Книга Искушение винодела - Элизабет Нокс

— К тому же тебе не сидится на месте.

— Да. Если я и задерживаюсь где-то, то лишь потому, что встречаю там людей. Но мне нельзя больше нигде останавливаться, пока не научусь никого не беспокоить.

1858

LE PARFUM[62]

Жемчуг хранился в коробке, стоявшей на туалетном столике между расческами и одеколоном Собрана. Аврора отдала драгоценности Собрану со словами:

— Я ни разу их не надевала, но Ирис увидела нить и попросила поносить. Не хочу, чтобы девочка надевала этот жемчуг, отдай его Засу.

Собран совершенно позабыл привезти жемчуг в арсенал и потому, когда ангел явился, попросил подождать, дабы вернуться домой и принести архангелову нить жемчуга.

Дома, в Кло-Жодо, Собрана задержала младшая дочка — она отказывалась понимать, отчего это отец сам носится по делам, а не пошлет слугу. Нет, нельзя ему самому скакать на лошади обратно до шато, надо запрячь карету. Иначе что скажет мама!

В арсенал винодел вернулся только под вечер, принеся жемчуг в кармане пиджака. Вероника не желала отпускать отца без ужина, а Антуан сказал, что Батист хотел о чем-то переговорить с Собраном: он, дескать, сейчас на винодельне, но если отец подождет, Антуан сбегает за старшим братом.

Собран отговорился, сказав, что встретит Батиста по дороге в шато.

Уже смеркалось, когда Собран отдал поводья лошади конюху в Вюйи и зашагал по направлению к каретному сараю, расправляя на ходу плечи и приглаживая волосы.

В дверях он заметил Батиста. Да, точно, его старший сын в рабочей одежде и шляпе с мягкими полями только что исчез в темном дверном проеме.

Собран заторопился. У подножия лестницы, взглянув вверх, он увидел, как на втором этаже осветилась лестничная площадка — как раз на пороге двери, что вела в арсенал. Дыхание перехватило, но Собран все равно выкрикнул: «Батист!» — и полоска света в дверях остановилась, не расширившись до конца, — Батист успел раскрыть дверь лишь наполовину. Он стоял и смотрел на отца.

— Ты хотел видеть меня? — спросил Собран на ходу. — Погоди!

В собственном голосе Собран слышал тревогу. Сын, нахмурившись, склонил голову набок, потом на его лице появилось выражение триумфа. Стоило Собрану подойти вплотную, схватить сына за рукав, как тот распахнул дверь в арсенал…

…где в свете лампы стоял Зас — без рубашки и босиком. Совершенно спокойный.

Собран тяжело оперся о дверной косяк.

— Вы… — выдохнул Батист.

— Я, — ответил ангел и спросил у Собрана: — С тобой все хорошо?

— Да, только надо отдышаться, — сказал Собран, глотая ртом воздух.

— Кэли… — произнес Батист.

Зас издал некий звук, вежливо уходя от ответа. Протянул руку Собрану.

Батист отошел в сторону и посмотрел на отца — настороженно, но не злобно.

Достав из внутреннего кармана нить жемчуга, Собран опустил ее в сложенную чашечкой ладонь ангела.

— Аврора двадцать лет хранила ее в банке, боялась, что она может принести в Вюйи несчастье. И боится до сих пор.

Зас надел нить на шею. Зеленовато-черные, маслянисто поблескивающие жемчужины придали ангелу величественный вид. Или же все дело было в выражении лица Заса.

— Полагаю, мой пояс ты сохранил? — спросил ангел.

— Пояс с топазом, тигровым глазом и ляпис-лазурью? Помню, я снял его, когда мыл тебя, а после не видел. Все случилось так давно. Должно быть, его забрал он. Аврора последовала за ним до самых дверей, там же он бросил ей эту нить жемчуга. Но баронесса не говорила, чтобы он что-то забирал с собой.

— Наверное, пояс он все же забрал. На память.

— Или же твой пояс закопали.

Зас прижал нить жемчуга к губам, посмотрел на Батиста.

— Кажется, круг замыкается, я собираю все, что принадлежит мне. Похоже, не стоит больше приходить, Собран? — Вопрос прозвучал довольно грустно.

— Это почему же?

— Он похож на тебя… — сказал Зас, не глядя на Батиста, который стоял неподвижно и внимательно слушал разговор отца с бывшим гувернером, — когда тебе было сорок. Когда ты пришел к пограничному камню, весь украшенный печалью и сожалением, открыв шрамы, оставленные у тебя на лице снегами России, опираясь на трость, с белым, застегнутым до самого верха воротничком и с распятием. В ту ночь ты был само ледяное негодование. Ты сказал: «У меня к тебе вопросы. Можешь ответить на них, а затем убирайся и более не приходи».

— И что ты ответил мне, Зас? — спросил Собран, потому что почти ничего не помнил, только свой гнев — да и то слабо. Отчетливо Собран помнил лишь, как ангел сидел на пограничном камне, закрывшись крыльями.

— Я спросил, обдумал ли ты все хорошенько?

— Как я мог? — Собран еще на шаг приблизился к ангелу и положил ладонь ему на щеку. — Ты не оставишь меня навсегда только потому, что Батист похож на меня? Больше ты его не увидишь. Он не сможет сторожить меня, да и я не инвалид и не дурак.

— Я все-таки должен, — ответил Зас, и, к удивлению Собрана, по его щеке скатилась горячая слеза. — Ну почему он похож на тебя? Я бы и по сей день был единым целым, если бы не напоминал никого. Сходство есть грех. Оно грех.

Зас отвернулся от Собрана и принялся искать ботинки, сорочку, пиджак. Челюсть у Батиста отвисла, стоило ему увидеть спину ангела, окаймленную первыми лучами рассветного солнца.

Отыскав сорочку и пиджак, Зас надел их и попросил Собрана:

— Ничего ему не рассказывай. Это и моя история тоже, не хочу ею с ним делиться.

Эти и предыдущие слова прозвучали так обиженно и раздраженно, что Собран ощутил смесь нежности и страха за ангела, с которой просто не знал, что делать. Тогда он произнес как можно спокойнее:

— Я снова увижу тебя. — Посмотрел Засу в спину, когда он шел к раскрытым дверям. — Мы еще встретимся!

— Да, — ответил Зас и выпрыгнул наружу.

Батиста пошатывало. Собран взял сына за руку и отвел к креслу у камина, усадил.

— У него перья на спине… — пробормотал Батист, стуча зубами.

— Видел бы ты крылья — упал бы в обморок, — успокаивая сына, произнес Собран, — Аврора однажды видела их в действии, говорила потом: они как два зеркала, смотрящих друг на друга. В них страшная божественная симметрия.

1859

SERVIR FRAIS[63]

…Этой зимой я прибыл к соляному куполу в Турции. За последнюю четверть века они увеличили объем-добычи соли на несколько тонн в год. Испарительные пруды занимают целые акры земли, их края — горки из спекшейся грязной соли — по ночам обозначены факелами. Я решил отыскать тайник, где прятал медные сосуды, в которых таскал воду в преисподнюю, и нашел на его месте трубу, уходящую в соль. Пошел вдоль нее до озера и спросил у одного из рабочих, зачем она здесь. Бригадир отвечал, что бей, владеющий этой землей, нанял английского инженера, дабы он построил трубу для откачки воды из озера. И — нет, он понятия не имеет, куда труба отводит пресную воду. Куда-то под землю…