Книга Самец взъерошенный - Анатолий Дроздов

Коре я не стала этого говорить. Еще потащится следом! С дочки станется. Не пущу! Хватит того, что сама хлебнула…

19

Игрр, новобранец. Сконфуженный

Валерия не обманула: в военном городке меня ждали. Я поздоровался с маячившей у ворот преторианкой и назвал себя. Она окинула меня любопытным взглядом, кивнула и предложила следовать за ней. Дорогой я с интересом крутил головой. Ничего необычного. Военные городки в любом мире одинаковы. Огромный плац, выложенный каменными плитами, такие же дорожки с аккуратными невысокими бордюрами. По сторонам плаца – казармы, похожие на одноэтажные длинные бараки, почему-то с многочисленными дверями. Каменные стены, крыши из черепицы, узкие окошки вверху. За плацем – двухэтажное каменное здание с колоннами. Сразу видно – официальное. У нас бы его назвали штабом, но здесь это – преторий. От него, собственно, и пошло название части. На территории – ни души. Оно и понятно: разгар дня, когорту вывели куда-то в поле. Дневальные наверняка имеются, но их не видно.

Преторианка отвела меня к «штабу». Мы зашли внутрь. На первом этаже оказался просторный зал с мраморным полом и такими же стенами. У противоположной от входа стены красовался постамент, в который воткнули шест с позолоченным орлом на вершине, рядом – еще один с чем-то вроде знамени. Возле постамента маячила часовой в полном вооружении – с копьем и со щитом. Все ясно: пост номер один. Моя спутница топнула сандалиями и выбросила руку от груди – отдала честь. Я не решился повторить этот жест и боднул головой – типа, кланяясь. Спутница глянула на меня с одобрением. По мраморной лестнице мы поднялись на второй этаж и зашли в высокую, богато разукрашенную дверь.

Валерия сидела за столом, заваленным свитками. При виде нас она встала.

– Аве, трибун! – рявкнула моя спутница, бросая вперед руку. – К тебе пришлый!

– Свободна! – кивнула Валерия и подошла ко мне. – Явился, значит! – Она усмехнулась. – Идем!

Трибун отвела меня в просторную комнату. Там нас встретила женщина в тунике и с лицом, изуродованном шрамами. Наше появление не вызвало у нее удивления. Ясен пень – предупредили.

– Его зовут Игрр, Нонна! – представила меня Валерия. – Новобранец. Переодень, выдай оружие и объясни правила.

«Нонна у них вроде каптерщицы», – догадался я. Валерия повернулась и вышла.

– Раздевайся! – велела Нонна.

Я сложил к стене сумку и мешок, снял пояс с мечом и кинжалом и потянул через голову тунику.

– Оставь! – остановила Нонна, когда я взялся за набедренную повязку. – Наши тебе не подойдут – слишком узкие. Носи свою! Под туникой не видно.

Надо же! Преторианки носят набедренные повязки! Прежде я не встречал их на женщинах. «Кошки» ходили в штанах, а у клиенток, приходивших ко мне на массаж, нижним бельем служила туника. Хотя все логично. Зачем аристократкам, живущим в чистоте, повязка? А вот солдат ползает по грязи, а та имеет подлую особенность забиваться во все места. В том числе… Ну, вы поняли.

У стены каптерки лежала стопка багряных туник. Нонна бросила одну мне.

– Надевай!

Туника пришлась впору – как на меня шита. Нонна одобрительно хмыкнула и протянула широкий кожаный пояс. Сандалии моего размера тоже нашлись. Подбитые железными гвоздями с выступающими головками, они походили на футбольные бутсы, только с открытыми пальцами. В мячик не поиграешь. Вот, значит, они какие, калиги легионеров… Я топнул одной обутой ногой, затем второй. Тяжелые, заразы, но не жмут. Получается, есть в Паксе женщины с ногой сорок второго размера…

– Здесь что? – спросила Нонна, указывая на сумку.

– Мои вещи.

– Сдать! В казарме не положено. А здесь? – она указала на мешок.

– Еда, – смутился я. – Будущих сослуживцев угостить. Так сказать, влиться в ряды.

– Влиться? – засмеялась она. – Хорошее слово. Надо будет запомнить. Насчет угощения сам догадался или подсказали?

– Догадался! – сказал я.

Эмилия про будущую службу мне ничего не сказала. Утром, едва поприветствовав, умчалась. Выглядела при этом хмурой. Хорошо, хоть вигилов дала в сопровождение. Кора, прощаясь, облила меня слезами. Хорошая она девочка, но…

– Молодец! – одобрила Нонна. – Еду можно. Новобранцу угостить сослуживцев при поступлении в когорту разрешается. Остальное – сюда! – она хлопнула ладонью по столу.

Я подчинился.

– Ого! – воскликнула Нонна, увидев мешок с деньгами. – Кого-то ограбил?

– Сделал удачную ставку.

– На бегах? – оживилась она. – Какой цвет?[46]

– В амфитеатре. Вчера.

Она пристально глянула на меня, но промолчала. Развязав мешок, высыпала деньги на стол.

– Пересчитаю и запишу в книгу! – пояснила. – Получишь обратно, когда уйдешь из претория. Разрешается передать родственникам или друзьям – многие так поступают. Легионеры живут только на жалованье.

Я едва сдержался, чтоб не выругаться. Эмилия – зараза! Трудно было предупредить? Я бы пару монет заныкал – в ту же набедренную повязку. Как теперь без денег?

Лицо Нонны выражало непреклонность, и я смирился. Пересчет занял время. Вчера я стал обладателем шестисот сорока ауреев и небольшой горки мелочи. Все это аккуратно внесли в книгу из сшитых и пронумерованных листов пергамента, и я поставил свою подпись. Вот и все – гол как сокол. Остальные вещи Нонна запихнула в мешок, к которому привязала бирку с моим именем. Трофейные меч и кинжал последовали туда же. В принципе я этого ждал, но все равно пожалел – хорошие клинки. Взамен мне выдали гладиус и кинжал с широким, почти треугольным лезвием. Едва глянув на оружие, я понял: дрянное. Железо, из которого оно сделано, явно мягкое. В завершение на меня надели панцирь – лорику, бронзовый шлем с нащечниками, вручили тяжелый щит – скутум, и копье – пилум. Весило все это счастье килограммов двадцать. Нелегка ты, солдатская доля!

– За одежду и оружие будут высчитывать! – предупредила Нонна.

Вот гадость! И без того обобрали, да еще это!

– Возьми из моих денег! – предложил я. – Там много.

– Нельзя! – покачала она головой. – Уже вписаны.

Я мысленно выругался. Нонна отвела меня к трибуну. В кабинете я щелкнул калигами и принял молодцеватый вид.

– Хорош! – одобрила Валерия и рявкнула: – Посыльная!

В кабинете тут же возникла преторианка. И где они прячутся? Когда шли, в коридоре никого не было…

– Когорта вернулась?

– Да, трибун! Готовится к ужину.

– Скажи Руфине, чтобы построила центурию. Я буду говорить.

Преторианка отсалютовала и исчезла.