Книга Каменный век. Книга 5. Народ Моржа - Сергей Щепетов

Сухожильная леска была не просто запутана – она представляла собой беспорядочное нагромождение петель и узлов разной степени затянутости. Внутри этого кома просматривались рыбьи кишки и головы, предназначенные для ловли крабов. По ним ползали толстые черные черви, разбежавшиеся из опрокинутого кожаного кулька. «Ну, полный атас, – вздохнул Семен и выругался. – Наверное, это та самая рыбка, которую называют «вьюн» и еще как-то. Говорят, у нее очень вкусное мясо. В случае поимки рекомендуют немедленно отрывать ей голову…»

Рыбалка была безнадежно испорчена – это ж сколько времени придется распутывать?! Окружающее благолепие стало раздражать, а нерпы, как будто специально, собрались вокруг лодки и стали издавать звуки, похожие на ехидные смешки. «Я вам посмеюсь, гады! – погрозил кулаком Семен и принялся поднимать якорь. – Пора проверять краболовки, хотя и так ясно, что там ничего нет».

Вытягивая первую конструкцию, Семен решил, что перестарался с грузом – надо было привязать камень поменьше. Все оказалось гораздо смешнее – внутри кособокого обруча сидел краб – и какой! «Камчатский, наверное! – радостно засмеялся Семен. – Да у него „размах" лап, наверное, с метр! Ну, может, чуть поменьше… Даже если он один, то сегодняшний день прошел не зря!»

Добычу Семен извлек, поправил наживку (она почти не пострадала) и отправил краболовку обратно в воду – на то же самое место. Крабу же сидеть спокойно не захотелось, и он начал перемещаться по лодке, наматывая на лапы и без того перепутанную леску. «А вот этого не надо!» – всполошился Семен. Одной рукой он схватил краба за панцирь, а другой принялся снимать с него леску. Краб, естественно, ему активно помогал. По ходу дела выяснилось, что, поскольку якорь не спущен, лодку уносит течением куда-то в безвестную даль. Нужно было или сбрасывать якорь, или грести, но при этом контролировать краба. Семен решил опустить якорь, а потом оторвать крабу лапы – все равно только они и съедобны.

Обмотанный ремнями и заляпанный илом камень ушел в воду, а Семен взвыл от боли. Воспользовавшись удобным моментом, краб сомкнул клешню на фаланге мизинца правой руки человека. Сомкнул и сжимал все сильнее – как пассатижами!

– А-а-а, сволочь! – застонал Семен и начал бороться.

Разжать или хотя бы ослабить крабий захват одной свободной рукой не удавалось. Отрываться от туловища клешня не хотела. Использовать нож возможности не было – он валялся в другом конце лодки.

В конце концов краб отпустил его сам – просто разжал клешню – и Семен долго массировал посиневший, начинающий распухать палец. В благодарность за доброту Семен не стал отрывать крабу лапы, а просто навел в лодке порядок: собрал червей и рыбьи головы, а леску скомкал и пристроил так, чтобы краб не мог до нее добраться. После чего поплыл проверять остальные снасти.

Во второй краболовке сидели сразу два краба, правда, значительно меньших размеров, чем первый. В третьей сидел один крупный краб другой породы – панцирь у него был голубовато-серого цвета, а ноги чуть тоньше, но длиннее, чем у всех остальных. Семена обуял азарт, и он вернулся к первой краболовке – она оказалась пустой: «Ясное дело – ждать надо, а чем заняться?»

Книжек от издательства «Крылов» у Семена с собой не было, поэтому он стал распутывать леску, время от времени отпихивая ногами ползающих по лодке крабов. С леской он управился, как ни странно, меньше чем за час, после чего еще раз проверил краболовки. В одной сидел приличных размеров краб, другая оказалась пустой, а в третьей обнаружилась только клешня, вцепившаяся в рыбью голову. «Кто-то со мной поделился», – догадался Семен и, поставив краболовки на прежние места, решил еще раз попробовать рыбачить.

Клюнуло почти сразу. Рыба ходила широкими кругами и тянула так, что леска резала пальцы. Семен разглядел темную широкую тень, перемещающуюся под поверхностью воды. «Это кто? – озадачился рыбак. – Кто бывает такой широкий? Неужели скат попался?! А вдруг он электрический? Или этот – как его? – хвостокол?!»

Плавным, но мощным рывком Семен выдернул добычу из воды, перевалил в лодку и стал рассматривать, благо вела она себя относительно смирно. «Нет, это, конечно, не скат. Может быть, маленький палтус? Вряд ли… Скорее всего, это просто большая камбала-каменушка – у нее на „спине" колючие жесткие наросты. А весит она, наверное, килограмма три».

Вторую поклевку Семен почувствовал даже раньше, чем грузило коснулось дна – снова камбала, причем не меньше первой. И пошло-поехало…

Собственно говоря, рыбалкой в обычном смысле назвать это занятие было нельзя – скорее уж «добычей» или «промыслом». Все поклевки без срывов – сразу намертво, интервал – несколько минут, а чаще – как только опустишь. Правда, самыми крупными оказались первые особи, остальные же мельче – около одного килограмма весом. Черви кончились, и Семен попробовал насаживать рыбьи жабры, глаза или кусочки мяса. Существенной разницы он не заметил – ну, может быть, клевать стало чуть реже. Несколько раз Семен прерывал свое занятие, подплывал к краболовкам и пополнял коллекцию одним-двумя крабами.

В конце концов начался отлив – прибрежное течение после некоторого раздумья двинулось в другую сторону. И как отрезало: ни камбалы, ни крабов!

«Хорошенького понемножку! – констатировал Семен, озирая это самое „понемножку" и прикидывая, что с ним делать. – Так или иначе, но сегодня у меня будет праздник живота – эх!

В конце голодных перестроечных лет в Северном Приохотье осталась только одна „массовая" рыба, которую простым людям („любителям") разрешалось бесплатно ловить в любом количестве, – это камбала. А ее, когда клев, на простую донную удочку с лодки можно натаскать очень много. И что с ней делать? Изначально – при социализме – камбалу полагалось жарить. Ну, пожаришь ты ее раз, два, три… На четвертый раз есть ее никто не будет даже с голодухи. Варить? Вообще-то, в общепитовских столовых в „рыбный день" борщ с камбалой готовили довольно часто, но я бы не назвал это блюдо деликатесом. Так куда ее девать, когда много?!

Бывшие советские люди нашли этой рыбе прекрасное применение – вялить!

Вяление – это ведь не сушка, это сложный процесс ферментации белков. Строго говоря, не так уж и много рыб могут по-настоящему вялиться – вобла, тарань, лещ… А вот, скажем, щука, судак, окунь не вялятся совершенно – просто сохнут. Селедка и многие лососевые не только не вялятся, но и не сохнут – слишком жирные. А вот камбала, оказывается, вялится! В ходе данного процесса воняет она ужасно – не в смысле, что противно, а в смысле – сильно. В общем, на кухне ее лучше не развешивать. Зато при нормальном посоле вяленая камбала с пивом… м-м-м!

Пива у нас нет. И не будет. А соль? Ну, соли вокруг море – в прямом смысле. Правда, я не слышал, чтобы рыбу для вяления замачивали в морской воде, но теоретически – с химической точки зрения – препятствий вроде бы нет. Мясо морской рыбы содержит значительно меньше солей, чем морская вода. Значит… Что мы там проходили про осмотическое давление?

Впрочем, рыба – это, так сказать, проза жизни. А вот крабы… И, что самое главное, в наличии имеется решительно все, что нужно для вкушения этого деликатеса – вкушения по полной программе! Ну, разве что ножницы отсутствуют…