Книга Шанна. Книга 2 - Кэтлин Вудивисс

Шанна по-прежнему смотрела на Рюарка. На своего дракона. Так это он лишил ее душу покоя?

Рюарк прошелся по комнате, задержался на секунду перед туалетным столиком, на котором громоздились щетки и гребни, коробочки с пудрой и флаконы духов, так необходимые для создания образа женщины. Но насколько пленительнее было то, что скрывалось за внешностью! Переменчивость неуловимых, как ртуть, настроений, спонтанность переходов от бурной радости к яростному гневу, мягкость тела и порой его неожиданная сила, непостижимый огонь ласки и блаженство слияния их губ…

Он повернулся к Шанне, сидевшей на кровати в глубокой задумчивости. Она казалась маленькой и беззащитной, хотя он хорошо знал, что стоит ее задеть, как она воспрянет со всей решимостью, полная ярости, которая способна укротить даже раненого тигра. Но сейчас она была сама красота и мягкость. Рюарку захотелось помочь ей обрести душевный покой.

— Он сказал, что я свободна в выборе мужа, — прошептала Шанна, и Рюарк понял, что, в свою очередь, и она не спускала с него глаз. — Но что мне делать с вами?

Рюарк подошел к кровати.

— У меня нет желания броситься на поиски палача, Шанна, но правды я не боюсь.

— Это ваше дело. — Шанну покоробило легкомыслие Рюарка. — Но если отец снова рассердится на меня, то моим женихом вполне может оказаться какой-нибудь хлыщ.

Рюарк сардонически улыбнулся.

— Мадам, если взглянуть правде в глаза, то следует признать: вы замужем и что личность вашего мужа не является для вас тайной. Это я! И поэтому, пока моя шея не узнает, сколько весит туловище, вам нечего бояться других мужчин. Мне кажется, ваш отец ценит меня за мои способности, он мог бы за счет моих будущих доходов заплатить адвокатам и добиться моего освобождения. — Рюарк, не переставая улыбаться, наклонился к Шанне. — Подумайте об этом, любовь моя. Вполне в моих силах сделать вам ребенка, и вряд ли ваш отец захотел бы, чтобы его наследники были отпрысками повешенного.

От неожиданности у Шанны перехватило дыхание.

— Как вы можете предлагать такое? — Подобно молнии в темном небе, сверкнул гнев в ее глазах, — Вы подлый негодяй! Грубиян! Трижды проклятый проходимец, жалкий идиот!

— Ах, любовь моя, вы мне льстите! — усмехнулся Рюарк. — Мне лишь остается заметить, что ваши доводы в тюрьме были более изысканными, и ради достижения своей цели вы без колебаний поставили на кон свою девственность.

— Вульгарный бастард торговца рыбой!

Шанна в юности наслушалась грубых выражений от моряков и чернорабочих и при подходящих обстоятельствах могла исполнить целую арию из набора таких словечек, которым позавидовал бы самый отпетый сквернослов. В свою очередь, разозлился и Рюарк.

— Так, значит, я для вас не больше, чем карманный любовник, Шанна, — язвительно заметил он, — который ночью я должен прятаться от людей в ваших комнатах и не иметь права стоять рядом с вами при свете дня? Вы все время думаете о том, что будет с вами, если все откроется, боитесь какого-то воображаемого наказания, но я потеряю больше, мадам. И если бы я встал перед выбором открыто предстать перед вашим отцом как ваш муж или же прятаться в темных углах вашего будуара, то, поверьте, мадам, я предпочел бы первое. — Рюарк отвернулся и с горечью проговорил: — Если бы я не рисковал головой и возможностью вызвать вашу ненависть, я бы сейчас же сознался во всем вашему отцу и предъявил бы свои права, положив конец этой комедии.

— Комедии! — Голос Шанны дрожал от волнения. — Значит, это комедия — то, что я избегаю помолвки с каким-нибудь маразматиком-графом или бароном? Что я хочу разделить жизнь с мужчиной, которого выберу сама? Что я хочу от жизни большего, чем имею сейчас? — В голосе ее зазвучала обвинительная нота. — Да вы смеетесь над моим желанием иметь хоть какую-то надежду на счастье!

— А вы уверены в том, что жизнь со мной не принесла бы вам счастья? — Рюарк пристально смотрел на нее в ожидании ответа.

— Стать женой раба! — скептически проговорила Шанна. — Да вы не смогли бы обеспечить меня и ночной рубашкой!

Рюарк нахмурился и, подумав, проговорил:

— Не все сразу. Придет время…

Шанна ухмыльнулась, почти оскалилась:

— Придет время, и вас повесят, и тогда-то уж я стану настоящей вдовой.

— Если я вас правильно понимаю, я должен оставить всякую надежду, — криво усмехнулся Рюарк. — Простите меня, мадам, если я по вашему примеру поищу для себя лучшей доли, чем та, которую обещает мне судьба.

— Вы выводите меня из себя своей бравадой! — Тон Шанны был резким, но она избегала встречаться с ним глазами. — Вы надоели мне своими разговорами. — Вздохнув, она откинулась на подушки и отвернулась от Рюарка.

— Ну, разумеется, миледи, — заговорил Рюарк преувеличенно учтиво. — Если вы будете так любезны, верните, пожалуйста, мои шляпу и рубаху. Я дорожу своей убогой одеждой. Ведь это единственное, что есть у Джона Рюарка.

Уязвленная Шанна вытащила из-под простыни и молча швырнула ему рубаху. Найти шляпу оказалось сложнее. Наконец она извлекла и ее, сильно помятую, и, метнув это подобие головного убора в сторону Рюарка, резко повернулась к нему спиной.

Рюарк на лету поймал шляпу и долго рассматривал ее расплющенную тулью, прежде чем прижать к груди в едва заметном поклоне.

— Я покидаю вас, миледи, — ухмыльнулся он, — и больше не буду докучать вам своими заботами.

Шанна лежала неподвижно, стараясь услышать какие-нибудь звуки, которыми должен был сопровождаться уход Рюарка. Наконец она перевернулась на спину, чтобы узнать, что его задержало, и, к своему удивлению, поняла, что, кроме нее, в комнате никого не было.

Шанна угрюмо всматривалась в пока еще густые тени. Она почувствовала боль в сердце, какую-то разъедавшую душу тоску. Внезапно ей захотелось вернуть Рюарка. Даже их бурные ссоры были приятнее окружившей ее пустоты. В мире не было счастья. Он был жестоким и холодным, лишенным тепла, которое могло бы растопить лед в ее сердце.

Губы ее задрожали, хлынули слезы. С жалобным стоном она зарылась лицом в подушку и разрыдалась, как ребенок, сжав кулаки и стараясь не думать о том, как она одинока.

— О Боже, — взмолилась она, чувствуя себя глубоко несчастной. — Прошу Тебя…

Но даже в молитве Шанна не могла назвать то, чего просила у Бога, и она просто жалобно шептала: «Прошу Тебя…».

Наконец, тряхнув головой, словно желая прогнать мрачные мысли, она сорвалась с кровати и схватила висевший в шкафу длинный белый пеньюар. Ее комнаты больше не могли быть для нее тихой гаванью, и Шанна, как бродячий призрак, прокралась в самые дальние углы отцовского дома в поисках хоть каких-то впечатлений, способных отвлечь ее взбудораженные мысли, но ни в одной погруженной во мрак комнате не нашла того, что ей было нужно. Она апатично спустилась по лестнице и, остановившись на пороге гостиной, увидела отца, просматривавшего деловые бумаги.