Книга Квантовый вор - Ханну Райаниеми

— Что произошло? — спрашиваю я. — С тобой, с ними?

— Что происходит со всеми людьми? Они живут. Двигаются вперед. Становятся Спокойными, потом возвращаются. И потихоньку становятся кем-то другим.

— Я не помню никого из них. Исаак. Батильда. Джилбертина. Марсель. И остальные. Я не помню тебя. Я заставил себя все забыть. Чтобы в случае ареста никто не смог вас отыскать.

— Мне хочется думать, что ты поступил так именно поэтому, — говорит Раймонда. — Но я слишком хорошо тебя знаю. Не пытайся себя обмануть. Ты сбежал. Ты нашел то, что стало для тебя важнее, чем мы. — Она грустно улыбается. — Неужели с нами ты чувствовал себя в ловушке и потому предпочел от нас избавиться?

— Я не знаю. Правда не знаю.

Раймонда придвигается ко мне.

— Несмотря ни на что, я тебе верю. — Она смотрит на воздушные шары, удерживающие в воздухе домики. — После того, как ты исчез, это было особенно трудно. На какое-то время я нашла тебе замену. Это не помогло. Потом раньше срока стала Спокойной. Это помогло, но лишь отчасти. А когда я вернулась, я все еще злилась на тебя. Безмолвие показал мне, что злость может быть направлена на что-то полезное.

Она подносит пальцы к губам и прикрывает глаза.

— Мне все равно, что хочет с твоей помощью украсть эта оортианка, — заявляет она. — Самое худшее ты уже сделал. Ты похитил то, что могло быть. Похитил у меня и у себя. И никогда не сможешь этого вернуть.

— Ты не говорила мне, что произошло… — начинаю я.

— Нет, — перебивает она. — Не надо.

Некоторое время мы оба молчим и разглядываем домики под воздушными шарами. В голову приходит безумная мысль обрезать канаты и отпустить их в свободное плавание по бледному марсианскому небу. Но в небе жить невозможно.

— Твой ключ у меня, — говорит Раймонда. — Ты все еще хочешь его получить?

Я смеюсь.

— Не могу поверить, что когда-то держал его в руках. — Я закрываю глаза. — Не знаю. Он мне нужен. Я должен вернуть долг.

В глубине души я хочу его больше всего на свете. Но цена? Жизни полузабытых незнакомцев. Какое мне до них дело?

— Когда ты мне его дал, ты попросил, чтобы я направила тебя к Исааку.

— Спасибо. — Я встаю со скамейки. — Я так и сделаю.

— Хорошо. Я намерена поговорить с Безмолвием и остальными наставниками. Дай мне знать, когда решишь, как поступить. Если ты все-таки захочешь получить ключ, тебе стоит только сказать об этом.

— Когда все закончится, тебе, возможно, придется переписать оперу, — говорю я.

Она целует меня в щеку.

— Скоро увидимся.

Исаак живет в маленькой квартирке одной из башен Лабиринта. Я посылаю анонимное сообщение о приходе гостя и в ответ узнаю о том, что он дома. Он открывает дверь и хмурится, но стоит мне приоткрыть гевулот, как его бородатое лицо проясняется.

— Поль! — Он заключает меня в медвежьи объятия, потом хватает за лацканы пиджака и основательно встряхивает. — Где ты пропадал? — ревет он так, что я ощущаю вибрацию его широченной грудной клетки.

Исаак бесцеремонно втаскивает меня внутрь и швыряет на диван.

— Что ты, черт побери, здесь делаешь? Я думал, ты стал Спокойным или тебя поглотила Соборность!

Он закатывает рукава фланелевой рубашки, демонстрируя мускулистые, покрытые густыми волосами руки. На одном широком запястье я вижу массивные медные Часы и вздрагиваю, хотя пока не могу еще прочесть выгравированную надпись.

— Если ты снова собираешься трепать нервы Раймонде… — ворчит Исаак.

Я поднимаю руки.

— Невиновен. Я здесь… по делам. И хотел увидеться с тобой.

— Хм. — Он недоверчиво смотрит на меня из-под кустистых бровей. Затем на лице появляется усмешка. — Ладно. Давай выпьем.

Он пересекает комнату, отбрасывая ногами все, что попадается по пути, — книги, одежду, блокноты из недолговечной бумаги — и направляется в маленькую кухню. Оттуда раздается журчание фабрикатора. Я окидываю взглядом помещение. Гитара на стене, обои с изображениями персонажей детских мультфильмов, высокие книжные шкафы, стол, словно не тающим снегом заваленный обрывками распечаток.

— А здесь ничего не изменилось, — говорю я.

Исаак возвращается с водкой в недолговечной бутылке.

— Ты шутишь? Прошло всего двадцать лет. А генеральная уборка проводится раз в сорок. — Он делает глоток из бутылки, потом наливает на два пальца водки в два стакана. — И за это время я только дважды был женат. — Он поднимает стакан. — За женщин. И не говори мне про дела. Тебя привели сюда женщины.

Я не возражаю и чокаюсь с ним. Мы пьем. Я кашляю. Он оглушительно хохочет.

— Ну как, мне придется надрать твою задницу или это уже сделала Раймонда? — спрашивает Исаак.

— В последние несколько дней таких, как ты, набралась целая очередь.

— Иначе и быть не может. — Он льет водку в стаканы обильной струей, но не проливает ни капли. — Так или иначе я должен был догадаться о твоем появлении, когда снова начались эти сны.

— Сны?

— Кот в сапогах. Замки. Я всегда подозревал, что ты имеешь к ним какое-то отношение. — Исаак скрещивает руки на груди. — Ладно, это не имеет значения. Ты вернулся, чтобы обрести истинное счастье со своей истинной любовью?

— Нет.

— Что ж, хорошо, потому что для этого слишком поздно. Идиот. Я знал, что так и будет. Я должен был предупредить тебя. Ты всегда был неугомонным. Никогда не довольствовался тем, что имеешь. Даже с Раймондой. — Он смотрит на меня исподлобья. — Ты не собираешься рассказать, где пропадал?

— Нет.

— Неважно. Я рад тебя видеть. Без тебя в этом мире было скучно.

Мы снова чокаемся.

— Исаак…

— Собираешься сказать какую-нибудь банальность?

— Нет.

Я не могу удержаться от смеха. Как будто я никуда и не уезжал. Я так и вижу, как целый день льется водка, а мы сидим и пьем, пока Исаак не начинает читать свои стихи, разглагольствовать о теологии и вести бесконечные разговоры о женщинах, не позволяя мне вставить ни слова. Не могу даже представить, как бы я сумел его прервать.

И это, конечно, тоже включено в цену.

— Извини, говорю я и ставлю свой стакан. — Но мне действительно пора уходить.

Исаак пристально смотрит на меня.

— Все в порядке? У тебя какой-то странный взгляд.

— Все отлично. Спасибо за выпивку. Я бы остался, но…

— Пф. Значит, это все-таки женщина. Ничего. К твоему следующему приходу я здесь приберусь.

— Извини, — повторяю я.