Книга Луиза Вернье - Розалинда Лейкер

— Успокойся, мой ягненочек, — воскликнула Катрин, услышав эту новость. — Что сделано, то сделано, мы не будем рисковать твоей жизнью и не пойдем к неграмотной карге. Я тебе помогу, вместе мы вырастим маленького.

— Не волнуйся, — раздраженно прервала ее Луиза, схватив Катрин за лихорадочно мечущуюся руку и похлопав ее по ладони. — Ничто не разлучит меня с моим ребенком до родов, а потом я расстанусь с ним на короткое время. Я все продумала. — И Луиза изложила подруге свой план.

Когда Луиза вернулась в ателье, Мари демонстрировала платье какой-то клиентке. Случайно их взгляды пересеклись, Мари явно забеспокоилась, заметив, как побледнела Луиза после встречи с Пьером. Луиза поняла, что Мари все знает, сама догадалась. Теперь Луизе было с кем советоваться.

Миссис Уорт не только дала ей советы. Она подарила детскую одежду, из которой уже вырос Жан Филипп, и рассказала обо всем Чарльзу. Луиза с его разрешения сшила себе короткие жакеты с пышными оборками и с фестонами из того же черного шелка, что и ее рабочая униформа, вроде тех, которые он придумал для Мари, когда она была на таком же периоде беременности и которые очень эффективно скрывали ослабленную шнуровку на талии. Все восхищались ими, когда их носила Мари, и Уорт получил несколько заказов от клиенток, которые вовсе не были беременны.

Неделя проходила за неделей, подготовка приданого шла к концу, и теперь все внимание уходило на свадебное платье. Луиза, по счастью, чувствовала себя здоровой и сильной и могла работать, не испытывая ни малейшего дискомфорта, если не считать утренней тошноты на начальном этапе беременности. Правда, к концу долгого рабочего дня она очень уставала. Когда она преодолевала последний пролет до квартиры, ее шаги становились все медленнее и медленнее, она часто останавливалась на верхней площадке отдохнуть и отдышаться. Как-то поздним вечером она стояла на сумрачной лестнице и вдруг поняла: здесь есть кто-то еще. И этот «кто-то» — Пьер. Она знала, что пришло время вступить с ним в противоборство, чего она так страшилась и чего, как она надеялась, не случится.

Притворяясь, будто не догадывается о его присутствии, Луиза достала ключ, думая скользнуть за порог, прежде чем он успеет сделать шаг. Ключ звякнул в замке, она ринулась внутрь, но тут его кулак с грохотом заблокировал закрывающуюся дверь, и Пьер очутился в квартире. Он был пьян. Он с силой сорвал с нее одной рукой плащ, а другой рванул за пуговицы черный шелковый жакет так, что он наполовину сполз с плеча. Она, до смерти перепуганная, боялась пошевелиться. Пьер медленно перевел взгляд с ее живота на лицо, и в глазах у него отразились безумное ликование и торжество.

— Ну а теперь ты ко мне вернешься?

Выдернув из его цепких рук полу жакета, она в испуге отстранилась от него. Тяжело сглотнув, ответила:

— Нет. Ты уже принадлежишь другой женщине. Ни один мужчина не будет принадлежать мне наполовину. Я не шутила, сказав тебе «прощай». Пожалуйста, уходи.

Он склонился над ней.

— Ты носишь моего ребенка. Разве одного этого недостаточно, чтобы мы снова были вместе?

Она уже не могла сдерживаться. Ее нервы были на пределе с самого начала беременности, и теперь ее глаза невольно заблестели от слез.

— Это не твой ребенок! Он мой! Ты никогда не сможешь доказать свое отцовство. Никто не подтвердит, что это меня ты привез тогда в квартиру. Никто не видел, как мы приехали и как уехали оттуда. Это мой ребенок! Мой! Стефани Казиль родит тебе законных наследников, которых ты наверняка так жаждешь, сыновей, которых весь мир признает твоими. И она будет твоей законной женой. С ней ты проживешь до конца своих дней и со временем забудешь о моем существовании. — Луиза разрыдалась, придя в ужас от того, что наговорила. Никогда она не думала, что выплеснет свои наболевшие мысли именно ему. Ее мучения стали невыносимыми, когда он сжал ее в объятиях и начал покрывать поцелуями ее глаза, лицо, шею.

— Ты все еще любишь меня, — восторженно прохрипел Пьер.

Измученная, униженная и оскорбленная его наглостью и эгоистичной бесчувственностью, Луиза сжала кулаки, и на него посыпались сокрушительные удары. Пьер отпустил ее, когда получил сильный удар в глаз и в нос.

— Убирайся! — взвизгнула она. По щекам у нее струились слезы, у нее началась настоящая истерика. Луиза хотела только одного — чтобы он ушел. — Предупреждаю, если ты еще хоть раз посмеешь ко мне подойти, я убью себя. Я брошусь в Сену, и мой ребенок умрет вместе со мной!

От шока Пьер протрезвел и стоял, ошеломленный и испуганный.

— Прости меня. Просто я не мог сдержаться, когда увидел тебя, Луиза…

Спотыкаясь, она прошла мимо него, рывком открыла дверь и встала, отвернувшись и прижавшись щекой к грубой поверхности косяка, дожидаясь, когда он уйдет. Он был поражен.

Пьер остановился на пороге и незаметно для нее сделал какое-то движение, будто намереваясь в последний раз ее о чем-то попросить, но передумал. Поднял шляпу, которую перед тем швырнул на пол, и вышел.

Луиза захлопнула за ним дверь и задвинула засов. Пошатнувшись, она рухнула на колени, обхватив руками живот и наклонив голову, и сквозь рыдания послышался шепот, обращенный к нерожденному младенцу: «Это неправда. Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Но я должна была заставить его уйти, должна была сделать так, чтобы он больше не приходил. Я не смогу всю жизнь разрываться. Я должна спасти то, что осталось. Другого выхода нет».

Она уткнулась в руку, которую положила на сиденье стула, и выплакала все слезы, которые сдерживала несколько месяцев.

В последующие дни Луиза пересмотрела свои планы. Теперь, когда Пьер знает, в каком она состоянии, уезжать из Парижа, чтобы не попасться ему на глаза, бессмысленно: она не сомневалась, что ее угроза возымела нужное действие и он больше не предпримет никаких поползновений. Не зная, как отреагирует на это Уорт, она все же попросила перевести ее в швейную мастерскую, где от нее будет больше толку, и чтобы не оскорбить своих клиенток, когда короткие жакеты больше не смогут скрывать ее живот. Он имел полное право уволить ее без рекомендаций за то, что она забеременела. Ведь он отвечал за ее моральный облик перед мсье Гажеленом, а она его подвела, но, если бы он хотел ее уволить, то сделал бы это гораздо раньше. Луиза не говорила Мари, кто отец ребенка, а та была слишком тактична, чтобы задавать столь щепетильные вопросы, но она знала, что Мари догадалась об этом сразу же, как и ее муж.

— Хм. — Уорт поразмыслил над ее просьбой. — Прекрасно, не имею возражений. Тебе лучше всего сидеть с вышивальщицами — лишняя пара рук им не помешает. Но я хочу, чтобы ты доделала свою работу со свадебным платьем Казиль.

— Да, разумеется.

— И еще одно. Как ты знаешь, некоторые клиентки заказывают мне платья на последних сроках того состояния, в котором сейчас находишься и ты, и пока у меня не было возможности демонстрировать им, как будет выглядеть готовое изделие и насколько хорошо оно будет все скрывать. Ты не откажешься демонстрировать им эти платья для меня? Это будет происходить в небольшой комнате, специально отведенной для беременных женщин, и ты будешь выходить под вуалью, чтобы тебя ничто не смущало. Согласна?