Книга Непорочная грешница - Рексанна Бекнел

Достаточно ли удобны ее покои? Довольно ли у нее свеч, чтобы можно было по вечерам заниматься вышивкой? Так ли приправлены, как она любит, блюда за обедом. На все эти вопросы леди Милдред давала исчерпывающие ответы, которые исключали дальнейшие расспросы со стороны Линни. Да, покои ее вполне устраивают. Нет, лишних свечей ей не нужно, достаточно и те что есть. Да, в пище ровно столько специй, сколько нужно. Даже если Экстон и замечал скрытую недоброжелательность в отношениях между женщинами, то никогда об этом не говорил. И уж, конечно, Линни ни словом не обмолвилась ему о своих чувствах по этому поводу. Тем не менее она очень сочувствовала пожилой даме. Леди Милдред, хотя и оказалась снова в стенах родного дома, никакой особой радости, очевидно, от этого не испытывала.

Зато Линии, живя под крышей Мейденстона, была счастлива, даже несмотря на нависшую у нее над головой угрозу разоблачения. Мейнард продолжал пребывать в беспамятстве, отец молчал и ходил погруженный в свои мысли, леди Милдред пестовала свою тоску по прошлому. Но у Лини был Экстон, и все остальное меркло перед тем светом, который он привнес в ее жизнь.

Воздействие, которое муж оказывал на Линни, было огромно, награждал ли он ее долгим пронизывающим взглядом или заключал в крепкие объятия перед тем, как лечь с ней в постель. Линни, можно сказать, жила ожиданием его слова или внимательного доброго взгляда. Даже когда он просто поддерживал ее за локоть, прикосновение это рождало в ней глубинную лихорадочную дрожь. Хотя она и понимала, что это почти гармоничное сосуществование с мужем не продлится долго, все в ней противилось такому исходу.

Более того, Линни очень хотелось забеременеть от Экстона и подарить ему ребенка — хотя при том, как сложились обстоятельства, такое желание выглядело нелепым. Она знала его всего несколько недель, но этот замысел окончательно зрел в ее голове. Рождение ребенка, по мысли Линни, должно было обеспечить ее любимому Мейденстону окончательное примирение и длительное процветание в будущем.

Только ничего бы из этого не вышло. Рождение ребенка только бы ухудшило и без того сложную ситуацию, поскольку ребенок был бы признан незаконнорожденным — в том, разумеется, случае, если бы старая леди Хэрриет вообще позволила бы ему появиться на свет.

Линни вздрогнула и прижала ладошку к своему пока еще плоскому животу. Одно она знала наверняка — как бы ни сложилась ее жизнь, старую злую бабку к своему будущему ребенку она не подпустит. Никогда. Если понадобится, свое чадо она будет защищать зубами и ногтями.

Линни всячески пыталась избавиться — хотя бы на время — от этой, сделавшейся чуть ли не навязчивой, мысли о ребенке. Бесполезные волнения могли лишить ее последних крох счастья, которые ей еще оставались. А этого она допускать не хотела.

Потом настала пятница, День святой Феодоры, умер ее брат Мейнард. Это вызвало дополнительные трудности, избежать которые было невозможно.

— Он ушел от нас, — беспомощно бормотал ее отец, в углу комнатушки священника, в то время как Лини наблюдала за приготовлениями к похоронам. — Ушел навсегда.

— Никогда он с нами, в общем-то, и не был, — пробормотала Линни, хотя ее отец был слишком погружен в свои мысли и в свою скорбь и вряд ли бы услышал ее замечание даже если бы она прокричала эти слова у него над ухом

Она брила холодные ввалившиеся щеки Мейнарда, Норма обмывала ему тело, руки и ноги. В комнате стоял затхлый запах, который служанка окрестила запахом смерти. Сказать по правде, Линни ощущала его уже с неделю и думала, что ей, возможно, не следовало продлевать страдания Мейнарда, а надо было позволить ему умереть в первый же день. У нее задрожала рука, и лезвие бритвы впилось в щеку брата. Крови, однако, не было, и это настолько поразило Линни, что руки у нее задрожали еще сильнее.

— Не могу я это делать, — пожаловалась она. — Не могу, и все тут.

Служанка отобрала у нее бритву.

— Позаботься о том, чтобы обрядить его, как надо — уж я сама его добрею.

— Он от нас ушел, он от нас ушел, — безостановочно повторял сэр Эдгар. Можно было подумать что он читает молитву, которая только и может его поддержать. Как ни странно, им удалось завершить все приготовления, хотя Линии казалось, что она вот-вот сойдет с ума от монотонных причитаний отца. Зачем ей без конца напоминать о смерти брата? Она и без того знала, что все надежды ее семьи отныне будут покоиться на ее хрупких плечах. Ей предстояло принять на себя ответственность за судьбу бабки, отца и любимой сестры.

«Если обо всем этом думать, ? решила Линии, — то можно и рассудка лишиться». А такой роскоши — при сложившихся обстоятельствах — она никак себе позволить не могла. Обхватив себя руками за плечи, она украдкой посмотрела на отца.

— Умоляю, Норма, забери его отсюда. Уведи куда-нибудь — вот и Фрайан тебе поможет…

— А как быть с телом сэра Мейнарда? Где мы будем его хоронить?

Линии старательно вытерла чистой тряпкой руки. Ах, если бы она могла вот так же стереть из своего сознания чувство обреченности, которое охватило ее после смерти брата!

— Я поговорю об этом с сэром Экстоном. А ты помни — отец ни в коем случае не должен попасться новому лорду на глаза, — со значением посмотрев на Норму, добавила Линни.

Экстона она обнаружила в большом зале, где милорд отдавал распоряжения на день. Сама Линни ни разу не видела, как занимался ежедневными насущными делами ее муж, но по слухам знала, что непосильного бремени на крестьян деревеньки Мейденстон он возлагать не стал. К тому же он создал здесь суд, и Норма рассказывала, что он засадил в темницу дубильщика кож за то, что тот в пьяном виде отлупил свою жену — племянницу Нормы. Новый лорд оставил также в распоряжение крестьян строевой лес, что бы они могли восстановить сожженные во время осады амбары и склады, и не взял за это никакой платы. Поговаривали и о том, что милорд собирается ввести празднование начала весенней посевной, приуроченное ко Дню святой Дафны, которое будет сопровождаться народными гуляньями со всевозможными состязаниями.

«Что и говорить, этот человек умеет привлечь на свою сторону сердца подданных — и своей жены тоже», — подумала Линии, останавливаясь у открытой двери и заглядывая внутрь.

Он сидел в резном кресле сеньора, к которому был придвинут стол, а перед ним стояла редкая цепочка просителей. В данный момент Экстон выслушивал крупного грузного мужчину, чья одежда была обсыпана как пудрой какой-то странной белой пылью. «Мельник», — смекнула Линии. За спиной мельника стояли молодая женщина приятной наружности и юноша, на лице которого было написано уныние. Мельник, о чем-то взволнованно повествуя, отчаянно жестикулировал, время от времени тыча пальцем в молодую, пару. Линни овладело сильнейшее любопытство, и она невольно подалась вперед, чтобы узнать, о чем шла речь.

— …оказался ленивым и ужасным мотом. У него нет денег, чтобы заплатить налог за женитьбу, — жаловался мельник, с негодованием глядя на молчавшего, как истукан, парня.