Книга Перехлестье - Алена Алексина

— Я не тот, кто тебе нужен, Милиана, — юный маг покачал головой. — Не надо. Ты еще встретишь…

— Пожалуйста! Побудь со мной! Просто… будь… рядом… прошу.

И он был. Сперва как друг, потом… как мужчина. Милиана вздрагивала, лежа на мостовой, вспоминая. Он целовал ее и раньше, но в тот раз… он зашел дальше и она не остановила. Да и не хотела останавливать. Знала все, помнила его жестокие в своей правдивости слова, и не остановила. Ей казалось, будто Йен испытывает к ней что–то, и это помогало жить.

Она понимала, это неправильно, это самообман, но Йен был ей нужен. Нужен, как всегда. Вот только у Волорана были другие планы.

Он ждал девушку, сидя у двери ее кельи, глядя застывшим спокойным взглядом в пол. Милиана замерла. В последние седмицы она видела его редко и лишь издали, поэтому искренне удивилась, встретив так близко.

— Зачем ты пришел? — едва слышно спросила она.

— Пусти меня к себе, — тихо попросил он.

Она ничего не понимала, но послушно распахнула низенькую дверь, пропуская гостя вперед. Дэйн смотрел на нее долго. Очень долго. Словно принимая какое–то непростое решение.

— Ты похудела. И теперь еще больше похожа на жеребенка фадира, — заметил он.

Милиана пожала плечами:

— Не хочется есть.

— Мили… — Волоран глубоко вздохнул и протянул ей раскрытую ладонь. — Прими мой дар.

Девушка задохнулась. Она смотрела на кольцо в его руке, понимая, что ей предложили. Хотелось броситься наутек. Что он творит? Зачем? Она не могла согласиться, и не могла сказать "нет".

— Что ты… зачем?!

— Да или нет, Милиана?

— Волоран!

— Да или нет?

Однажды взяв, кольцо нельзя вернуть. Его можно или принять, или отказаться. Она не могла взять венчальное украшение, она уже столько лет была с Йеном… но она не могла сказать "нет" Волорану. Если он умрет… она не простит себя. Если она скажет "да"… Йен не простит ее. Выбора не было. Они оба понимали это.

— Да… — дрожащими руками она взяла кольцо и надела его на палец, становясь невестой.

— Я приду к тебе вечером, — также спокойно сообщил ей Волоран, и впервые коснулся ее — дотронулся тыльной стороной ладони до щеки. — Спасибо.

А вечером, когда она в растерянности сидела на кровати и пыталась понять, что же ей теперь делать, пришел Йен. Ему рассказали о помолвке брата…

Произошедшее после этого являлось Милиане во снах каждую ночь.

Боль. Ревность. Гнев. Йен смотрит на нее, и от кончиков пальцев к запястьям стремительно ползет иней.

Она колотит в двери, но он наложил заклинание, которое ей не снять. Она рывком поворачивается к нему, но Йена больше нет. Человека больше нет. Есть маг, власть над которым взяла Проклятая сила. Дышащее свирепой стужей чудовище стоит напротив и волны леденящей силы расходятся от него.

А потом дверь срывает с петель, Милиана хочет бежать, но врезается в Волорана. Он что–то кричит, пытаясь достучаться до брата. Но тот не слышит. Не понимает. Потому что его больше нет. И свирепая сила растекается в стороны, обращая в лед все живое, что встречается ей на пути. А Йен не видит этого. Не понимает, кем стал.

И люди, с которыми Милиана дружила, которых знала уже много лет — гибнут один за другим. Они падают на пол оттого, что стужа добиралась до их сердец. И Клетка содрогается, кладка идет трещинами, камни падают…

Два брата стоят друг напротив друга. С одним Милиана еще недавно делила ложе, а другой сегодня по прихоти судьбы стал ее нареченным. Она любила обоих. По–разному, но любила. Кто бы ни победил в этой схватке, проигрывали все. Как бы Милли не боялась, она видела, что творит Йен… и встала на его пути.

— Убирайся! Пошла вон! — рычал он.

— Нет! Не трогай его! Не трогай! — кричала она в искаженное мукой лицо Йена. — Он твой брат!

Девушка лежала на мостовой и дождь хлестал трясущуюся от рыданий спину. Магесса захлебывалась слезами. Она не хотела вспоминать. Но вспоминала. Злобу Йена, опустошение в глазах Волорана, когда брат прошипел ему, что Миллиана предпочла остаться в заточении с ним — убийцей, лишь бы избежать участи сделаться невестой дэйна. Больно… как же было больно тогда. Почему она промолчала? Почему не попыталась помирить их? Зачем она вообще родилась на свет?

Милиана сжала зубы. Она не хотела помнить. Она хотела умереть.

— Встань. Холодно.

Она вздрогнула от неожиданности, но все же оторвала голову от мокрой ледяной мостовой и глухо сказала:

— И что? Заболею? Все равно этот проклятый дар не даст умереть. Мучением больше… мучением меньше… В сущности никакой разницы.

— Ты всегда болеешь очень тяжело. Встань.

— Уйди, — впервые в жизни Мили ненавидела этого мужчину. — Сгинь, дэйн. Или убей. Я устала страдать.

Девушка не собиралась подниматься, она так и лежала, прильнув к холодным камням, словно к материнской груди.

— Вставай.

Волоран протянул магессе руку и снова требовательно повторил:

— Поднимись.

Да что ж пристал!? Повитуха отшвырнула от себя его ладонь, вскочила, и прокричала мужчине в лицо:

— Отстань!!!

Слезы текли по лицу, смешиваясь с дождем, тело колотила дрожь, но Милиана словно не замечала этого. Единственное, чего ей действительно хотелось — чтобы дэйн оставил ее в покое. Не говорил. Не предлагал помощь. Не стоял рядом. Какая ему…

Сильные руки притянули ее к теплой груди.

— Успокойся. Не плачь.

Он говорил это равнодушно, словно не хотел утешать, а лишь бездумно повторял то, что принято говорить в подобных случаях. В голосе не прорезывалось и толики сочувствия или беспокойства. Точно таким же тоном он мог бы сказать ей: "Умри" или "Я тебя ненавижу". Любые слова, которые обычный человек при помощи интонаций наполнял оттенками смысла — от боли до восторга — в его устах звучали пресно. Никак.

Теплые ладони гладили Милиану по голове без малейшего намека на ласку. Но он касался ее. Магессы. Сам. Укутал в свой плащ. Для такого, как Волоран, это было… наивысшим выражением участия. Понимание этого сломило жалкие остатки гордости и силы воли. Девушка заплакала навзрыд, уткнувшись лбом в широкое плечо, выплескивая горечь, накопившуюся за девять лет скитаний. Она плакала долго, проклятый дар несколько раз за это время пытался восстать, поднимался в душе темной волной, но сила дэйна каждый раз подавляла его.

Дождь давно стих, и теперь только ручьи под ногами напоминали о грозе. Мужчина, по–прежнему обнимая магессу, посмотрел на темнеющее небо. Суматошный, тяжелый день подходил к концу.

— Ты плачешь по нему? — тихо спросил Волоран, когда Милиана устала рыдать и стояла, оцепенев, прижимаясь к нему всем телом.