Книга Старый патагонский экспресс - Пол Теру

В целом сельское хозяйство в этой стране выглядело довольно хаотично, и это было связано с большими перепадами высоты. Коста-Рика состояла из гор, болот и тропических лесов, да к тому же имела два океанских побережья. И едва я успел поверить в то, что в этом районе уже наступила осень, как мы оказались среди тенистых деревень и апельсиновых рощ. А на самом подъезде к селению Атена мы оказались на краю гигантского ущелья с голыми стенами из серого и бурого камня. Ущелье уходило на запад и зияло, словно провал в горизонте, но внутри него висело такое густое облако пыли, что я мог только предполагать, насколько оно глубокое, потому что дна рассмотреть не смог. И деревни на его берегах были такими же пыльными, а заодно и дети на платформе, продававшие гроздья каких-то алых шаров — я никогда прежде не видел таких фруктов.

«Медленно, но более уверенно, чем прежде, бриг приближался к нам — нет, я не могу рассказывать об этом событии спокойно. Наши сердца бились все сильнее, и мы излили душу в отчаянных криках и благодарениях всевышнему за полное, неожиданное чудесное избавление, которое вот-вот должно было свершиться. И вдруг с этого таинственного корабля (он был совсем близко) потянуло каким-то запахом, зловонием, которому в целом мире не найти названия, ни подобия… что-то адское, удушающее, невыносимое, непостижимое»[26].

От жары пассажиры немного притихли. Пение умолкло, и вагон сонно постукивал на стыках рельсов, пробираясь по тенистым склонам гор.

«...увидеть все, что творится на борту. До конца дней моих не изгладится из памяти невыразимейший ужас, охвативший меня при виде того зрелища. Между кормой и камбузом валялись трупы, отталкивающие, окончательно разложившиеся, двадцать пять или тридцать, среди них и женские. Тогда-то мы и поняли, что на этом проклятом богом корабле не оставалось ни единого живого существа. И все же… и все же мы взывали к мертвым о помощи!»

Цикады за окнами стрекотали громче, чем шумел наш поезд, и почти никто не обратил внимания на продавцов фруктов, выходивших к поезду на своих безымянных полустанках.

«Едва мы испустили первый крик ужаса, как, словно бы в ответ, раздался звук, который человек даже с самым тонким слухом принял бы за вопль себе подобного».

Как раз передо мной сидело семейство. Мать устроилась через проход напротив двух своих дочерей, очень милых девушек: одной на вид было лет шестнадцать, а вторая на год-два младше. Отец предпочел держаться в стороне, запасшись бутылкой пива. Между девушками на пустом сиденье стояла корзина. Я закрыл книгу, чтобы дать передышку глазам, и заметил, что в дверь вагона заглядывает парень. Сперва мне показалось, что он разглядывает меня. Он подошел поближе. Оказалось, что его интересуют девушки и пустое место между ними. Наконец он набрался храбрости и спросил:

— Это место занято?

Девушки с хихиканьем переставили корзину. Парень уселся. После неловкой паузы он попытался завязать беседу: куда они едут? Он назвался студентом. И какая удача, что все они, похоже, направляются в Пунтаренас! А у него с собой есть приемник. Им нравится музыка?

«Ох! — подумал я. — Только не это!»

Девушки молча улыбались. Парень все еще не понял, что они едут с родителями. Отец не отрывался от пива, зато мать со своего места через проход не сводила с него глаз. Ее расплывшееся лицо наливалось кровью от ярости. Пальцы сжались в кулаки, и вся она являла собой воплощение праведного гнева. А парень уже перешел к описаниям танцев в Пунтаренасе. Он убеждал девушек, что там они отлично проведут время и он покажет им самые лучшие места. Последовало перечисление всех ночных клубов.

Это окончательно вывело мать из себя. Она вскочила и обрушилась на парня со всей яростью. Она так визжала и так быстро произносила слова, что из всей обвинительной речи я уловил лишь то, что этот парень совершенно бесстыжий, раз пытается приставать к ее девочкам.

— Кто ты такой, что считаешь, будто у тебя есть на это право?! — кричала она.

Наконец крики прекратились. Парень смущенно улыбался. Он не отвечал, но и не мог просто встать и уйти. Он старался сохранить достоинство в соответствии со здешними понятиями о чести, но был еще слишком робок. Девушки, едва обменявшиеся с ним парой слов, теперь совсем умолкли.

Тогда мать завелась по новой. Она обозвала парня свиньей и нахалом. Она пригрозила пожаловаться начальнику поезда. С каждой обвинительной фразой она подавалась вперед, так что ее жирная физиономия оказывалась вплотную с его лицом. Затем она пошла в атаку, взмахнула пышной рукой и заехала парню локтем по лицу. От удара он отшатнулся и провел рукой по губам. На пальцах была кровь. Парень попытался возражать, но при этом явно опасался нового удара.

Однако он последовал с другой стороны. Маленькая девочка не старше одиннадцати лет — скорее всего, младшая сестра тех двоих — подскочила к нему с бутылкой кока-колы. Она взболтала бутылку так, что из горлышка брызнула пена, и обдала ею парня. И по-прежнему девушки не вымолвили ни слова. Парень вытащил платок и, вытирая лицо, жалобно воскликнул:

— Они сказали, что это место свободно… Они сказали, что я могу сесть… Спросите их, спросите, пусть сами скажут…

Отец продолжал глотать свое пиво. Услышав, что его жена докричалась до хрипоты, он лишь беспомощно оглянулся. Я едва успел восхититься стойкостью парня, однако очередной натиск разъяренной мамаши все же обратил его в бегство, и он убежал в другой вагон, прижимая платок к губам. Позднее я вышел следом и нашел его. Я спросил его об этой мамаше. Это что, типичное поведение женщин в Коста-Рике?

— Пожалуй, так ведет себя большинство из них. Она не хотела, чтобы я разговаривал с ее дочерьми. А они сказали, что место свободно! Посмотрите, что она сделала!

Он оттянул губу и показал кровоточившую десну.

— Но их отец — тот мужик, что пил пиво, — он потом извинился. Он подошел ко мне позднее и сказал: «Мне очень жаль, что так получилось, но что я могу сделать?» Эта женщина — просто свинья.

«К нему на плечо, туда, где порванная рубашка обнажила шею, взгромоздилась огромная чайка; глубоко вцепившись когтями в мертвую плоть, она жадно рвала ее клювом и глотала куски. Белое оперение ее было забрызгано кровью. Когда судно, медленно поворачиваясь, приблизило к нам нос, птица как бы с трудом подняла окровавленную голову, точно в опьянении посмотрела на нас и лениво оторвалась от своей жертвы, паря над нашей палубой с куском красновато-коричневой массы в клюве, который затем с глухим ударом шлепнулся у самых ног Паркера».

Кто-то схватил меня за колено. Незадолго до этого рядом со мной села женщина. И теперь она держала меня за колено. Она сказала:

— Я отойду ненадолго. Посмотрите, чтобы никто не стащил мой чемодан!

Она снова пожала мое колено и улыбнулась. На вид ей было около тридцати пяти, а во рту сверкали два золотых зуба. Она направилась к двери в тамбур и по дороге ущипнула за задницу контролера, проверявшего билеты. Это так завело контролера, что, когда женщина вернулась на место, он явился, чтобы пофлиртовать с ней. Однако увидел меня и решил за благо убраться восвояси.