Книга Покореженное эхо - Михаил Март

Книга Гортинского начиналась с того, как писатель знакомится в Альпах с директором музея. Она пролистала буклет и нашла на одной из страниц пометку.

Горный курорт «Эдельвейс». Его адрес и телефоны для желающих сделать заказ на путевки был обведен красным фломастером.

«Так вот куда ты поехал, дружок! Выдумывать новую концовку к роману, чтобы тебя не арестовали за убийство собственных партнеров? Давай-давай, фантазер. На деле-то кишка тонка сработать по крупному. Придется тебе остаться при своих и отдать добычу истинным героям! Пустобрех!» – Тая захлопнула буклет, поставила чашку и направилась к выходу.

* * *

Секретарша Аркадия Ивановича Капелина доложила, что с ним хочет поговорить следователь прокуратуры.

Капелин немного растерялся и судорожно начал соображать, где он наследил.

Тем временем в кабинет уже вошел молодой высокий блондин с голубыми глазами и с совершенно спокойным выражением лица. Во всяком случае, было не похоже на то, что его сейчас арестуют.

– Меня зовут Вадим Журавлев.

– Рад служить фемиде, – криво улыбнулся Капелин.

– Вы не пугайтесь, Аркадий, я не по вопросам вашей фирмы. Речь пойдет о мелочах, но для меня очень важных. Если все расскажете сразу и ничего не забудете, то у меня не будет повода вызывать вас повесткой в прокуратуру.

– Пожалуйста, присаживайтесь, мне, собственн о, скрывать-то нечего.

– Совсем простой такой?

– Нет, ну, конечно…

– Речь идет всего лишь об автомобиле. «Жигули» пятая модель, красного цвета, номерной знак О 267 НА 77.

– Помилуй Боже, я лет двадцать как не езжу на «жигулях».

– Не сомневаюсь. Машина числится за другим человеком. С него и началась цепочка. Он мужик скрупулезный. В его записной книжке записаны ваши паспортные данные. В марте позапрошлого года он продал вам эту машину по генеральной доверенности.

– Ах вот вы о чем? Теперь все встало на свои места. Понятно. Я не себе покупал машину, а подружке. Ей хотелось, а я купил. Причем от новой она сама отказалась. Не хотела оформлять на себя документы, чтобы при разводе с мужем не делить собственность. Я купил ее по доверенности, вы правы. А потом переписал генеральную доверенность на нее. Вот и все.

– Зовут ее Ольгой. Эта женщина и станет гвоздем нашей программы.

Выкладывайте подробности. И не стесняйтесь, разговор останется между нами.

– Вы правы, зовут ее Ольгой. Правда, она представляется везде Ингой. Я так ее и называл. И только когда оформляли доверенность в нотариальной конторе узнал, что зовут ее Ольга Михайловна Ципканская.

– По мужу?

– Вы знаете, я вовсе не был уверен, что она замужем. Паспорт я ее успел проштудировать. Штампов нет. Хотел адресок выяснить. После того, как она меня бросила, я ее искал. Приехал по адресочку. А она там никогда не жила. Две бабульки прописали ее к себе на площадь, а она обещала за ними ухаживать. Но как только ей штамп в паспорте шлепнули, так Ольга тут же исчезла и ее больше не видели. Вообще женщина очень эффектная, но сумасбродная и непостоянная. Я был влюблен в нее по уши. Готов был для нее на все, а ей начхать. Непробиваемая. Без души и сердца. Я и сейчас не могу вспоминать о ней спокойно.

– Давайте-ка, остановимся поподробнее на вашей попытке застрелиться.

– В общем-то, я хотел сыграть на жалости. Совсем голову потерял, но лишь напугал ее до смерти, и она вообще сбежала. На прощание пощечину мне врезала: «Я терпеть не могу вида крови и покойников. Мне еще не хватало из-за какого-то слюнтяя в тюрьму садиться!»

– А из чего вы собирались стреляться?

– Валялся в дедовском столе какой-то древний «бульдог». Скорее пугач, чем оружие. Он с войны там лежал. Моя бабуся во время войны санитаркой была.

Вытаскивала раненных с поля боя. Однажды генерала спасла. Потом он ее встретил в Берлине. Вспомнил и узнал спасительницу. Ну а что женщине подаришь в городе, разрушенном войной? Вот он и достал ей этот «бульдог» и даже грамоту дал, что, мол, это не просто оружие, а награда от командования. Эта бумага там же в столе валяется.

– А револьвер?

– Когда я его к виску поднес, Инга у меня его вырвала и в свою сумочку спрятала. Так и унесла с собой.

– Мне нужна эта грамота.

– Жалко. Память все же.

– Я оставлю вам расписку. А когда дело закроется, вам ее непременно вернут.

– Хорошо. Завтра прихвачу ее на работу. Значит, Инга все же вляпалась в историю?

– Можно сказать и так.

– Неудивительно. Авантюристка до мозга костей. Семья, дети, муж, счастье – это не для нее. Лишь бы лететь куда-нибудь навстречу новым приключениям. Ни одного вечера дома не просидела.

– Ушла, и слава Богу. Теперь вам жалеть не о чем. Завтра я к вам загляну.

Журавлев ни ожидал собрать такой богатый урожай. Теперь он знал, из какого оружия стреляет убийца. Но кто именно стреляет из него, он до сих пор с уверенностью сказать не мог, кроме одного случая.

Сколько не работай, а вопросов не убавляется. На один ответ возникает несколько новых вопросов.

5.

Девушка долго отказывалась и не хотела принимать предложение. Неудобно идти к одинокому мужчине на квартиру.

Причем Павел видел, что она не ломается. Не кривляется и не набивает себе цену. Так она воспитана, и с этим придется смириться.

Вино было выпито, Павел расплатился с официантом, и они вышли на свежий воздух. Погода стояла мерзкая, дожди не прекращались, дул холодный ветер.

– Времени еще восьми нет. Может быть, все же поедем ко мне. Я тебе свои гитары покажу, у меня музыка классная.

– Ну если ты музыкант и продюсер, было бы странно не иметь в доме хороших записей. Ладно, уговорил. Только учти, если…

– Дальше можешь не продолжать. Вот машина.

– Но в ней сидят какие-то люди. Кажется, я их в кафе видела.

– Мои телохранители. Не профессионалы, а тоже музыканты. Просто они втемяшили себе в голову, что мне угрожает опасность. В последнее время участились нападения на преуспевающих бизнесменов.

– Они поедут с нами?

– До дверей моей квартиры.

– Страшновато.

– Не выдумывай. Надо доверять людям. Иначе как мы друг друга узнаем, если будем строить наши отношения на сплошных подозрениях.

– Ты прав, конечно. Хорошо, поехали. Квартира девушке понравилась.

Художественный беспорядок, рояль, инструменты и стены, увешанные гитарами.

– Это не комната, а репетиционная. Тут я довожу своих соседей до белого каления. Рядом кабинет. Идем, глянешь.

Кабинет тоже был просторным, с огромным письменным столом у окна, книжными полками по стенам с разбросанными папками и нотами и свободной серединой, где можно устраивать танцы.