Книга Как я играю! - Алексей Штерн

– Стража! Эй, стража! – завопил Репф во всю силу своих легких. – Попытка побега! Закройте все двери и немедленно сюда! Хватайте злоумышленника!!!

Не дожидаясь подмоги, он сам бросился сзади на профессора Малача, который не смог оказать никакого сопротивления, так как находился в магическом трансе, надеясь завершить заклинание. Подоспевшая стража проявила должную расторопность, и вскоре крепко связанный эльф с накинутым на голову плотным мешком был уведен прочь. Репф же, в одиночестве оставшийся напротив так и не открывшейся камеры Кшиштовицкого, чуть помешкав, открыл маленькое зарешеченное окошко.

– Не хочет ли бывший декан сказать несколько напутственных слов своему преемнику? – с нескрываемой издевкой в голосе спросил Репф в темноту камеры.

Никакой нужды в напутственных словах он не испытывал. Репф желал лишь одного – чтобы Кшиштовицкий оказался как можно ближе к двери. И его желание исполнилось.

– Вот тебе мое напутствие!

Плевок с той стороны решетки достиг цели.

Но Репф не спешил вытирать лицо. Повернув и слегка сдвинув черный камень на своем перстне, он поднес руку вплотную к решетке и сильно на нее дунул. Легкое белесое облачко, вырвавшееся из открывшегося в перстне углубления, влетело в камеру, и в следующее мгновение Репф захлопнул окошко.

– А это – мое напутствие вам, господин бывший декан, – усмехнулся он. И, мрачно улыбнувшись, добавил:

– Напутствие – на тот свет…

Глава двадцать перваяФРУКТОВЫЙ САД – НЕ МЕСТО ДЛЯ ВЕЧЕРНЕЙ ПРОГУЛКИ

Остановившись на углу невысокой узорчатой ограды, Сака-Каневск толкнул малоприметную калитку. Она, как и говорил господин Репф, оказалась не запертой, отворилась легко и бесшумно, словно приглашая в сад, из которого выплеснулась волна цветочного аромата. Сака-Каневска даже пошатнуло. Но, наверное, все-таки не от нахлынувшего благовония, а от усталости, и еще от осознания событий, что случились за последние двое суток.

Еще позавчера он был никому не известным младшим редактором «Факультетского вестника», фактически – мальчика на побегушках, а уже сегодня удостоился важнейшей должности на факультете рыболовной магии – главы Коллегии контроля рыболовных соревнований, был назван правой рукой декана, господина Репфа, и кроме того – получил во владение шикарный дом и роскошный сад!

Разве мог мечтать о таком подарке гоблин, родившийся в чахлой хижине среди дурно пахнущих болот! По сравнению с той хижиной даже лачуга на окраине гоблинского квартала в Фалленблеке, где в последнее время обитал Сака-Каневск, казалась дворцом. Что же говорить о владениях господина Воль-Дер-Мара, которые с сегодняшнего дня принадлежали ему!

И пусть для этого журналисту-курьеру пришлось пойти на лжесвидетельство, пусть пришлось вытерпеть жуткую боль и пролить немало своей гоблинской крови, потребовавшейся господину Репфу во время собрания преподавателей факультета, благодаря которой декан многократно усилил магическое воздействие на всех этих профессоришек. Пусть Сака-Каневск фактически превратился в раба колдуна, зато теперь на его плечах была мантия главного судьи, являющаяся отождествлением власти, почета, богатства…

Вообще-то мантию давно пора было скинуть, тем более здесь, где Сака-Каневска никто не мог увидеть. Она и сама по себе была нелегкой, а пропитанная его же кровью, вытекшей из оставленной деканом раны, заметно утяжелилась.

Сака-Каневск таскал на себе мантию весь вечер: сначала отправился в ней в лес, где по поручению господина Репфа срезал молодое осиновое деревце, потом разыскивал декана по всему Фалленблеку, чтобы передать тому обструганный колышек, потом заявился в гоблинский квартал, чтобы все увидели и позавидовали тому, кем он стал и какую одежду теперь носит. Добраться до лачуги за своими нехитрыми пожитками у Сака-Каневска просто не хватило сил.

К дому Воль-Дер-Мара, а теперь – к своему собственному, гоблин подошел, едва переставляя ноги. Срочно требовался отдых. А еще – какая-нибудь еда. К примеру, вон та иссиня-черная слива, одна из таких же крупных слив, свисающих на отяжелевших ветках, или вон тот красно-золотой бархатистый персик, созревший теперь уже на его, Сака-Каневска, дереве…

Едва ли не пуская слюни в предвкушении ощущения во рту сладкой мякоти, он протянул руку, сорвал персик и одновременно услышал хруст и почувствовал боль в мизинце правой ноги. Персик полетел на землю, а вслед за ним и сам Сака-Каневск, схватившийся за поджатую ногу, истошно вопя. Приложившись спиной о бугристый корень, он прикусил язык и теперь уже не вопил, а мычал с закрытым ртом, приподнявшись на локтях, чтобы выяснить причину обрушившейся боли. И, к немалому своему удивлению, увидел только что сорванный и оброненный персик, словно по волнам, плывущий по поверхности травы. Сака-Каневск приподнялся повыше и удивился еще больше: персик оказался зажат в пасти черепашки, которая, задрав голову и косясь на него одним глазом, улепетывала прочь. Пасть черепашки была перемазана чем-то зеленым. Гоблин перевел взгляд на пульсирующую болью ногу и с ужасом обнаружил, что башмак на ней разодран и перепачкан гоблинской кровью, а мизинец – там, где он должен находиться, – отсутствует. На всякий случай он попытался пошевелить пальцем, но от нового всплеска боли потерял сознание.

* * *

– Как думаешь, пришить можно?

– Конечно, можно.

– Пришьешь?

– А мне это надо?

Сака-Каневск чуть-чуть разлепил веки и пока увидел над собой лишь две размытые фигуры.

– А вдруг кровью истечет? – с некоторой долей озабоченности спросил юноша.

– Да ладно тебе выдумывать, – с легким смешком ответила девушка. – Чтобы гоблин помер от такой раны! А вообще-то по заслугам зеленован получил. Нечего было в чужой сад забираться и чужие фрукты воровать. Я слышала, в некоторых землях за одну украденную виноградину руку по самое плечо отрубают…

– Это мой сад, – прошептал Сака-Каневск, приподнимая голову и полностью разлепляя веки. И сразу узнал в склонившейся над ним парочке гоблина Кызля, в отличие от него принадлежавшего к клану высокоболотников, и библиотекаршу Зуйку, которую в настоящее время разыскивала, сбиваясь с ног, вся герптшцогская стража.

– О, очнулся, – прокомментировал Кызль.

– С чего ты взял, что это твой сад? – изумилась Зуйка.

– Это мой сад и мой дом, – сказал Сака-Каневск, глядя на них снизу вверх. – А это мерзкое животное, которое мой мизинчик откусило, я сейчас убью!

– Премилое животное, охраняющее этот сад от воров и откусившее тебя палец, зовут Манюанна Пятая, – пояснил Кызль.

– А охраняет она владения, которые по праву принадлежат господину Воль-Дер-Мару, – добавила Зуйка.

– Нет! – Сака-Каневск предпринял попытку сесть. – По распоряжению декана факультета рыболовной магии, самого господина Репфа, с сегодняшнего дня все эти владения принадлежат мне!