Книга Последний сон разума - Дмитрий Липскеров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И не думай! – спокойно отреагировал Митрохин и высунул из-под куртки дуло «ТТ», сопроводив его взглядом, чтобы Мыкин увидел. – А я в твоем лобике аккуратную дырочку проделаю!
Тепловик постарался сделать вид, что не испугался, некоторое время смотрел в черный глаз пушки, затем оторвался от него и глотнул из второй кружки.
– Ладно, что делать будем? – поинтересовался он, ощущая во рту вкус соды.
– Так-то лучше!
Митрохин чувствовал себя хозяином положения, на секунду ему представилось, что он воровской авторитет, но затем что-то буркнуло в животе и все обмякло безнадежностью. Он не знал, что делать.
– Бежать!
– Куда? – с сарказмом поинтересовался Мыкин.
– В Азию.
– В хлебный город Ташкент?
Митрохин шумно задышал.
– Там фрукты, там тепло! – продолжал тепловик. – Заляжем на какой-нибудь малине лет на десять-двадцать, там, глядишь, все и уляжется!
– Может, в Ирак? – вяло предложил вооруженный товарищ. – Самолет возьмем?..
– Дебил!
Митрохин пропустил оскорбление, положил на стол деньги за пиво и пошел к выходу. На улице он завернул за стекляшку, увлекая за собой Мыкина, и там, среди ящиков, неожиданно ткнул тепловика левым кулаком в челюсть, а когда тот собрался на ответный удар, из-под куртки вновь появился цыганский глаз «ТТ».
– Убью! – дрожащим голосом предупредил Митрохин.
И действительно, напуганная душа готова была убить, и палец по ее приказу в любую секунду нажал бы на курок вороной стали.
– Убью…
– Ладно-ладно, – отшатнулся Мыкин за ящики. – Успокойся и давай все обсудим по-тихому!
– Если ты меня еще раз дебилом!.. Я тебя!..
– Скоро Новый год!
– Чего?!! – оторопел от неожиданности Митрохин.
– Посмотри, какое красивое небо!
Митрохин машинально вознес глаза к серому небу с клубящимися по нему облаками и тотчас завыл от невыносимой боли. Его обманули, и кисть, сжимающая пистолет, уже трещала костями, готовая вот-вот переломиться. «ТТ» выпал в снег, из которого его, еще теплый, достал Мыкин, продолжая удерживать руку товарища на изломе.
– Хорошая штука! – похвалил тепловик. – Ну что, ломать? – и сократил угол кисти по отношению к руке.
– А-а-а!!! – завопил Митрохин. – Мама моя, где ты?!!
– Ломаю!..
– Нет, что ты! Прошу, не надо!
– Чего ж ты меня исподтишка кулачишком своим, а? Каждый с пистолем так может!
– Затмение нашло! Ситуация безвыходная замучила!.. Отпусти-и-и!..
– Живи, гаденыш!
Мыкин отбросил от себя кисть товарища и, утирая с лица пот, уселся на пустой ящик. Митрохин сел напротив, держа измятую руку возле груди. Так они сидели долго, думая каждый о своем.
– Озверели мы совсем! – сказал Мыкин.
– Да, – согласился Митрохин. – Как нелюди!..
– А ведь мы с тобой уж двадцать лет как друзья!
– Неужели?
– Так точно. В этом году двадцать лет, как в погранвойска призвали…
– Деды нас тогда помучили, – мечтательно припомнил Митрохин. – Но недолго, потому что мы – вдвоем!!! Кости сержантам поломали, другие сразу отстали…
– А помнишь Огрызова?
– Старшину?.. Да у меня его харя алкогольная до сих пор перед глазами стоит!
– Помнишь, как мы его перед всей частью опозорили? На комсомольском собрании? Тогда мне дружок в посылке набор иностранных сюрпризов прислал с пердунчиком?
Митрохин захохотал во все горло, так что в уголках его глаз появились слезы.
– Жирная сволочь хотела меня из комсомола гнать за то, что я на контрольной полосе кучу наложил и тревога сработала! Помнишь, какую он речь загнул?
– А я в этот момент сзади пробрался и положил пердунчик ему на стул, – Мыкин тоже заулыбался. – Вот он потом и сел. Получилось, как слон. – Тепловик сложил губы трубочкой, высунул язык и изобразил, как слон выпускает газы. – А на собрании полковник был и замполит. Их в мгновение ока из Ленинской комнаты унесло! Огрызов тогда неделю бюллетенил!..
Друзья посмеялись над воспоминаниями юности, а потом опять долго сидели на ящиках молча. Шло время, они замерзли.
– Что делать будем? – вздохнул Митрохин, кутаясь в пуховую куртку.
– Не знаю…
– Может, правда в Ирак?
– Дурак, – мягко произнес Мыкин. – Мы с ними дружим. Нас тут же выдадут обратно. А тут за Ильясова, за мента и за измену Родине… Я Родине изменять не хочу. Я люблю Родину.
– Я тоже люблю, – признался Митрохин. – А с арабами жить сложно. Как думаешь, есть у арабов тараканы?
– Тараканы всюду есть. Они как евреи, их отовсюду гонят, убивают, а им хоть бы хны, живут и живут! Богом избранные твари!
– А я чуть было не убил сегодня одного. Огромный, величиной с ладонь. Поди, тараканий царь! Может, правильно, что не убил?
– А чего, всякая насекомая тварь тоже жить хочет…
Они еще немного посидели.
– Мент про ухо говорил.
– Про какое ухо?
Мыкин поднял на Митрохина глаза и смотрел на товарища с грустью русского человека, которого затравили волками.
– Мол, мы ухо Ильясову отрубили!
– Как же! Я же участковому его сам дал, в коробке спичечном. Он мне еще не отдал его. Коробок-то коллекционный!
– Он потом согласился, что не мы ухо.
– А чего ты мне тогда об этом говоришь?
– Не знаю, – Митрохин пожал плечами. – Выход ищу…
И опять друзья замолчали. Мыкин думал о жене и детях, о теплоцентрали, а Митрохин волновался о том, что дочь Елизавета потребляет наркотики вместо того, чтобы вести нормальную половую жизнь.
Эх, вспомнил Митрохин, еще и повестка из военкомата на переподготовку.
– И военные нас искать будут! – сказал он вслух.
– За что?
– Про повестку забыл?
– Про какую повестку?
– Из военкомата, – напомнил Митрохин. – Переподготовка в местах боевой славы! На границе с Монголией!
Лицо Мыкина просияло.
– Вот он выход!
– Где? – не понял Митрохин.
– На границе!
– Мы же в России решили остаться!
– А мы и не будем ее переходить! Просто поедем на переподготовку, там продлимся еще на месяцок-другой, а потом все само и забудется, глядишь!
– А менты с военными снюхаются?
– Военные своих не сдадут!
