Книга Элла - Ури Геллер

— Спасибо! Простите меня…

— Да ради Бога, — он улыбался, — это не ваша вина. И давайте съедем из этого дома, ладно? Только сейчас начал понимать, до какой степени он мне не нравится. Такой мрачный! Переедем, куда вы захотите. Элла, что ты думаешь насчет побережья?

Она не ответила.

— Свежий морской воздух всем пойдет на пользу. Давайте обсудим наши дальнейшие шаги.

— Следующий шаг, — вступил Гунтарсон, — это научное обоснование.

— Каким образом, хотелось бы знать?

— Нам нужен документ, опубликованный в научном журнале. Нам нужен акт признания. Эксперименты, тесты… Я обо всем договорился. Я занимался Эллой, а не только ее родителями. И, прежде чем вы об этом спросите — деньги тут ни при чем.

— Питер… Почему бы вам не пойти, и не сделать нам по чашечке чаю?

Гунтарсон ухмыльнулся. Его забавлял этот самодовольный маленький притворщик, перетянутый брючными подтяжками и галстуком-бабочкой, строящий планы относительно того, что, скорее всего, не сможет контролировать.

— Завтра днем Элла и я приглашены на встречу кое с кем.

— Завтра днем мы будем на пресс-конференции. Хотя ваше присутствие, разумеется, необязательно. Вообще не уверен, что оно когда-либо было обязательным!

— Ну надо же! — добродушно воскликнул Гунтарсон. — Целых два приглашения! Давайте предложим нашу дилемму на рассмотрение… Элла! Ты хотела бы завтра пойти со мной в то место, о котором мы говорили, — или с доктором Дола?

— С тобой.

— Не очень-то это уверенно прозвучало, Элла, — заметил Дола. — На самом деле мне показалось, что ты сегодня как-то отстраняешься от нашего друга Питера.

Она продолжала его игнорировать.

— Что-нибудь случилось?

Гунтарсон мысленно выкрикнул слова «Сядь! Сюда!», обращаясь к затылку Эллы. Она обернулась, вся расцвела и перебежала комнату, чтобы усесться на подлокотник его кресла. Он потрепал ее по руке.

— Мы с Эллой приглашены в Раглерианскую лабораторию в Оксфорде, благодаря содействию и помощи журнала «Научный Мир». Самые блестящие физики и психологи университета наденут свои белые халаты, и Элла совершенно покорит их маленькой демонстрацией своих способностей.

Дола уставился на него, не веря своим ушам.

— Не могу объяснить вам, почему, — продолжал Гунтарсон, — но мне кажется, что силы Эллы имеют циклическую природу. Они прибывают и убывают. Как океанская вода: она всегда на месте, все ее неимоверное количество, но иногда ее уровень выше, а иногда — ниже. И у меня есть сильное предчувствие, что завтра ее сила достигнет пика.

— Вы шутите?

— С чего бы?

— Вы не можете вести ее в научную лабораторию!

— Почему нет?

— Боже! Вы совсем ничего не понимаете, да? Попытайтесь включить мозги! Элла — это тайна! Глубочайшая мистерия. Тайна, касающаяся жизни, веры, нашего способа восприятия реальности. Это вещи, которые никто не может игнорировать. И как в отношении жизни или веры — каждый имеет собственные теории в отношении Эллы. Всем нужны ответы на их вопросы — мошенница она или ангел? Располагаем ли мы все такими же силами? Кто она — ведьма, а может, иллюзионистка? А вы хотите отправиться в лабораторию и препарировать эту тайну!

— Именно так!

— Это все равно, что вскрыть курицу, несущую золотые яйца! Предположим, ученые выяснят, что именно заставляет Эллу левитировать — всё, конец истории! Конец любопытству. Конец тайне. Или, что ещё хуже, предположим, что они не нашли решения. Это их разочарует. Раздражит и смутит. У них есть профессиональная гордость. И — они объявляют Эллу истеричкой — вот как все просто! У четырнадцатилетней девчонки слабые нервы. За такой ответ все ухватятся с радостью. Вы и представить себе не можете, как быстро пересыхает источник интереса публики! Сегодня все газеты твердят: Элла, Элла, Элла… Завтра — гробовое молчание.

— Вы предлагаете лишить мир самой выдающейся за всю историю возможности исследовать паранормальные способности — и лишь ради того, чтобы поддержать рекламную кампанию?

— И способствовать созданию ее трастового фонда!

— Какое благочестие! Что-то я не слышал ничего о трастовых фондах до сегодняшнего утра! А что случилось с вашим обещанием не отрезать себе ни кусочка от первого миллиона фунтов? Вы собираетесь тихо предать его забвению?

— Слушай, ты! — Дола резко вскочил с дивана, наставив палец в лицо Гунтарсону. Теперь он уже не старался выбирать приятные слова. — Я уже предупреждал тебя, чтобы ты не заикался о деньгах. Это — последнее предупреждение, потому что, поверь мне, ты еще не готов к тому, чтобы играть с большими мальчиками! Дошло?

— Я отказываюсь далее поддерживать разговор на вашем пиджин-инглиш!

— Хочешь по буквам? Изволь! Где ты был во вторник ночью? Я знаю ответ. А в среду? Я знаю. А прошлой ночью? Когда проявят фотографии — я и об этом буду знать!

Улыбка сползла с лица Гунтарсона. Он выпрямился и согнал Эллу с кресла.

— Прошлой ночью я был у себя дома, — слова у него выходили с трудом.

— А у кого дома ты был накануне?

— Не могу поверить, что вы настолько глупы, чтобы думать, что меня можно шантажировать!

— Я бы и не стал трудиться! Просто я решил, что раз уж ты хочешь проверить, кто в доме хозяин, стоит дать тебе понять, что это такое — играть грубо.

Питер вдруг откачнулся назад и расхохотался.

— Вы — напыщенный осел, раздувшийся от непомерного самодовольства! Вы — национальное посмешище. Я даже не стану беспокоиться о том, чтобы выпустить из вас пар. Мериться с вами мозгами — попусту тратить интеллект!

— Отлично! Уверен, что вы-то уж не станете национальным посмешищем, когда весь мир увидит вашу оксфордскую задницу со спущенными штанами.

— Понятия не имею, о чем вы говорите! Как, впрочем, и вы сами.

— Ночь на среду. Как вы думаете, где вас можно было застукать со спущенными штанами в среду ночью?

В среду ночью… Это тогда, когда Кен напал на Питера, и оба они исчезли, и Элла мысленно отправилась его искать… И все, что смогла найти — это девушку со смуглым лицом, прикуривавшую сигарету…

Это лицо, виденное всего мгновение, с тех самых пор неотвязно преследовало Эллу.

— Ночью в среду? Вас действительно так волнует, чем я занимался ночью в среду? Ладно! Во-первых, я имею право заниматься чем хочу. Во-вторых, если вы за мной шпионите, то вы больной на голову, и к тому же преступник, и мне доставит большое удовольствие увидеть вас в суде, сперва криминальном, а потом гражданском. А в-третьих, все, что я делал в среду — это смотрел телевизор.

Элла ему поверила. Это так просто все объясняло: лицо девушки, обнаженные плечи и шея, струйка дыма… Это было лишь изображение на экране телевизора!