Книга Распознавание образов - Уильям Гибсон

Кейс.

Никогда не думала, что это случится, но вот, пожалуйста – пишу тебе, чтобы сказать: я его нашла! Он прислал письмо, на которое я сейчас собираюсь ответить. Я сижу в Хитроу, жду посадки на ночной рейс до Москвы; прибываю туда завтра в полшестого утра. Наш автор живет в Москве. Один человек помог узнать его имэйл – по номеру, который мы получили от Таки. Не спрашивай, как ему это удалось. Такие вещи на самом деле лучше не знать. А потом я сидела в парке, и произошло что-то очень странное. Я стала писать автору письмо, которое вовсе не собиралась отправлять. Знаешь, как будто пишешь письмо Богу. Только в этот раз у меня был адрес. В общем, я все написала – а потом вдруг взяла и нажала кнопку «отправить»! Даже не знаю, как это случилось. Я действительно не собиралась! И меньше чем через час он ответил. Сказал, что находится в Москве... Слушай, я понимаю, ты хочешь немедленно узнать абсолютно все, но в письме больше действительно ничего не было. Очень короткий имэйл. Пересылать тебе его было бы неправильно. И вообще – то, как мне достался адрес, наводит на мысли... В наше время ничто нельзя сохранить в тайне. Поэтому я стараюсь привлекать как можно меньше внимания. Так что потерпи, Капюшончик! Скоро все станет ясно. Завтра я точно узнаю больше, и тогда мы с тобой созвонимся. Мне просто необходимо выговориться, слить информацию. Волнуюсь ли я? Пожалуй, что да... Какое-то дурацкое чувство: хочется одновременно завизжать и наложить в штаны.

Здравствуйте! Спасибо, что ответили. Даже не знаю, что сказать; я очень волнуюсь. Очень рада, что вы отозвались. Значит, вы сейчас в Москве? Я сама буду в Москве завтра утром, по делам. Меня зовут Кейс Поллард. Я остановлюсь в гостинице «Президент-отель», можете туда позвонить. Или свяжитесь по имэйлу. Буду ждать вашего ответа.

С уважением,

КейсП.

Кейс перечитывает письма, разложив на коленях «Айбук»; самолет уже набрал высоту. Ей не хочется думать, что случится завтра, или послезавтра, или через неделю – если это последнее письмо останется без ответа. Что, в общем, не исключено.

Россия. Россия выбирает пепси. Кейс отхлебывает из стаканчика.

Хозяин Доротеи – русский киприот. И на него же зарегистрирован домен armaz.ru. Интересно, какие еще русские мотивы встречаются на Ф:Ф:Ф?

Кейс достает диск с архивом форума, который она так и не скопировала для Айви. Вставляет его в лэптоп, делает поиск.

Как ни странно, на экран выскакивает один из ее ранних постов – глубоко в недрах темы, которая начинается с утверждения, что автор может быть известным кинематографистом, работающим инкогнито.

Не знаю. Мне кажется, это чушь. Автором может быть кто угодно. Например, какой-нибудь русский мафиози со склонностью к самовыражению. Нереализовавшийся талант, обладающий необходимыми ресурсами для создания и распространения фрагментов. Маловероятно? Да, но ведь не исключено! Я просто хочу сказать, что нам не стоит быть такими прямолинейными.

Кейс с трудом вспоминает, как она это писала. Прежде она никогда не перечитывала свои старые посты. Даже в голову не приходило. Теперь она начинает читать все подряд, до конца темы. Следующей идет Мама Анархия. Помнится, это было первое ее сообщение.

На самом деле говорить стоит только о сюжете, хотя и не в том смысле, как вы это понимаете. Вам известно такое понятие, как нарратология? Как насчет концептов Гваттари? Насчет «игры» и избыточности Деррида? Или языковых игр Лиотара? Или воображения естества Локана? Где ваша приверженность практикуму, который позиционирует обскурантизм ритуалов постижения Фуко, наряду со свойственным Хабермасу страхом иррационального, в качестве панического дискурса, провозглашающего поражение гегемонии просвещения и триумф теории культуры? Увы, эти концепты вам бесконечно чужды, а посему дискурс на вашем сайте безнадежно ретрограден. Мама Анархия.

Да уж, думает Кейс, Мамуля в своем репертуаре. Даже слово «гегемония» употребила. Капюшончик утверждает, что посты Мамы, в которых не встречается это слово, нельзя считать подлинными. (Для полной идентификации, настаивает он, необходимо еще присутствие слова «герменевтика».)

Между тем на часовом поясе «Кейс Поллард» наступает время сна. Она вынимает диск, убирает «Айбук» в сумку и закрывает глаза.

Неприятный сон: крупные незнакомые мужчины, чем-то похожие на Донни, обыскивают ее нью-йоркскую квартиру. Кейс тоже там присутствует, незримо и неслышимо. И хочет, чтобы они ушли.

В «Шереметьево-2» Кейс проходит паспортный контроль и таможню; все окрашено в единообразный бежевый цвет, в духе семидесятых. Зал ожидания взрывается ей в глаза невероятным обилием рекламы – буквально на каждой плоской поверхности. На багажной тележке по крайней мере четыре рекламных плаката: прокат автомобилей «Герц» и три незнакомых, на русском. Как и в Японии, ее сбивает с толку абсолютное незнание языка. С другой стороны, так даже спокойнее – по количеству коммерческих сообщений московский аэропорт ничуть не уступает токийскому.

Оглядевшись, Кейс замечает банкомат, над которым латинскими буквами написано Bankomat. Наверное, в Америке их бы так и назвали, если бы изобрели в пятидесятых. Воспользовавшись своей карточкой, а не карточкой «Синего муравья», она получает пухлую пачку рублей и выкатывает тележку наружу, навстречу первому глотку русского воздуха, насыщенного запахом незнакомой разновидности выхлопных газов. Вокруг суетятся водители разномастных машин, предлагают подвезти до города, но Кейс помнит, что ее задача – найти то, что Магда назвала «официальное» такси.

Это удается довольно легко: ее увозит из аэропорта зеленый дизельный «мерседес», приборная панель которого освящена фигуркой православного храма на аккуратной белой салфеточке.

Широкая мрачная дорога в восемь рядов называется «Ленинградское шоссе», если верить «Путеводителю по планете Москва», купленному в аэропорту Хитроу. Движение в обе стороны очень плотное, но без пробок. Огромные грязные грузовики, роскошные машины, дряхлые автобусы – вся эта публика шныряет и меняет ряды с поразительным бесстрашием, от которого у Кейс начинают подрагивать коленки. Да еще ее водитель постоянно говорит по мобильнику при помощи наушника, ввинченного в левое ухо, и одновременно слушает музыку через вторые наушники, надетые сверху. Понятие разметки здесь, судя по всему, весьма условно. Так же, как и понятие правил дорожного движения. Кейс пытается сосредоточить внимание на разделительной полосе, где растут симпатичные мелкие цветочки.

На горизонте появляются высокие оранжевые здания, над которыми стоят чудовищные колонны белого дыма. Непривычное зрелище. Очевидно, к такому понятию, как изоляция промышленных зон, здесь тоже не испытывают большого уважения.

Чем ближе к городу, тем чаще мелькают рекламные щиты. Компьютеры, электроника, роскошная мебель. В голубом небе нет ни облачка, если не считать монументальных столбов дыма и желто-коричневой выхлопной прослойки у горизонта.

Первое впечатление о Москве: все объекты слишком большие – гораздо больше, чем необходимо. Циклопические сталинские здания из желтоватого камня, украшенные темно-красным орнаментом, созданные, чтобы запугивать и подавлять. И остальное в том же духе: фонтаны, площади, фонарные столбы.