Книга Ворлок из Гардарики - Владислав Русанов

Коротышка-граф откашлялся и громко выкрикнул. Так, чтобы слышали все воины северного войска, а также чтобы его слова не миновали ушей рыцарей, застывших перед рядом щитов.

– Поезжай, рыцарь, и скажи королю Гарольду, чтобы он готовился к битве. Норвежцам не придется говорить, что Тостиг, граф Нортумбрийский, покинул конунга Харальда сына Сигурда и перешел в войско его противников, в то время когда тот должен был сражаться на английской земле. Лучше уж все мы выберем одну судьбу – либо с честью погибнуть, либо с победою получить Англию. Я все сказал. Ступай!

Тостиг величественно махнул рукой, отпуская послов. В этот миг Вратко показалось (да и не только ему, должно быть), что невысокий, плотненький, как гриб-боровик, граф вдруг вырос, раздался в плечах, едва ли не сравнявшись с Харальдом Суровым. Человек, всю жизнь искавший собственную выгоду, ссорившийся с братьями, споривший с отцом, восстававший против своего короля, грабивший и убивавший подданных английской короны, не пошел против чести. Он предпочел в грядущей битве, исход которой скрывался за туманом многих случайностей и стечений обстоятельств, сохранить верность клятве, которую он принес норвежскому конунгу.

Урманы оценили его слова по достоинству.

Заревели одобрительно в тысячу луженых глоток. Рукояти мечей застучали по щитам. Это был вапнатак – высшее одобрение чьих-либо слов или поступков, которое только встречалось у народов севера.

Рыцарь, который вел переговоры, скривился, будто отведал прокисшего вина, без нужды огрел плетью коня, развернулся и ускакал прочь в сопровождении свиты.

Через некоторое время по войску расползлась весть, что Харальд-конунг сказал, глядя вслед послу:

– Невысокий муж, но гордо стоял в стременах. Кто был этот речистый муж?

И граф Тостиг ответил, понурив голову:

– Это был Гарольд Годвинссон, король Англии.

Норвежский правитель побелел от гнева, и, когда повернулся к коротышке Тостигу, сакс отшатнулся. Харальду случалось убивать одним ударом людей, пошедших против его воли либо обманувших надежды конунга.

– Слишком поздно ты сказал это, друг мой и союзник, – проговорил он, сурово сдвинув брови. – Они настолько приблизились к нашему войску, что этот Гарольд не остался бы в живых для того, чтобы поведать о смертельных ранах наших людей…

Граф закусил губу. Но ответил твердо:

– Это верно, государь. Неосторожный поступок для правителя страны, и могло бы случиться так, как ты говоришь. Мы много враждовали с Гарольдом и помириться по-настоящему уже не сможем никогда. Но я понял, что он тяготится этим, а потому хочет предложить мне жизнь и власть. Я отказался от его дара. Но я ценю его поступок. И я бы сделался его убийцей, если бы сказал, кто он. Я предпочел, чтобы он был моим убийцею, нежели я – его.

Харальд смолчал. Не срезал Тостига ни гневным словом, ни острой шуткой. Возможно, задумался, как бы он сам поступил на месте Годвинссона. Вспомнил брата своего, Олафа Святого, которого в детстве таскал за усы, а позже сражался с ним плечом к плечу на поле Стикластадира против бондов.

Конунг через силу улыбнулся и воскликнул:

– Эгей, скальды! А ну, кто скажет лучшую вису к сегодняшнему сражению? Чьи слова и чье имя будут повторяться снова и снова на пирах храбрых мужей?

Немалое войско притихло. Викинги, кажется, даже дыхание затаили, ожидая: кто первый откликнется на призыв правителя?

Тьодольв сын Арнора из Исландии пробасил тогда так громко, что каждый из воинов, держащих строй, услыхал его:

Коль вождь – пусть вершится

Суд Господен – сгибнет

От оружья, княжьих

Сынов я не покину,

Досель не рождалось

Отроков под кровом

Отчим, лучше этих,

Меч носивших в сече.[93]

– Хорошо! – одобрил конунг. – Хорошо, старый друг мой, но мрачно! Найдется ли кто из скальдов, кто вдохнет в нас не только желание умереть достойно, но придаст сил победить и добыть заслуженную славу?

Сигурд легонько подтолкнул новгородца локтем, стараясь не задеть раненое плечо:

– Давай, Подарок Ньёрда! Порадуй нас и Сурового правителя!

– Нет. – Вратко покачал головой. – Не буду…

– Почему? – удивленно шепнула Мария.

– Если в моих словах и правда сила заключена, боюсь по неосторожности причинить больше вреда, нежели пользы… – ответил словен. Он, сам того не понимая, говорил возвышенным слогом, наслушавшись благородных речей графа Тостига и конунга Харальда. – Не рискну. Равновесие и так слишком хрупкое…

Он пытался еще объяснить, хотя бы для себя, нежелание участвовать в неожиданном состязании скальдов, но тут в полусотне шагов правее послышался знакомый хрипловатый и насмешливый голос. Халли Челнок. Как же без него!

– Коли все молчат, – выкрикнул исландец, – выходит, нужно мне пару слов сказать. Хоть я предпочел бы кусок жареной свинины самой славной сече, негоже бегать от опасности. Ведь что может быть достойнее смерти с мечом в руке?

Он откашлялся и продолжил:

Слетались валькирии

Славной брани радуясь.

Хильд, и Хлекк, и Скеггьельд,

Рандгрид, Радгрид, Регинлейв,

Гейр, Херфьетур, Гейрахед

Реют – при предтечи.

Славным – лад Вальхаллы!

Саксам – брашно вранов!

Гул голосов и бряцанье мечей о щиты были ему ответом.

Харальд улыбнулся:

– Ты заслужил бочонок пива, а к нему не кусок свинины, а целого жареного кабана. Напомни мне после сражения, когда будем делить добычу. А что мне скажет Арнор Скальд Ярлов?

– Я привык говорить после битвы! – отозвался худощавый седой Арнор. – Тогда я могу восславить свершенные подвиги, а не будущие.

– Хитер! – оскалился конунг. – А почему молчит Хродгейр Черный Скальд из Хёрдаланда?

Хродгейр, в самом деле стоявший молча и шаривший взглядом поверх голов хирдманов, вздрогнул, поднял голову. И тут же приосанился, расправил плечи.

– Мне есть что сказать, Харальд-конунг. Слушай. И пусть слушают все ярлы и все дружинники:

Клен кольчуги, влаги

Вальхаллы вкусивший,

Громить ограду сечи

Готов у врат града.

Мост поможет выстоять

Костью в горле вражеском.

Ждет дружина дружная

Рати вкруг дарителя.

На этот раз лязг стальных клинков об оковку щитов, как и крики викингов, показались Вратко гораздо громче.

– А теперь скальд из Гардарики! – Военачальник поискал глазами в толпе, и чья-то рука услужливо вытолкнула новгородца из-за спины Олафа. – Примани нам удачу, Вратко из Хольмгарда!