Книга Денис Давыдов - Александр Барков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А где вы заполучили, если не секрет, эту забавную вещицу?
– О! Это было два года тому назад. Я купил ее при распродаже Меньшиковского архива. В архиве имелось еще двенадцать писем Дениса Давыдова. Если мне не изменяет память, то их приобрел кто-то из свиты государя.
– Помните строки великого Пушкина?
– Какие?
– «Пока недремлющий брегет не позвонит ему обед...»
– Как же! Как же!
– Так сколько же стоит ваша вещица?
– Я прошу за часы тысячу рублей. Правда, известный коллекционер, богач, дает мне за них девятьсот рублей. Но я не согласен. Вы же прекрасно знаете, что богачи по большей части ужасные скряги.
– Да-да, – рассеянно кивнул в ответ Давыдов. – К счастью, при мне весь мой наличный капитал.
Дрожащими пальцами он отсчитал деньги и приобрел бесценную для себя вещь...
Будучи на седьмом небе от счастья, юноша поспешил взяться за ручку выходной двери, как антиквар внезапно спросил его:
– Позвольте полюбопытствовать и узнать вашу фамилию, сударь?
– Давыдов! – громко прозвучало в ответ, и дверь антикварного магазина захлопнулась.
Вернувшись домой, страстный коллекционер завел ключом часы и долго, затаив дыхание, с наслаждением слушал их чарующий мелодичный бой.
Спустя некоторое время после столь драгоценного приобретения Давыдов собрался ехать в Париж. Он решил взять с собой часы с намерением показать их фирме «Брегет». От знатоков он прослышал, что эта фирма хранит старые архивы.
Владелец фирмы первым делом пытливо взглянул на номер, тисненный на коробке, и велел подать ему книгу учета за 1804 год. Полистав книгу, он нашел нужное место и прочел молодому Давыдову: «Часы под номером 2675 были проданы в 1804 году князю Альдобрандиди, который не доплатил за них и вернул в 1810 году. В 1814 году, во время оккупации Парижа, генерал Денис Давыдов приобрел их. При этом он велел сделать на задней крышке свой герб из серой эмали». Ко всему прочему владелец фирмы добавил:
– Генерал Давыдов заплатил за часы три тысячи франков. Если вы согласны уступить их фирме, то мы дадим вам за них девять тысяч франков. (По тогдашнему курсу это составляло 3375 рублей).
Конечно же, Александр Васильевич Давыдов не продал фирме семейную реликвию. Однако спустя два десятилетия драгоценный брегет, вместе со многими антикварными вещами и ценностями, вместе с порушенной, обезглавленной Россией, унес с собой беспощадный, все сметающий на своем пути, восьмибалльный шторм Октябрьской революции.
День тихих грез, день серый и печальный,
На небе туч ненастливая мгла,
И в воздухе звон переливно-дальний,
Московский звон во все колокола.
К.К. Павлова
Несмотря на торжество победы и пышные приемы в столице Франции, Давыдов не раз печалился и горько тосковал по Москве, по древнему Кремлю с его башнями, по золотым куполам церквей, по перехватывающим дух, ранящим душу малиновым звонам колоколов, по родным и друзьям.
Когда надвигался вечер и сумерки над Парижем переходили в темень, а на улицах часто шумел нудный моросень, боевой генерал, закрывая ладонью глаза, видел перед собой бескрайние снежные поля России, слышал на просторах Бородина заливистый, басовитый голос поджарого гончака Соловья, взявшего след матерого волка. Его чаровал и манил блеск февральских звезд над крышей родимого дома, словно огонь неугасимой лампады, его несказанно радовали скрипы снега под копытами лихих коней, звоны бубенцов «Дар Валдая». В пылкой душе пламенного гусара поднималось волнующее, горестное и медвяно-сладкое, непередаваемое словами чувство, которое испытывают на белом свете лишь горячо влюбленные, томящиеся в долгой разлуке да истинные поэты на чужбине.
Бродя однажды по тихой окраинной улице Парижа, Давыдов вспомнил о матушке... Пред его глазами предстала неожиданная, курьезная и трогательная последняя встреча с ней на прусской земле...
Давайте вновь, вслед за прославленным генералом, перенесемся в грозный и мятежный 1807 год, когда русские войска в союзе с немцами вынуждены были отступать, избегая крупных сражений с французами.
– Здравствуй, сынок! – внезапно и взволнованно воскликнула Елена Евдокимовна.
Сын и мать крепко обнялись и троекратно расцеловались.
– Ба-а! Вот так встреча! Какими судьбами? – не успев прийти в себя, спросил Денис.
– Еду на воды... в Карлсбад.
– Ничего не скажешь... Жаркое времечко выбрала...
– Болезнь, как напасть, не спрашивает ни о времени, ни о войне, – пожала плечами мать. – Кучер мой Николя, ты его знаешь, страх какой любопытный. С одним солдатиком тут в дороге разговорился. А тот по простоте душевной возьми да и поведай ему, что войско князя Петра Ивановича Багратиона рядом стоит. Разговорчивый такой солдатик...
– Кучера за находчивость хвалю, а вот солдатика того, наказать надобно бы за болтливость. Каков он из себя?
– Бойкий такой. Небольшого росточка...
– Небольшого росточка? – призадумался Давыдов. – Право не знаю...
– Да, чуть было не запамятовала, – спохватилась Елена Евдокимовна. – А я ведь тебе, сынок, лука нашего из Бородина прихватила. Бог знает, думаю, а вдруг выпадет счастье да и повстречаю в дороге адъютанта князя Багратиона... Авось сгодится...
– Ну и ну! Вот так встреча... Нежданно-негаданно! Вот так сюрприз! Спасибо, маман!
– Помнишь Суворова? Его наказ... В прежние времена воины брали с собой в походы не медовые пряники, а горький лук. Так я тебе того и другого маленечко припасла.
С этими словами Елена Евдокимовна передала сыну небольшой сверток.
– Еще раз спасибо, маман!
Денис не выдержал, развернул бумагу и, вынув из пакета пряник, с аппетитом надкусил его.
Внезапно из-за спины гусара появился князь Багратион и увидел своего адъютанта жующим.
– Здравия желаю! – приветливо поздоровался князь. – Хлеб да соль!
Давыдов замер от неожиданности, отдал честь князю, но рапорта произнести не смог: мешал пряник. Багратион понимающе улыбнулся.
– Здравствуйте, Петр Иванович! Наверное, не узнаете меня? – сказала Елена Евдокимовна.
– Как не узнать? Матушка моего славного адъютанта...
– Совершенно справедливо...
– Ваше сиятельство, – справившись с пряником, четко отрапортовал Давыдов. – Третий пехотный полк сменил позицию...
– Уже слышал про третий пехотный...
– Петр Иванович, простите ради Христа за вторжение, – сказала Елена Евдокимовна. – Здоровье пошатнулось, доктора на воды съездить предписали... В пути случайно встретила старшего сына.
