Духареву, незнакомых.
– Давай, Серый, садись, не тяни муму! – один из мужчин похлопал по кожаному сиденью.
Духарев сел.
– Трогай, Петюня! – скомандовал мужчина.– Ну чё, Серый, вижу, кредита не будет. Чё теперь?
– Теперь? – тупо повторил Духарев, пытаясь вникнуть в происходящее.
– Не, ты, бля, конкретно тормозишь! – удивился мужчина.– Кто, бля, хозяин – ты или я? Ты чё, Серый! Ты думай, бля, где реально четыреста штук взять!
– Четыреста штук… баксов? – еще тупее переспросил Духарев.
– Нет, карбованцев! – фыркнул собеседник. И вдруг озаботился: – Серый, ты в норме?
– Я? – грустно спросил Духарев.
Мужчина поглядел на него… и вдруг обнял его за плечи мясистой дланью.
– Да ладно. Серый, чё ты? Ну нет и нет! Ну хер с ней, с этой горючкой! Ну не голые же будем! Бабок еще наварим! Вторая фирма однозначно наша! Петюня, ты куда рулишь, ёш твою мать! Ты к «Европейской» давай! – И Сереге: – Все нормально, братан! Ща похаваем, заквасим, лялек арендуем! Расслабимся, братан! Чё у нас, денег нет!
Серега поглядел на гладкую рожу «братана», потом на туго обтянутое рубахой собственное брюхо…
«…! – подумал он.– … матери!»
– Останови! – крикнул он.
Водитель мгновенно ударил по тормозам. Сзади тоже завизжали тормоза. Машина нырнула вправо и остановилась у обочины.
Духарев вышел, поглядел на такую знакомую «Невскую перспективу».
«В жопу! – подумал он.– Не мое! Не хочу!»
И все опять потекло, поплыло, и не стало ни Невского, ни толпы…
Под ногами опять была умятая сапогами трава, вокруг – Игоревы гридни, а перед глазами – Серегино предплечье, продырявленное ножом.
Очень медленно, плавно Духарев потянул нож обратно. Обтер лезвие льняным лоскутом, потом, тем же лоскутом, перевязал рану. Крови было немного, но ее хватило, чтоб показать: Духарев не ульфхеднар и не берсерк. Обычный человек. Варяг.
– Варяг! – одобрительно каркнул боярин одесную князя.
– Как и ты! – сказал ему Устах.– Но я слыхал: русь уже забыла варяжскую Правду!
Ближний боярин князя насупил брови, готовя гневный ответ, но Игорь остановил его.
– Сколько тебе лет? – спросил великий князь киевский.
– Двадцать восемь,– ответил удивленный Духарев.
Легкая тень легла на лицо Игоря. Словно облачко набежало.
Князь умолк и молчал довольно долго. Все ждали…
«Двадцать восемь…– думал великий князь.– Двадцать восемь было моему Олегу[24]…»
Великий князь киевский не очень-то любил своего первенца, пока тот был жив. Сын напоминал ему о том, чье имя носил, Олеге Вещем. Казалось, сын Игоря унаследовал не только имя, но и удачу того, в честь которого был назван. Игорь позволил сыну княжить в Тмутаракани, что, помимо прочего, давало право на титул хакана. Тмутаракань, небольшой лоскут земли вокруг пролива, связавшего Сурожское и Русское море, богатая Тмутаракань, сильная и вольная, ключ Крыма, кость в горле Хузарского царства, шип в боку ромейской Таврии. Русский хаканат, которому, в силу своего положения, нужен был правитель сильный и умный, умеющий ладить с разноплеменным населением и полувраждебным окружением. Игорь не без ревности наблюдал, как первенец его, молодой сокол, входит в силу, и близится день, когда сын станет сильнее отца. Игорь боялся этого дня, но сейчас, когда Олега уже нет в живых, великий князь, вспоминая сына, искренне сожалел о его смерти.
Игорь очнулся от мрачных мыслей. Если Скарпи прав и этот варяг действительно перехватил ромейское золото, надо заставить его это золото вернуть. Как это сделать, если пытка бесполезна? Надо понять, что он есть, этот гордый полоцкий гридень. Кто его товарищи, чем и кем он дорожит, каковы его чаянья?
Товарищи… Природный варяг, хузарин из благородных и мальчишка-отрок с нежным девичьим лицом. Природный варяг наверняка тоже знает, где золото. Но будет молчать. Князь очень хорошо знал эту породу. Именно на таких опирался Олег Вещий. То были люди надежные, но неудобные, потому что ставили свою Правду выше княжьей власти. Стоило такому воину решить, что князь поступает не так, как следует, – и повиновение варяга кончалось. Нурманы, наемники, были куда удобнее. Ничуть не худшие воины, они служили, пока князь им платил, и благополучие их зависело только от князя. У нурманов, свеев, данов не было опоры на его земле. Их язык был чужим славянскому племени. А варяги, даже природные, были одной крови с теми же полянами, древлянами, кривичами. Беда в том, что уходили они из дружины киевского князя не в дальние земли, а к другим князьям: Роговолту, Свенельду…
– Ты служишь Свенельду, верно? – спросил великий князь.
– Да, – подтвердил Сергей.
– Свенельд – мой воевода. Ты должен повиноваться мне.
– Вассал твоего вассала – не твой вассал[25],– возразил Духарев.
– Что? – не понял князь.
– Я не служу тебе,– отчеканил Духарев.– Я служу Роговолту полоцкому. А Роговолт, князь полоцкий, послал меня служить не Свенельду, киевскому воеводе, а Свенельду – князю уличскому и древлянскому.
Говорить такое великому князю киевскому было не слишком умно, но внутри Духарева постепенно нарастала ярость. Гордость, блин! Гордыня. Ни к чему хорошему не приведет. Серега это понимал, однако остановиться уже не мог.
