Книга Московская магия. Темное сердце - Артем Михалев

Василек говорила, что медитация погрузит меня в мир грез и подсознания, со своими правилами и законами. Возможно, с другими так и было. Но одно я знал точно: Женя — теоретик, и она понятия не имела о сути призрачных миров. Лишь побывав там, становилось понятно, что если это сны, то сны явно не принадлежащие человеку. Прекрасные, но чуждые людям, в их гармонии напрочь отсутствовало двуногое прямоходящее. И я боялся представить, какой силы должны быть создания, в чьи грезы я ненароком проникал. В отличие от здешней статичной декорации, их миры выглядели живыми. Пульсирующая лесная песня и суровое бдение скал удивительным образом подходили своим хозяевам. Такое чувство, будто реальность текла вокруг них, подстраиваясь под чужую силу. Я наивно полагал, что имел дело с вывертами собственного разума там, где был просто непрошеным гостем.

После таких мыслей уже меньше доверяешь любым предположениям наших теоретиков. Признаюсь, я совершенно не представлял, с чем именно столкнулся в этот раз. И хотя здешняя реальность весьма напоминала рассказанное Васильком, полной уверенности не было. Сама идея о путешествиях между мирами полностью захватила меня. Я увлекся настолько, что забыл, где нахожусь, и расплата последовала незамедлительно.

Впрочем, у меня в любом случае не было шансов увернуться. Даже на пике бдительности я не способен рассмотреть оборотня-хамелеона. Сегодня мне наконец «посчастливилось» со стороны взглянуть на естественный камуфляж Ящера. Могу сказать, он действительно производил неизгладимое впечатление.

Спокойно лежащая глыба камня вдруг взорвалась изнутри, шрапнелью ударив во все стороны мелким гравием. Двухметровый хвост двигался с такой скоростью, что удар я осознал уже будучи в воздухе. Единственное, на что меня хватило, это подставить предплечье — до и сгруппироваться — после. Что уже немало! Недели адских тренировок не прошли даром, подтянув мои рефлексы до сопоставимого уровня. По крайней мере, мне не разворотило башку с первого раза.

От удара скала хрустнула под моей спиной и пошла трещинами. Я очень надеялся, что хрустела именно она, потому что по позвоночнику пробежал разряд боли, едва не ослепивший меня. Перед глазами плавали разноцветные круги. Превозмогая боль, я откатился в сторону, пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть сквозь облако пыли. Не стоять! Двигаться! Уходить от ударов в любой ситуации! Наука старика сидела плотно. Контратаковать!

Припав к земле на все четыре конечности, я разъяренно зашипел, отпугивая врага и пытаясь выиграть несколько секунд, чтобы прийти в себя. Повторной атаки не последовало, но ответом мне было не менее яростное шипение. Громкое и насквозь знакомое. Этот «голос» я бы узнал где угодно. Ящер!

Лишь мое альтер эго могло издавать столь похожие звуки, которые, впрочем, отличались от моего шипения, как тарахтение мотороллера отличается от басовитого рычанья «харлея». Даже будучи сильно измененным, человеческое горло не могло соревноваться с мощью голосовых связок зверя. Здесь Ящер оставался безусловным фаворитом.

Впрочем, если бы только в этом. Я наконец проморгался и охнул. Увиденное заставило меня попятиться, медленно перебирая «лапами» и не сводя напряженного взгляда с противника. Я боялся упустить его из виду, но еще больше — спровоцировать резким движением. Нужно было любой ценой выиграть немного времени, чтобы заново оценить ситуацию. Потому что существо, замершее передо мной в пугающей неподвижности, не было Ящером. Нечто весьма близкое и в то же время абсолютно чуждое ему распласталось на отвесных скалах, вцепившись в них когтями. Зверь был чертовски силен. Под его лапами крошился и осыпался камень.

Последние дни я не мог избавиться от тревоги. Внутренний голос неустанно повторял, что время на исходе. Пришлось рискнуть многим и многими, чтобы прорваться сквозь пелену смерча. Нарушить запрет тренера. Пойти ва-банк. И все это для того, чтобы понять — опоздал.

Я опоздал.

Прямо передо мной — на угольно-черных скалах — висел чудовищный гибрид Ящера и несуразной, уродливой поделки Эль. Укутанное тьмой пресмыкающееся серьезно прибавило в размерах. Оно наполовину слилось с окружающей тенью, отчего казалось еще опасней и уродливей. И судя по пылающим яростью глазам, полностью подавило мою звериную сущность. В груди стянуло от осознания простой истины — прежний Ящер исчез. Я опоздал, и смерч полностью подавил его.

Мало того, голодный взгляд получившейся твари не предвещал ничего хорошего. Получив физическое воплощение, смерч воспринимал меня как кусок парного мяса. В кулинарном плане его привычки совсем не изменились. Наглая, самоуверенная тварь!

Против ожидания я не испытал страха. Внешне холодное спокойствие, и кипящий котел ярости глубоко-глубоко внутри. Я редко впадал в состояние, когда в моей голове начинали рушиться границы самоконтроля, и наружу выходил другой Стальнов. Сейчас наступил как раз такой случай. На глаза медленно надвигалась багровая пелена безумия. Сладкая и манящая. Сегодня я приветствовал ее всей душой. Подталкивал и манил.

Стоящая передо мной мразь посмела тронуть дорогого мне человека. И пусть Ящер лишь часть меня, да и человеком его назвать сложно — в голове все равно колотилась одна мысль. Она повторялась разными тонами, переливалась сотнями оттенков, но суть оставалась прежней: «Мерзость! Должна! Умереть!» Слова отражались от стенок черепа как шарики для пинг-понга, усиливаясь и порождая многочисленное, кровожадное эхо. Привычную осторожность, здравый смысл — они сметали все, включая последние остатки разума прямоходящего. В глубине меня просыпалось создание, перед которым пасовал даже прежний Ящер.

Картинка поплыла кровавым туманом. Последнее воспоминание — привычный жест боевого заклинания. На землю передо мной улеглась усыпанная шипами лента кнутовища. Прежде тонкая, сейчас она выглядела хищной, готовой к броску ядовитой змеей. Алмазные грани полыхнули в последний раз, и сознание погасло как свеча на ветру. Я уже не слышал рев ярости, сотрясший фиглярский мирок до основания.

Картина реальности проступала медленно. Призрачный мир намертво вцепился в мои воспоминания и как жадный деляга не собирался возвращать единожды попавшее в его цепкие лапы. В моей голове кружился целый калейдоскоп из ярости, боли и куцых обрывков боя. Невнятные видения, но они подтверждали тот факт, что я все еще живой. Это уже немало. Хотя судя по внутренним ощущениям, до смерти мне оставалось совсем немного. Там, где магам доставалось откатом и сожженными нервами, оборотни платили кровью и порванными в клочья внутренностями. Это нормально.

Разум возвращался медленно. Только этим можно объяснить, почему я не сразу понял, куда делась привычная трехмерность окружающего мира. Не уловил, что на месте правого глаза теперь зияла лишь пустая глазница. Болью стрельнуло единожды — в момент осознания. Затем включилась местная анестезия. Умное тело подало знак о снижении боеспособности и затихло, не мешая хозяину собирать себя в кучку.

Моргнул. С одним глазом этот мир воспринимался еще примитивнее. Все равно что картинка-раскраска в детском журнале. Следующее, что бросилось в глаза… в глаз — новый пейзаж вокруг. Прежде я не бывал в горах, и все они для меня на одно лицо. И все-таки что-то подсказывало мне, что мы забрались очень далеко от того места, где все начиналось.