Книга Записные книжки - Уильям Сомерсет Моэм

* * *

Она гостит у друзей за городом. Приносят почту. Хозяйка дома передает ей письмо, она узнает почерк своего любовника. Вскрывает письмо, читает. Вдруг до нее доходит, что муж из-за ее спины тоже читает письмо. Она дочитывает письмо до конца и отдает хозяйке.

«Судя по всему, он влюблен по уши, — говорит она. — Но на твоем месте я запретила бы ему писать такие письма…»

* * *

Если ты хоть чуточку богаче других, окружающие неизменно станут тебя использовать, выуживать у тебя деньги — и это в порядке вещей; но вот что тягостно: они считают, будто ты настолько глуп, что не понимаешь, когда тебя хотят облапошить, и им это сходит с рук только благодаря твоему попустительству.

* * *

Эрнест П. Молодой француз из хорошей семьи, очень одаренный, семья надеялась, что он сделает блестящую карьеру. Его прочили в дипломаты. В двадцать лет он отчаянно влюбляется в девушку восьмью годами старше, но она выходит замуж за человека более подходящего. Это его подкосило. К ужасу семьи он прекращает готовиться к экзаменам, без которых нельзя поступить на дипломатическую службу, занимается социальной помощью жителям парижских трущоб. Обращается к религии, (он происходит из семьи вольнодумцев) и с головой погружается в мистические книги. В Марокко в ту пору неспокойно. Он присоединяется к одной опасной экспедиции и погибает. Его смерть — тяжкий удар для женщины, которую он любил, для его матери, для друзей. Они переживают глубокое потрясение. У них появляется ощущение, что рядом с ними жил едва ли не святой. Кротость, доброта, благочестие, благородство души покойного заставляют их устыдиться — и преисполняют страхом.

Я счел, что этих фактов достаточно для трогательного рассказа; мне хотелось понять, какое влияние оказала жизнь и смерть бедного мальчика на близких ему людей; но тема оказалась слишком для меня трудной, и рассказа я так и не написал.

* * *

Люди порой простят тебе добро, которое ты им сделал, но почти никогда не прощают зло, которое причинили тебе.

* * *

Писателю надлежит быть одновременно и занятным, и серьезным.

* * *

При виде световых бликов, мерцающих в пене, взбурленной кораблем, мерещилось, что это мертвецы, покоящиеся на дне моря, язвительно подмигивают тебе.

* * *

Солнце садится. Невиданный закат: плотные, изогнувшиеся наподобие арки грузные облака, а под аркой — точно врата в волшебные таинственные царства — сияет бледно-зеленое, золотистое небо. При виде его вспоминается картина Ватто «Отплытие на остров Цитеру». Но вот солнце уходит за горизонт, арка распадается, темные облака на фоне вечернего зарева теперь напоминают развалины огромного города — руины дворцов, храмов, гигантских зданий. И надежда и вера, только что обретенные, рушатся, как столбы в Газе, и в сердце водворяется отчаяние.

* * *

Грошовые бульварные романы. К их авторам относятся с пренебрежением, а ведь они в своем роде благодетели человечества. Для них не секрет, что их не слишком уважают, и они говорят о своей работе иронически, пожимая плечами и улыбаясь. Спешат обезоружить тебя, уверив, что не так уж они и глупы. К похвалам относятся настороженно. Опасаются поверить, что их хвалят всерьез. И тем не менее они заслуживают доброго слова. Случается, что ты не в состоянии воспринимать хорошую литературу; случается — ум устал, а все требует какой-то пищи; случается, классика наскучивает, а ты вымотан или несчастен; случаются и поездки на поезде и болезни — и что в эту пору может быть лучше увлекательного бульварного романчика? Окунаешься в мир убийств, грабежей, предательств, шантажа, тюремных камер, чудом удавшихся побегов, опиумных притонов, воровских хаз, мастерских художников, роскошных гостиниц, встречаешь фальшивомонетчиков, мошенников, бандитов, сыщиков, авантюристок, осведомителей, заключенных, попавших в беду героинь и ставших жертвами клеветы героев. Нельзя требовать от произведений этого жанра, чтобы они соответствовали меркам, с которыми мы подходим к другим видам искусства. Недостоверность здесь не мешает получать удовольствие, буйный полет фантазии — отнюдь не недостаток, изящный слог — неуместен, юмор — губителен. Нет ничего хуже, если они, помимо твоего желания, хоть раз заставят тебя улыбнуться; их должно читать на совершенном, полном, убийственном серьезе. Лихорадочно переворачивать страницы. Так ты побеждаешь время. А потом — черная неблагодарность! — с насмешкой отбрасываешь книгу и смотришь на автора свысока. Некрасиво.

* * *

Он был профессиональным философом, и поэтому я попросил его объяснить кое-что, чего никогда не мог понять. Я спросил, имеет ли какой-либо смысл утверждение «дважды два четыре». Мне казалось, что четыре — всего лишь удобное обозначение для суммы «два плюс два»- Если посмотреть в словаре синонимов Роже слово «violent» (неистовый), то обнаружишь не меньше пятидесяти его синонимов; они вызывают разные ассоциации, кое-какие из них по числу слогов, расположению букв или звучанию лучше употребить в том, а не в ином случае, но смысл у них один. Примерно один, разумеется, потому что по смыслу синонимы никогда в точности не совпадают; и «четыре» — синоним не только «два плюс два», но и «три плюс один» или «один плюс один плюс один плюс один». Философ ответил, что утверждение «дважды два четыре» имеет, как он полагает, определенный смысл, но какой точно, объяснить не смог, а когда я спросил, не является ли в конечном счете математика всего лишь до крайности усложненным словарем синонимов, он переменил тему.

1936

Сент-Лоран дю Марони. Начальник колонии, приземистый, грузный, с большими блестящими глазами, одет в безукоризненно белую форму, на кителе орден Почетного легиона. Бурно жестикулирует, говорит с сильным южным акцентом. Жизнерадостный, невежественный пошляк, но при этом незлобивый и благодушный. Пост получил благодаря своим политическим связям. Ему платят шестьдесят тысяч франков в год, но, по всей вероятности, он имеет побочные доходы и немалые. Своим местом доволен: жизнь здесь дешевая, можно копить деньги. Мечтает лет через десять уйти в отставку и построить дом на Ривьере. Жена пухленькая, довольно миловидная, но совершенно не следит за собой; ее мать держит табачную лавку в Сете; они с мужем дружат с детства. Она всегда ходит в одном и том же голубом фуляровом платье в белую крапинку. Оно выгодно оттеняет ее голубые глаза. Она простодушная, и хотя не прочь пококетничать, гордится своим толстяком-мужем и влюблена в него,

* * *

Комендант колонии. Рослый парижанин с темно-русыми волосами, серьезный, застенчивый, с отличными манерами. По-настоящему увлечен пенологией, начитан. Убежден, что многого можно достичь, воздействуя на лучшие стороны души заключенных. Верит, что они исправятся.

* * *

Старый надзиратель в Сен-Жане. Густой ежик седых волос, вислые седые усы. Дочерна загорелое лицо изрезано морщинами. Противник смертной казни: считает, что никто не имеет права отнимать жизнь. Любит рассказывать случай, очевидцем которого он, по его словам, был: врач попросил смертника, после того, как ему отрубят голову, если сможет, моргнуть три раза и уверяет, что тот моргнул дважды.