Книга Заговор - Сергей Шхиян

— Нет ее нигде! — закричал он, — А когда ты Прасковью видел последний раз?

Я в очередной раз рассказал, как мы расстались. Парень посмотрел на меня волком:

— Ты же обещал ее оберегать! Кабы я с ней был, то ничего бы не случилось!

— Абы да кабы, во рту выросли грибы! — ответил я поговоркой. — Меня к царю вызвали, а по дороге едва не убили!

— Так не убили же! — с отчаяньем воскликнул он. — А Прасковьи может быть, уже и в живых нет!

— Не каркай! — огрызнулся я. — Еще ничего не известно. Сейчас поеду в ее имение, расспрошу дворовых, может быть, кто-нибудь что-нибудь и знает. В любом случае теперь понятно, кто ее мог захватить, если найду, буду с ним разбираться.

— Кто это мог сделать? — растеряно спросил он.

— А то ты вчера сам не слышал, кому купчиха Прасковью продала!

— Тому дьяку? — убитым голосом проговорил он.

— Больше некому, я про этого Ерастова сегодня во дворце спрашивал, мне верный человек сказал, что ему сам царь не указ. Ладно, сейчас оседлаю донца и поеду, — сказал я и направился к конюшне.

— Можно и мне тобой? — попросил парень.

— Поезжай, если отец отпустит.

— Отпустит! — закричал он, бросаясь к дому. Помощник мне был не лишним, правда, лучше бы не такой влюбленный. Парню непременно захочется выглядеть в глазах красавицы героем, а любая эффектная поза при серьезных разборках может стоить головы, причем не только ее владельцу. Однако выбирать было не из кого. В резерве у меня оставался только рында, но мужественность его проявлялась не в бою, а в юношеской гиперсексуальности.

Пока я седлал своего скакуна, Сидор каким-то образом сумел уломать отца и прибежал на конюшню, окрыленный первым успехом. Я уступил ему трофейного жеребца, и мы поскакали в Замоскворечье.

Глава 19

Когда мы появились в купеческом подворье, уже начало темнеть. Прасковья так и не объявилась, и все здесь было так же, как и час-полтора назад, разве что заснул ослабевший от потери крови гонец. Известие об исчезновении молодой хозяйки всех напугало. Купчиха Вера Аникиевна лежала в коме, управляющий бесследно исчез, а теперь еще пропала и молодая владелица. Поневоле люди задумались, чем это для них может кончиться.

За отсутствием иных руководителей бразды правления подобрала особа, наиболее приближенная к пропавшей, мамушка Матрена. Женщина она была, бесспорно, хорошая, добрая, но, к сожалению, излишне активная и бестолковая. Вместо того, чтобы просто собрать и опросить местных обитателей, она сама носилась по всей территории имения, каждому встречному рассказывал о несчастье, заодно пускала слезу и вносила в поиски Прасковьи максимально возможную нервозность и дезорганизацию. Пришлось, чтобы попусту не терять время, вырвать руль из ее любящих, но ненадежных рук и самому организовать опрос возможных свидетелей.

Не думаю, что выскажу оригинальную мысль, но мне кажется, ни одно преступление нельзя совершить, совсем не оставляя следов. Тем более, когда дело касается неподготовленной акции. А времени для продуманной и тщательной подготовки похищения у злоумышленников быть не могло. Здесь мы с Прасковьей появились ночью, об этом они могли узнать в лучшем случае ближе к утру или после рассвета. Судя по покушению на меня, они и пошли самым простым, силовым путем. Отсюда можно было предположить, что и девушку похитили так же безыскусно. Вопрос был только в том, где это произошло, если близко от дома, то свидетелей отыскать будет несложно, далеко — придется потерять на опросы окрестных жителей очень много времени.

В любом случае первым делом нужно было выяснить, когда Прасковью видели в последний раз, и каким путем она отсюда ушла. Этим я и занялся, преодолевая активную помощь мамушки. После некоторых усилий, мне удалось собрать вместе всех местных обитателей.

Когда все взрослое и подростковое население оказалось вместе, я задал общий вопрос, кто сегодня утром видел хозяйку. Как обычно, желающих сознаться не нашлось. Главное правило нашего выживания: «Моя изба с краю, я ничего не знаю», сработало и на этот раз.

— Пусть встанет тот, кто сегодня видел Прасковью, — во второй раз предложил я собравшимся.

Опять ответом было общее молчание. Тогда я решил попробовать простенький психологический прием.

— Сейчас каждый по очереди будет вставать и говорить, видел или не видел хозяйку. Кто мне соврет, того я заколдую и превращу в жабу, — совершенно серьезно сказал я. — Начинаем с левого края.

Дело двинулось, хотя и со скрипом. Всего, считая детей, здесь собралось больше пятидесяти человек, часть из них элементарно не понимала, что я от них хочу, и таким пришлось объяснять и задавать вопросы индивидуально, да еще не по одному разу. Тягомотина с таким опросом получилась большая, но кое-что выяснить удалось.

Несколько человек сознались, что видели, как девушка утром шла на зады двора. Один мальчишка даже указал, через какой лаз она покинула имение. Однако на этом все и застопорилось.

Теперь, когда я сам увидел всех местных жителей, несколько человек мне показались весьма подозрительным.

Трудно объяснить, что в них не нравилось. Скорее всего, такое интуитивное чувство недоверия появляется от комплекса мелких незначительных признаков в поведении, манере говорить, смотреть, уклоняться от прямых ответов.

Когда все ответили на единственный вопрос, и никто так и не превратился в жабу, пришлось пойти нетрадиционным путем. Я вспомнил, как ловил вора один из героев рассказа Джека Лондона, и решил попробовать тот же способ.

Первым делом я отделил мужчин от женщин и детей. Последних отправил спать, а мужчин попросил остаться. Когда те ушли, я попросил Матрену принести с кухни старый чугунный горшок. Никто не понимал, что я задумал, и в горнице стояла тягостная, напряженная тишина.

— Следи, чтобы никто не ушел, — попросил я Сидора, а сам пошел переодеваться в колдовское платье. Соответствующий антураж играл в таком деле не последнюю роль.

Переодевание заняло минут двадцать, что должно было хватить предателю почувствовать себя не в своей тарелке. Когда я вернулся в горницу, прекрасный закопченный чугун уже стоял посередине стола. Мое театрализованное появление произвело ожидаемый эффект и еще больше накалило обстановку. Теперь главным было запугать публику. Я, как и в прошлые «сеансы» магии, зажег четыре свечи и поставил их по краям стола, чтобы подробности моего наряда были хорошо видны зрителям. Ну, а после этого начал выплясывать вокруг стола, произнося «страшные» заклинания.

Если быть честным, то шаманский танец у меня получился не так чтобы очень впечатляющий, но свечи, наряд и напряженная обстановка, восполнили недостатки таланта исполнителя.

Когда необходимые обряды были совершены, я картинно поднял руки, так, чтобы походить на черного ворона. К этому моменту мужики окончательно сомлели и таращились на происходящее с мистическим ужасом.