Книга Чужой снег - Татьяна Лайка

— Вообще-то не думал… — с неким подозрение ответил Рив.

— А вот мне кажется, что стоило бы, — так же беспечно, как бы между прочим, сказала она.

— Зачем еще?

Она ехидно покосилась на супруга, загадочно обвела взглядом всех присутствующих и выложила план.

В принципе, это был единственный вариант, который сегодня прозвучал за столом, а потому дебаты на тему о его разумности отпадали сразу. Идея заключалась в том, чтобы принять сэра Ривента Альвенди на службу к Правителю Загорья Растерли Эмунсу фон Камурано. Тогда Правитель имеет полное право отправить своего подданного в бессрочную командировку. Куда и зачем — правительственная тайна и разглашению не подлежит. Барону сказать, что жениться тот сможет лишь выполнив поручение Правителя, а значит только тогда, когда сэр Ривент вернется. Вопрос, когда этот сэр вернется, останется открытым надолго, пока Рива в Загорье не признают погибшим. Хотя вероятнее всего, юная леди не выдержит долгой разлуки и вылетит замуж почти сразу же после отъезда намеченного жениха.

— Великолепно! — с сарказмом прокомментировал Гром. — Это значит, что Рив уже никогда не сможет вернуться сюда.

— Почему же? — удивилась Жерсена. — Когда сэр Ривент вернется… если вернется в Камур, то будет признан героем, который сумел выжить вопреки жизненным невзгодам.

— То есть его будут считать чудом спасшимся и выжившим? — уточнил велшан.

— Именно, — маленький кусочек пирожного красиво исчез меж тонких губ ее величества.

Объявлять такие известия во всеуслышание не стали. Правитель посчитал достаточным пригласить во дворец лишь графа с дочерью, и в спокойной обстановке все ему разъяснить. Тот на удивление быстро согласился с такими обстоятельствами, но потребовал разрешения присутствовать при процедуре принятия «холопа» в войско. Растрелли лишь пожал плечами: почему бы и нет.

По договоренности во время церемонии Рив должен был делать трагическое лицо, будто ему очень не хочется идти в дружину к Правителю и отправляться на опасное задание. Однако выражение лица вампира трудно было назвать грустным: помесь великой радости и тяжких по пыток скрыть эту радость явили собой жуткую кровожадную ухмылку. Вести церемонию обычно полагалось командиру дружины, в которую принимали нового бойца. Уполномоченный проводить церемонию сэр Густан — капитан десятой дружины — на первых порах не мог справиться с эмоциями и старался не смотреть на выражение лица «новичка». Голос его дрожал, а руки тряслись от одной мысли о том, что ему придется командовать этим новобранцем.

Тихие стоны время от времени раздавались то тут, то там — это были душащиеся смехом товарищи голубоглазого вампира. Гром прикрывал ладонью рот, что ему впрочем мало помогало, Луч просто пытался не смотреть на Рива, однако это ему тоже давалось с трудом и взгляд светлого вампира то и дело искоса поднимался на «несчастного», что приводило к новой вспышке смеха.

Когда по лицу стоявшего посреди зала вампира потекла первая слеза, я подумал, что Рив конкретно вошел в роль и собирается зарыдать перед всеми, сетуя на свою загубленную судьбу. Однако даже зареванная гримаса клыкастого друга, исказившаяся до безобразия, говорила вовсе не о трагедии в его жизни, а о великом счастье. Тор да до меня дошло, что мой товарищ всего лишь сам пытается удержаться, видя рожи друзей, погибающих под натиском угарного веселья.

Невольно выскочивших всхлипов и стонов становилось все больше, а церемония и не думала кончаться. Тогда Правитель, опасаясь за конспирацию, объявил:

— Все! Процедура окончена! Всем спасибо!.. Да, господин уполномоченный, церемония подошла к концу! — с сильным нажимом в голосе обратился Растерли к растерянному капитану дружины.

Свидетели разошлись удивительно быстро, а смех сам по себе куда-то улетучился, сменившись ощутимым облегчением.

— Когда молодой человек вернется с задания, — твердо проговорил подошедший к нашей компании барон. — Вы дадите ему титул барона!

Он явно не спрашивал Правителя, он ставил его в известность. Однако Эмунс возражать не стал, видимо, он не любил спорить с дураками.

На лице Рива появился живой интерес к возможности получить титул, но когда его взгляд на мгновение столкнулся со взглядом барона, он быстро решил, что быть простым холопом, но свободным и счастливым, куда лучше, чем быть бароном, но угнетенным и насильно женатым.

Разочарованная дочурка рыло удалилась вслед за папочкой, подбирая длинные юбки пышного платья, и напоследок несколько раз грустно оглянулась на возлюбленного.

Эпилог

Свежесть морозного утра хоть и была столь волшебной, все же заставляла кутаться в меховой плащ сильнее. Морозный воздух дразнил ноздри, а запах, исходивший от вековых елей, поражал своей чистотой и свежестью. Нетронутый девственно чистый снег слегка поскрипывал под ногами шагающих. То тут, то там попадалась сухая веточка, которая с тихим хрустом ломалась под тяжелыми кожаными сапогами путников.

Небо было чернее самой Тьмы, а снег светился, будто заряженный магией. Такой контраст четко ограничивал очертания горизонта где-то там вдалеке. И высившаяся коричневая гора, укрывшаяся белой шапкой, будто гном, от мороза, казалась совсем близко. Однако как обманчиво иногда бывает зрение…

Снегопад почти прекратился и мороз сильнее ударил по оголенной коже лица. Однако случайные снежинки стали будто острее, сотнями игл вонзаясь в раскрасневшиеся щеки. Пальцы даже в меховых перчатках мерзли и отказывались слушаться, коченея на жутком холоде. Ногам тоже было холодно и лишь мех под толстой грубой кожей сапог не давал им околеть.

Два меча, пристроенных по бокам, негромко позвякивали, ударяясь о бедра, и в некотором роде даже мешали. Тетиву с арбалета по наставлению Грома я снял, чтоб она не лопнула, а сам «Охотник» висел за спиной, ожидая лучших времен.

Ехать верхом было совершенно невозможно. Нагруженные лошади и так всем своим весом увязали в глубоких сугробах, они не снесли бы еще и веса всадников. В любом случае идти пешком оказалось куда более безопаснее, так как не приходилось заботиться о том, как бы не сверзиться с седла в самых неудобных для прохождения местах (подъемах или спусках), каковых, надо заметить, в сей местности было предостаточно.

Отряд двигался в гору, за которой лежит путь вдоль хребта Жема. Мы решили обойти кряж стороной и не лезть больше через горы по краям лавовых рек. С каждым шагом становилось все труднее идти, но никто не давал усталости побороть себя и мы неспешно, но верно приближались к краю долины.

Вековая хвоя вынырнула из-за горизонта так стремительно, будто огромный зеленый кит поднялся из белой пучины пенистой воды. Отсюда, с огромной высоты густой бор действительно казался океаном, а острые неровные верхушки елей — вздымающимися волнами.

Я невольно остановился, пораженный открывшейся красотой. Шаги за моей спиной тоже стихли, слышалось лишь тяжкое дыхание уставших путников. Изо рта вырывались клубы пара, тут же растворяясь в воздухе.