Книга Разбойничья злая луна - Любовь Лукина

— Привет тебе от Тианги, — сдержанно сообщил он, разувшись у порога. — Он просил передать, что рад за тебя… Рад, что ты наконец решился…

— Я смотрю, вы не очень даже скрываетесь, — проворчал Ар-Шарлахи, жестом приглашая гостя пройти в одну из комнат.

Они расположились на подушках друг напротив друга. Лица Кахираб не открыл.

— Повязка с непривычки не мешает? — как бы невзначай осведомился Ар-Шарлахи.

Тот удивился и, пожалуй, немного обиделся.

— Почему с непривычки? Что ж я её, по-твоему, первый год ношу?..

— Стало быть, и к вину привык?

Кахираб поморщился.

— По необходимости пью, конечно… Но ты ведь, надеюсь, меня сейчас пить не заставишь?.. А насчёт того, что не очень скрываемся… От тебя нам скрываться нет смысла. Умный, сам обо всём догадаешься… Да ещё и, глядишь, в неискренности заподозришь…

— А если проболтаюсь кому?

Перед тем как ответить, Кахираб удостоил его внимательным взглядом.

— Чем больше будут знать про кивающие молоты, тем меньше найдётся желающих на них взглянуть.

Последняя фраза прозвучала шутливо, и в то же время таилась в ней некая угроза. Ар-Шарлахи вспомнил тлеющие обломки «Белого скорпиона», клочья копоти на песке — и к горлу снова подступил комок.

— Ну ладно, — глухо сказал Ар-Шарлахи. — А с планами твоими что?

— С твоими. С твоими, досточтимый, — мягко поправил Кахираб. — Планы остаются прежними. Просто сдвигаются на несколько дней. Восточное крыло Пальмовой Дороги гроза не затронула, так что подкрепление подойдёт вовремя. Флот Харвы увяз в гаванях…

— Но там-то ведь грозы не было!

— Да, — спокойно согласился Кахираб. — Гроза тут ни при чём. Просто приказ, как всегда, застал врасплох… Флот они двинут лишь дня через два…

— Ты уверен?

Кажется, вопрос несколько позабавил Кахираба, и он, бросил на Ар-Шарлахи быстрый насмешливый взгляд.

— Я просто знаю.

Знает… Да, конечно. Конечно, их люди осели не только вдоль Пальмовой Дороги. Наверняка есть они и в самой Харве, и в прочих портах, при дворе, на верфях, всюду… Может быть, их не так уж и много. Но у каждого целая свора прикормленных осведомителей, соглядатаев и ставленников… Вроде самого Ар-Шарлахи…

— Стало быть, дела подождут, — молвил он, стараясь, чтобы голос его звучал по возможности равнодушно. — Скажи… А у вас что, одни и те же люди добывают и нефть, и сведения?

Кахираб рассмеялся.

— Нет. Просто, видишь ли, какое дело… Ты только не обижайся, пожалуйста, но все эти ваши пустыни и оазисы, все эти Кимиры, Харвы и прочие Пальмовые Дороги считаются у нас таким захолустьем…

— Считаются — где?

— Ну, там… за горами. Словом, разведка здесь у нас как бы беспризорная. Мы, например, просто вынуждены пользоваться базами нефтяников за неимением своих… Вот нефть — да. Нефть — это важно. А работать с вами всерьёз, втягивать вас в войну — зачем?.. Прежде всего, вас слишком мало…

— А война будет тоже за горами?

— Да. — Кахираб помрачнел. — И война, доложу я тебе, серьёзная…

В доме внезапно стало шумно. Хлопнула дверь, другая, где-то, кажется, в спальне, разлетелись в черепки несколько пустых кувшинчиков из-под вина. Срывающийся голос Алият осведомился у кого-то, куда мог деться Шарлах. Встревоженно загомонили стражники.

— Да здесь мы, здесь! — с досадой крикнул Ар-Шарлахи. — В чём дело?

Вскоре дверь распахнулась, и в комнату, жутко раздув зрачки, влетела Алият. Босиком. Край белого балахона заляпан свежей грязью. Остановилась, почему-то оглядела углы, потом снова повернулась к Ар-Шарлахи.

— Так, — произнесла она, зловеще прищуриваясь. — Каторга из Харвы — твоя работа?

— Что ещё за каторга? — всполошился он.

— С девочками, — процедила она, затем резко повернулась к Кахирабу: — А ты что-нибудь об этом знаешь?

Тот был тоже сбит с толку.

— Н-ну… знаю, что перед самым ливнем пришёл купец из Харвы. Вошёл в устье порта, дальше его не пустили — тесно. А что случилось?

— Целый гарем привёз, — по-прежнему не разжимая челюстей, сообщила Алият. — Спрашиваем: «Кому?» «Шарлаху!» Откуда он узнал, что ты здесь?

— Да ты что, с ума сошла? — очнувшись, заорал Ар-Шарлахи. — Да кроме тебя, никто и не знал, что мы идём в Ар-Аяфу! Ты мне об этом только в последний день сказала!

Резкий поворот головы. Теперь палящие глаза Алият снова были уставлены на Кахираба.

— Так, значит, всё-таки ты?..

Тот молча покачал головой, и это почему-то вполне убедило Алият.

— Ну смотри, Ар-Шарлахи… — тяжело дыша, предупредила она. — Если что, всех этих твоих шлюшек в арыке утоплю!..

Повернулась и хлопнула дверью. Смущённо крякнув, Ар-Шарлахи покосился на Кахираба и, к удивлению своему увидел, что тот не на шутку встревожен.

— Слушай, мне это совсем не нравится, — отрывисто известил он. — В самом деле, откуда в Харве знают, что ты здесь?.. Купца надо взять и допросить… Надо же! Решил обеспечить девочками будущего владыку Пальмовой Дороги!.. Пронырлив…

Кахираб встал.

— Причём это ведь уже не первый случай, — озабоченно сказал он. — Кто-то из наших в Харве пробалтывается, что ли?.. Да, распустились! Жизнь спокойная, ленивая — не то что за горами…

Глава 31

Союзник и родственник

Купца допрашивали в присутствии Алият (на этом настоял Ар-Шарлахи). Купец, коротыш с брюшком, выпячивающимся, впрочем, лишь в сидячем положении, был явно из голорылых — во всяком случае, повязка на его лице смотрелась достаточно нелепо. Однако поведанная им история звучала вполне достоверно. На полпути из Харвы в Турклу его каторгу перехватили мятежники с Пальмовой Дороги, особого ущерба, впрочем, не причинившие. Торговцу, правда, пришлось пережить несколько неприятных минут, когда над головой его сверкали тесаками и орали в оба уха страшные слова («Девочек в Турклу везёшь, тварь голорылая?.. А отец наш и владыка Шарлах сидит в Ар-Аяфе в неустанных военных трудах без женской ласки!..»). Ну и пришлось повернуть в Ар-Аяфу.

Торговец был искренне расстроен и напуган. Он понимал уже, что выбрал не самое удачное время для перевозки живого товара: смута, бунт, возможно, даже война… Кахираб остался удовлетворён его объяснениями. Что же касается Алият, то она с видимым наслаждением велела купцу немедленно убираться из гавани и больше на глаза не попадаться. Торговец взглянул на неё, содрогнулся и возразить не посмел.

Оставив Алият, пожелавшую самолично проследить за тем, как будет выполнен её приказ, Ар-Шарлахи и Кахираб покинули порт и, обходя бесчисленные лужи и лужицы, двинулись в обратный путь. У первого поворота к Ар-Шарлахи, расплёскивая грязь, метнулся и обмер в полупоклоне какой-то старикан со свитком, вероятно, жалобой или прошением. Владыка Пальмовой Дороги сунул пергамент за пазуху и милостивым мановением руки отпустил просителя.