Книга Запретный город - Кристиан Жак

Голые груди, запах благовоний, распущенные волосы, браслеты с сердоликом и бирюзой на запястьях и лодыжках — вот такая Серкета повисла на шее супруга.

— Почему так поздно? Я не могла дождаться.

— Градоправитель задержал.

— Смотри не доверяйся ему! Он такой лукавый и бессердечный…

— Он собирается назначить меня главным казначеем Фив.

Серкета отстранилась от командующего, чтобы поглядеть на него.

— Место отца… Здорово-то как! Как же я угадала, что за тебя вышла. Ты, Мехи, и в самом деле мужчина замечательный.

— Понятно, что я выразил лишь самый умеренный восторг. Не переставая петь хвалы твоему достопочтенному отцу, я уверил градоправителя, что ты огорчишься, если я займу эту должность. Так что жди его на днях: он расскажет тебе, что прошлым жить нельзя и что я должен принять это назначение.

— Во мне не сомневайся, дорогой! Я со слезами соглашусь, что мне не остается ничего иного, как смириться с неизбежным. Но… послушай… это же значит, что мы станем еще богаче!

— Это так, но придется действовать с оглядкой, чтобы никто не заподозрил меня в разбазаривании городской казны.

— Но отец считал, что мало кто умеет ловчить с числами лучше тебя.

— Управление Фивами тяжеловесно и очень запутано… Годы уйдут, прежде чем я стану здесь полновластным хозяином. Но я этого добьюсь.

— А… потом?

— Что ты хочешь сказать, Серкета?

— А что, если ты метишь еще выше?

— По-моему, то, о чем я говорю, и без того весьма незаурядно.

Серкета обвила мужа руками.

— Я жду от тебя большего, дорогой!

Мехи поспешил соединиться с супругой. Любовь, по обыкновению, вышла грубоватой, но муж так и не поведал жене свои истинные честолюбивые, замыслы. Ни Серкета, ни любая иная женщина не может постичь своим узким умишком размах его устремлений, однако дочери бывшего главного казначея Фив придется стать его верным и полезным союзником.

Примостив голову на мощном торсе мужа, Серкета заговорила. Голос звучал взволнованно:

— Я проверялась на беременность у своего целителя…

— И что?

— Первой взошла пшеница.

— Это значит, что…

— К несчастью, да… Я ожидаю вторую девочку.

Мехи надавал жене пощечин.

— Ты меня подводишь, Серкета! Мне нужен сын, никаких девочек. А ты снова… то же самое, что и в первый раз. Девай ее куда хочешь, но чтобы я ее не видел.

— Прости, Мехи, прости!

— Смешны мне твои извинения. Я ведь чего хочу? Сына. И я желаю, чтобы ты завтра же уничтожила договор о разделе имущества, с тем чтобы я стал его единственным распорядителем. Какой дурак доверится жене, рожающей только девок? Я тебе еще даю возможность исправиться, Серкета, но попытайся наконец мне угодить.

Уткнув горящее лицо в подушки, жена Мехи попыталась сопротивляться.

— Закон тебе это запрещает… А если я не стану отказываться от моего состояния?

Ухмыльнувшись, военачальник взял жену за подбородок.

— Думаю, что ты будешь мне покорна и не вздумаешь ссориться со мною… Или ты мне повинуешься, не рассуждая, или ты становишься моим врагом.

— Ты не посмеешь…

— Становись достойной супругой. И рожай мне сына. Сможешь, так будешь щедро обласкана. И потому очень довольна. Слушай, что я тебе говорю.

53

Жара стояла убийственная. Жизнь на холмах, окружавших Место Истины, словно бы замерла. Даже скорпионы не хотели передвигаться, и никакое дуновение ветра не тревожило горячий воздух, застоявшийся над выжженными солнцем каменистыми долинами.

Кроме Панеба Жара, других живых существ, способных шевелиться в этой раскаленной топке, не было, и он трудился в полнейшей тишине и спокойствии, потягивая изредка воду, которую принес с собой в небольшом бурдюке. Одна была забота у молодого человека: набрать как можно больше гипса. А дорогу к этому далекому холмику подсказал ему Паи Доброхлеб. И хотя Паи описал путь очень туманно, Панеб все же нашел нужное место, хотя и не сразу, а лишь с третьей попытки.

Вообще-то на такое задание нужно было бы отправить по крайней мере троих работяг поздоровее. Но в помощники ему взять было некого, и Панеб не стал дожидаться ни спада жары, ни приказов начальника.

Наполнив корзины до краев, он поставил их на плечи и пошел в селение. Опорожнив их перед мастерской, в которой готовили штукатурку, Панеб понес пустые корзины обратно. И так он ходил туда и сюда, пока не зашло солнце.

Когда он в последний раз тащил свою ношу в селение, неподалеку от ворот его повстречал Нефер Молчун.

— Ты, что ли? Наконец-то! — воскликнул Панеб. — Где пропадаешь?

— Начальник артели водил меня в каменоломни. А потом на верфь — там мне показывали кое-какие плотницкие приемы. А ты что делаешь? Вид у тебя… такой озабоченный.

— Да вот говорят, осваивай гипс. Со штукатуркой, мол, работать надо. Потому мне нужен гипсовый камень… Ох как я его искал. Но нашел! А сколько надо — не сказали, вот я и таскаю. Надо будет, весь пригорок сюда приволоку.

— Тебе помочь?

— Да я уж привык сам справляться.

Двое друзей дошли до мастерской. Панеб опорожнил корзины и оглядел гипсовую кучу.

— Завтра дело лучше пойдет. Утром я много времени потерял, пока искал нужное место. Слушай, как пить хочется!

— Думаю, Ясна догадалась приберечь немножко свежего пива.

Панеб опорожнил трехлитровый кувшин и жадно проглотил обильный ужин, вершиной которого был фаршированный голубь.

— Ты очень неосторожен, — заметила Ясна. — Место, где ты был сегодня, кишит змеями и скорпионами.

— Да ну… Такая жара… Эти твари выползают только по ночам.

— Могу дать тебе противоядие.

— Незачем, я не боюсь. Уж если я взялся за работу, меня ничто не остановит.

Панеб пристально посмотрел на Нефера:

— Ты же видел странный свет, который бил из дверей святилища. Там, в зале для собраний.

— Ну да.

— А почему другие не хотят говорить об этом?

— Не знаю.

— И знать не хочешь!

— Начальник артели дал мне столь важное задание, что я ни о чем другом и думать не могу, ни днем ни ночью.

— Тайна?

— Не для мастерового Места Истины, — улыбнулся Нефер. — Фараон повелел обновить и расширить святилище, воздвигнутое им в нашем селении в начале своего царствования. И Неби выбрал меня, чтобы я осуществил замыслы его самого и писца Рамосе.