Книга Алексей Орлов - Нина Молева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зимний дворец. Покои А. С. Протасовой
А. С. Протасова, А. Г. Орлов, Г. Г. Орлов
— Алексей Григорьевич, дядюшка, дело тут такое: государыня в тайности разузнать у тебя велела, что присоветуешь по опочининокому делу.
— Какая ж тут тайность: сквозь строй прогнать да в вечные каторжные работы, коли в крепости на него места не хватило. В развалине, чай, долго не проживешь, особливо коли надзиратель умелый.
— То-то и оно: не желает государыня строгих мер.
— Это еще почему? Или… неужто словам мальца веру дает?
— На мой разум, не простое это дело, Алексей Григорьевич, куда какое не простое. Сам посуди. Ни с того, ни с сего корнет Опочинин объявил себя сыном покойной государыни императрицы.
— Чудо не великое. Сколько их, самозванцев, под судом да следствием находится. Помнится, в 1763-м попы в Оренбургской губернии за здравие покойного императора молиться начали. Прихожанам объявили, что жив и вскоре к власти вернется. Попы! А двумя годами позже в Нерчинск сколько покойных императоров проследовало — со счета собьешься. Государыня тогда ими интересовалась, меня каждого осматривать посылала. Как сейчас помню, армянин Асланбеков, беглый солдат Брянского полка Петр Чернышев. А чего один беглый солдат Гаврила Кремнев учудил: две губернии — Воронежскую и Белгородскую сгоношил: за покойного императора поднялись.
— Ну, батюшка, кто бы таким поверил!
— Кто, Аннушка? Да как же простому человеку не поверить, когда за Гаврилу бывший придворный певчий поп Лев Евдокимов свидетельствовал, что во дворце его видел, чуть что не на руках в детстве носил.
— Погоди, погоди, Алексей Григорьевич, не то важно, что государыниным сыном назвался, а кого родителем своим назвал. Ведь короля английского!
— Вот уж воистину мудрено! Не бывала же государыня покойная в чужих краях.
— Не бывала, да будто наследник английской короны инкогнито сюда приезжал.
— Да быть такого не могло!
— Могло не могло, а государыня корнета пальцем тронуть не велела, чтоб волос с его головы не упал.
— Вон оно как. А что ему нужно, бастарду этому? О престоле помыслил?
— Не поверишь, Алексей Григорьевич, ни о каком престоле для себя и заикаться не стал. Все о Павле Петровиче хлопочет, чтобы его императором объявить вместо государыни.
— А чем же ему государыня не показалась? Или с великим князем связь какую нашел?
— Дядюшка, одна у него мысль: если государыню власти не лишить, всю Россию она тебе да Григорию Григорьевичу раздаст.
— Вот те на! Из-за нас одних?
— Только не выдавай меня, Алексей Григорьевич, дел таких в Тайной канцелярии множество. Государыня вас с Григорием Григорьевичем огорчать не хочет. Да и среди придворных толки идут — до меня ведь все доходит. И скажу тебе, дядюшка, государыня иной раз ручкой махнет, иной вроде призадумается. Сама слыхала, как про себя шептала, что делать что-то надо.
— А откуда Опочинин о происхождении своем доведался? Не от отца же своего названного?
— Служил с ним в одном полку корнет Батюшков. Батюшков и поведал, будто от своей покойной бабки, что во дворце служила, слышал. Отец-то его, генерал-майор Опочинин присягнуть готов, что ни о чем подобном не знал, не ведал.
— Говоришь, государыня от строгости отказалась?
— Мне сказала, что Батюшкова тайным судом признали вошедшим в умоисступление от пьянства и потому сослали навечно в Мангазею.
— Казнить, выходит, не захотела.
— Что ты! Сестру Батюшкова приговорила безысходно жить в своей деревне — она тоже бабкины рассказы слыхала. А вот Опочинина сослали в линейные гарнизоны безо всякого наказания. Будто бы за службу отца. Что ты присоветуешь, Алексей Григорьевич? Как на дело такое отзовешься?
Зимний дворец
Екатерина II, генералитет
— Что ж, господа, я готова склониться на ваши доказательства: России придется вступить в турецкую войну.
— Придется, ваше величество? Вы говорите об этом с обреченностью, между тем каждая война содействовала только славе государя, укрепляя его власть.
— Победоносная, не правда ли?
— Она и не может быть иной в наших условиях. Мы располагаем ста двадцатью тысячами войска, артиллерией и…
— Вы хотите польстить самолюбию императрицы, но забываете, что ваша государыня достаточно глубоко изучала историю. А это наводит не всегда на радостные размышления.
— Но победы Миниха в последней турецкой войне!
— Победы и неудачи. Вы забываете, как велики были потери в людях, а падеж лошадей вынудил фельдмаршала оставить часть артиллерии в Очакове — ее просто нечем было вывозить.
— А наши тогдашние союзники австрийцы поторопились вступить единолично в мирные переговоры с неприятелем.
— И это тоже. Но гораздо больше меня беспокоит, что обратный путь армии Миниха через Украину по безводной и пустынной местности под угрозой круживших по степи татарских орд оказался бедственным.
— Подобная ситуация была определена главным образом тем, что турецкий флот помешал доставке водным путем провианта и амуниции, а австрийцы терпели одно поражение за другим.
— А вот теперь напомните, какие именно крепости было решено оставить.
— Очаков и Кинбурн. Но в них и нельзя было дальше оставлять войска из-за множества болезней и недостатков. В них армия таяла, как доносил фельдмаршал, прямо на глазах.
— После этого вы мне говорите об успехах!
— Ваше императорское величество, не могу вам не напомнить, что как только Миниху была предоставлена свобода действий, а его армия усилена новым пополнением, он немедленно одержал блестящую победу при Ставучанах, которая привела к сдаче турками крепости Хотин. У Сераскира-паши была великолепная армия, намного превосходившая по численности части Миниха. Вели-паша атаковал Миниха одновременно с обоих флангов и тыла. Но Миних, перестроив свои части в три больших каре и окружив их рогатками, огнем отразил атаку и сам перешел в наступление. Такие решения остаются в анналах военной истории! Миниху удалось не только обратить противника в позорное бегство, но и захватить весь его лагерь. После такой победы Хотин смог продержаться всего лишь два дня. А потери турок! Целая тысяча убитых!
— Ваш урок истории убедил меня, с тем, однако, условием, что наши командующие примут во внимание ошибки тех далеких лет.
— Вы имеете в виду, ваше величество, регулярное снабжение армии?
— И нерешительность командующих. То, на что решался Миних, было совершенно недоступно, как мне говорил Ласси. Можно предусмотреть и другие ошибки, поскольку нашей армии придется проделать тогдашний путь: со временем турки вернули себе российские завоевания.
