Книга Слово в пути - Петр Вайль

Важно еще, что вокруг — земля Кьянти, и бутылка Chianti Rufina Nipozzana Riserva или более плотного, очаровательно тяжеловатого Chianti «II Grigio» из винодельни San Felice превращает любую трапезу в праздник.

Однако в целом гастрономическая репутация Сиены несомненно ниже, чем ее вековечной соперницы во всем — Флоренции. Тут ничего не остается, как гордиться своими сомнительными «пичи».

Во многих городах Италии сохраняется, пусть часто и декоративно, культура куартьере — квартала, городского района. Обычно это сводится к тому, что раз-два в год устраивается складчина местных жителей за накрытыми столами вдоль улицы или в парке — чтобы не утратить архаические связи в современной суете. Сиена из заметных городов в этом — впереди (или позади?) всех.

С XIII века город территориально разделен на так называемые терции: Город, Сан-Мартино и Камоллия. Терции, в свою очередь, — на контрады. Всего их в последние три с половиной столетия — семнадцать. У каждой контрады — своя штаб-квартира, часовня, музей. Своя ассамблея, куда может быть избран любой житель старше восемнадцати лет. Самое поразительное: эта замшелая старина — жива.

Во всем мире известны конные скачки — палио — на пьяцца дель Кампо, где состязаются представители контрад. На это шоу съезжаются отовсюду, платя несметные деньги за место на балконах окружающих зданий или за столиками окаймляющих площадь ресторанов и кафе.

Но внутрисиенское местничество — вовсе не только палио. До сих пор браки совершаются чаще всего внутри своей контрады. Человек, давным-давно живущий в Чикаго или Буэнос-Айресе, и даже его дети скажут: я из контрады Жирафа.

Над этим можно посмеиваться, но почтительно не завидовать — нельзя.

Названия контрад — в основном по животным. Есть, правда, Башня, Волна, Лесная Чаща. Но остальные — фауна. Знак контрады Пантеры, статуя с фонтаном, размещался прямо под нашими окнами. Бронзовая пантера склонилась над струей, журчание которой тревожило в послеобеденную сиесту. Штаб-квартира нашей (ну да, нашей — привыкаешь быстро) контрады находится рядом, на виа Сан-Кирико, — уютная, с террасой, откуда открывается панорама на собор.

Два квартала в сторону, и на улице Томмазо Пендоло — штаб-квартира контрады Черепахи. Мемориальная доска извещает, что в 1904 году сюда приходила Маргарита Савойская, королева Италии. На углу фонтанчик с изваянием Черепахи в объятиях кудрявого паренька.

Другой стороной Пантера граничит с Улиткой, о чем извещают изображения брюхоногого моллюска на каждом доме.

Какое замечательное дополнение к общепринятой топографии — эта интимная, домашняя, по-настоящему внятная только своим. От глобализации никуда не деться, и не надо — очень много от нее пользы. Но время от времени так отрадно в контраде — если, конечно, ты заслужил, чтобы она у тебя была.

Быть может, в трепетном до болезненности отношении сиенцев к своему городу истоки выдающегося явления мирового искусства — сиенской школы. Фрески Амброджо Лоренцетти в Палаццо Пубблико — первое монументальное произведение на светскую тему, опровергающее общепринятое мнение о том, что та эпоха трактовала мир исключительно в религиозных понятиях.

Сиенцы обожествляли Сиену — здесь, что ли, ответ.

И еще: во времена монархий — безудержное прославление республики.

Все это имело бы лишь историко-академический интерес, если б не главное: фрески Амброджо увлекательно рассматривать. И чего только не разглядишь, если глядеть внимательно и долго. Вот справа за воротами города, «Хорошего города- республики», перед охотником с соколом на перчатке едет на гнедом коне дама в роскошной алой юбке. А лошадиная морда плавно обрамляет сжавшегося на земле нищего, полустертого от времени. У него посох и протянутая за подаянием чаша. На нем странная широкополая шляпа — и фасон шляпы, и то, как он сидит, скрестив ноги, указывают на восточное происхождение: возможно, китаец или, скорее, монгол — монгольские рабы не были такой уж редкостью в Тоскане. В любом случае перед нами францисканский штрих внимания к «незначительному» человеку.

Это надо увидеть. Это стоит увидеть. И это — только один мелкий пример.

Вообще, смелость и уникальность фрески Амброджо в том, что он прокламировал возможность совершенного общества в современном городе, а не поместил идеал, как это было принято всегда — и до, и после тоже — в некий доурбанистический Золотой век.

Но — по порядку, к этим фрескам надо еще прийти.

В Палаццо Пубблико, увенчанном стройной башней Торре-дель-Манджа, — множество интересного и ценного, точнее бесценного. Целый зал, расписанный Спинелло Аретино. «Маэста» Симоне Мартини и его одинокий воин Гвидориччо да Фольяно. Они — в зале, сохранившем название, но утратившем то, что дало ему имя: называется Sala del Mappamondo. Амброджо Лоренцетти соорудил здесь исчезнувший сейчас не то глобус, не то, что более вероятно, какой-то цилиндр с картой по окружности (mappamondus volubilis — «крутящаяся карта мира»). Почти семьсот лет назад Амброджо создал предмет из анекдота и из среднеазиатской сегодняшней реальности. Юмористический «Глобус Украины» и возвышающийся в Ташкенте у комплекса правительственных зданий «Глобус Узбекистана» предваряются этим «Глобусом Сиена»: тосканский город размещался в центре известного тогда мира. Вращающаяся карта была огромна — около пяти метров в диаметре. Еще в середине XVIII века она существовала, есть описание.

Но все в Палаццо Пубблико устремляется к Sala dei Nove, Залу Девяти (он же — Sala della Расе, Зал Мира). Три стены в помещении размером 14,04 на 7,07 метра расписал Амброджо Лоренцетти. Четвертую стену оставили для окон на площадь — чтобы передохнуть после чтения этого стенного учебника.

Входивший сюда первым делом видел западную стену — «Город под властью тирании» (распространенное название «Плоды дурного правления» — позднейшее изобретение). Как у Данте его «Божественная комедия» начинается с «Ада», так и здесь царство темных сил предвещает далекое, но неизбежное торжество справедливой республики.

Слева вверху парит Страх с занесенным мечом. Сидящую на троне Тиранию с вампирскими клыками окружает дьявольская троица: Алчность, Гордыня и Тщеславие. Сидят в ряд шесть Пороков — в той же мере социально-политических, как и индивидуальных: Жестокость (в задумчивости душит ребенка), Предательство (с полубарашком-полускорпионом на коленях), Обман (с крыльями летучей мыши), Ужас, Несогласие, Война. Все наглядно, как в латиноамериканских телесериалах, иначе говоря — как в жизни. Обличия и действия неприятные. Ужас и вовсе не вполне человек, что правда. Несогласие пилит себя пополам двуручной пилой: ножовкой было бы куда удобнее, но нерадивость проявляется даже в выборе орудия самоуничтожения.

У ног всей этой шайки лежит связанное Правосудие. В общем, авторитарный режим с подавлением гражданских свобод. Вокруг — результаты: и в городе и в контадо (окрестных землях) разгул бесчинства. Разрушены дома, на улице валяется труп, солдаты тащат женщину. В деревенской части единственная заметная деятельность — поджоги. В городе единственный человек, занятый трудом, — оружейник: производителен лишь военно-промышленный комплекс, все прочее — сплошное разорение.