Книга Объявляю убийце голодовку - Инна Павлова

— Заткнись, — последовал равнодушный ответ, ничуть меня, однако, не смутивший.

Я и не ожидала, что парень начнет демонстрировать изысканные манеры и галантность. Да и где б ему их набраться? При теперешнем повальном дефиците морально-нравственных норм в обществе? Разве что из любовных романов? Так еще не факт, что именно этот жанр литературы он предпочитает всем другим, если, конечно, вообще его хобби — именно книги.

Охранник вдруг напрягся и стал прислушиваться к происходящему за дверью. Дохлый номер. Я уж и сама было пыталась, но добротность сруба и толщина стен не позволяли уловить ничего, кроме звука голосов. Разобрать, о чем конкретно говорят, было невозможно. И тем не менее, цербер приник к двери, выпустив меня из поля зрения. С той стороны происходило что-то необычное.

Не воспользоваться шансом было грешно. Кочерга, прислоненная к громадной русской печи, мало того что оказалась в пределах досягаемости, выглядела надежной и увесистой.

Среагировал красавчик быстро, но не моментально. Чуть-чуть он все же опоздал. И потому растянулся у моих ног с травмированным темечком. Око за око, сотряс за сотряс!

В дверь забарабанили. Быстренько обшарив карманы своей жертвы, я обзавелась автоматическим оружием и ключами от машины.

Откинув шпингалет, распахнула створки и сиганула в траву. И только теперь поняла, как мне не повезло. Ключи от Геннадиевой тачки у меня забрали. И они, кажется, у Дрына. Каковой, конечно, где-то недалеко, но ключи, тем не менее, от этого доступней не стали. Я же оказалась несчастливой обладательницей ключей от серебристо-серого джипа, вольготно расположившегося на огуречной рассаде. Как с ним обращаться, я представляла только теоретически.

От огорчения я с такой силой треснула пистолетом очередного бандита, оказавшегося на пути, что парень рухнул как подкошенный. Между мной и шикарным автомобилем препятствий больше не было.

Пока я тыкала ключом в замок зажигания и пялилась на приборную панель, дверца распахнулась и меня рывком скинули с шоферского сиденья. Я начала было драться, но красный потный Геннадий, ставший хозяином ситуации, двинул мне под дых и зарычал:

— Хоть теперь угомонись, идиотка! И так дров наломала! Мало тебе?!

Я хватала ртом воздух, а супермен тем временем заводил машину. С импортной тачкой он управлялся играючи. Как, впрочем, и с бандитами. Интересно, что он сделал с предателем Олегом? И как? Неужто голыми руками? Теперь я даже без документов, удостоверяющих принадлежность мужика к спецназу, зауважала его. Надо было сразу предупредить, что он хороший! Я б его тогда по голове сковородкой не била.

Мы почти проскочили ворота. После чего Геннадию пришлось резко затормозить, чтобы не таранить черный «БМВ», только что остановившийся поперек выезда с участка. Оттуда высыпало еще с десяток головорезов — может, мне так с перепугу показалось, а на самом деле их было чуть меньше, но суть от этого не менялась: я опять была в плену. Только теперь у целой армии бандитов. Видит бог, я и не подозревала, что сражаюсь с такой могучей организацией! Вместо законной гордости меня охватили совсем иные чувства, да такие сильные, что я еле сдержалась, чтобы не разреветься. Все неправильно! Так не должно было быть!

На дачу мы уже не вернулись. Ни я, ни Геннадий. Ему вообще пришлось хуже моего. Меня просто втиснули между двумя бугаями на заднее сиденье, а его сначала хорошенько отволтузили, потом засунули в багажник. Неожиданно бандит слева выхватил из кармана тряпку и прижал к моему лицу. Отключилась я быстро и безропотно. Успела только подумать, что, несмотря на неприятные последствия, которыми чревато возвращение сознания, я предпочла бы все-таки насладиться ими снова. Хотя жизнь постоянно меня сталкивает с негодяями, она все равно прекрасна и никакие разочарования меня не заставят ее разлюбить. Я хотела жить, и угасающее сознание цеплялось за надежду, что все еще будет хорошо и это не последний мой миг на земле. Глупо? Конечно. Наивно? Разумеется. И тем не менее, я еще на что-то рассчитывала.

Глава 25

Пробуждение было стандартным. Зато беглый визуальный осмотр свидетельствовал, что я находилась в незнакомом месте, которое в другой ситуации непременно бы оценила по достоинству, постаравшись извлечь удовольствие из своего в нем пребывания.

В новорусском особняке просто грех не понежиться в сауне, не купнуться в бассейне с натуральной морской водой и не сыграть партию-другую в бильярд. А располагай я свободным временем, так можно было бы даже вздремнуть в солярии или размяться на тренажерах. Теперь же мне было не до увеселений. Присоединяться к здешнему празднику жизни никто не приглашал. И я подозревала, что хозяева здешнего великолепия лично для меня предусмотрели несколько иную программу развлечений. Я поежилась и принялась пялиться по сторонам.

Итак, я в загородном особняке. Широченные окна выходят в сад, и, кроме зелени, деревьев и прочей растительности, в поле зрения ничего не попадает. В черте города так не бывает. Вывод, ясное дело, совершенно для меня не утешительный. Ничуть не больше меня порадовало и финансовое благополучие владельцев. Я не раз встречала богатых буратин, и ни один из них не соответствовал даже заниженным требованиям морального кодекса строителя коммунизма. Нет, я предпочитаю иметь дело с простыми смертными, а не с господами, свободно швыряющими тысячи зеленых бумажек на мозаичный паркет, мраморный камин с позолоченной решеткой и мебель, обитую тисненой кожей.

Будь у меня возможность двигаться, я бы уже обследовала окна и дверь, а заодно примерилась к массивной бронзовой статуэтке, украшающей столик красного дерева, с резьбой и позолоченными инкрустациями. Если не ошибаюсь, он называется ломберным, и в антикварных лавках трепетно сдувают пыль с вещей куда менее изысканных.

Увы, дотянуться до всего перечисленного я могла разве что взглядом: связанные руки и ноги сильно затрудняли мою задачу. Я проверила крепость проклятого скотча и с разочарованием убедилась, что спеленали меня на совесть.

Дверь бесшумно распахнулась, и я встретилась с голливудским красавцем. Если раньше он смотрелся как подручный папаши Мюллера, которого принудили к профессиональным обязанностям в свободное время и на общественных началах, то теперь при виде меня глаза у него загорелись. Было ясно, что выкормыш группен-фюрера приступает к любимому делу творчески и с полной отдачей.

— Ну достала ты меня, черт бы тебя побрал! До самых печенок проняла. Что я с тобой теперь сделаю, дрянь, ты ни в одном ужастике не увидишь!

У парня ко мне, несомненно, имелся личный счет. За меня ему, ясное дело, если что и дали, так не медаль. Потому как к его могучему синяку под правым глазом мы с кочергой никакого отношения не имели.

— Напугал, одноглазый, — фыркнула я. — Чем глупостями голову забивать, думал бы лучше, как удрать, пока не поздно. Не отягощая при этом своего положения и не увеличивая срока тюремного заключения, который тебе придется мотать в самое ближайшее время.

— Ну до чего ты баба упертая, — возмутился потенциальный зэк. — У тебя что, гадина, другого интереса в жизни не было?