Книга Кто хочет спать с миллионером? - Людмила Милевская

Она виновато взглянула на тетушку и горестно сообщила:

— Только что была арестована Делягина Шурочка. Я ее погубилаи не знаю, как исправить ошибку. Шульгин вешает на нее два убийства.

Тетушка поразилась:

— Уже два?!

— Да, шантажиста Жилина сегодня утром убили. В Шурочкинойквартире нашли чертежи на сейф и пистолет. Я уверена, из него Жилина изастрелили… Ой, ты же ничего об этом не знаешь, — спохватилась Далила,наткнувшись на изумленный тетушкин взгляд.

Объяснить она ничего не успела: в кармане запрыгалмобильный. Свиридов от ужаса сам не свой завопил:

— Умирает! На этот раз действительно умирает! Кошмар! Я себене прощу! Спасите ее! Сделайте что-нибудь! Приезжайте!

— Что я могу сделать? — посетовала Далила (увы) неСвиридову, а пораженной тетушке Маре.

Та тревожно спросила:

— Кто звонил?

— Мой сосед, Свиридов. Он с нетерпением ждал, когда тещаумрет. Вот, дождался, но почему-то не радуется, а страдает. Понял, что за годыссор и обид сроднился с ней и любит ее. Он в панике. Удивительно.

— Люди — странные существа, — философски согласилась тетушкаМара. — Сами не знают, чего хотят. Кошки, собаки, овцы, коровы, даже мухивсегда точно знают, чего им надо, а люди не знают. С вопросами рождаются и всомнениях умирают.

Глава 37

Теща Свиридова умирала мучительно: в огромных сомнениях. Онасхватила Далилу за руку и лихорадочно завопила, едва та присела у ее кровати.

— Слава богу! Дождалась тебя! — кричала Марья Ивановназначительно громче, бодрей и оптимистичней, чем должна бы кричать умирающая. —К ней ухожу, к Ленке моей! Теперь поняла, зря мучила всех! Я довольна! Я ихлюбила! Повиниться уже не успею! И не хочу! Ты все знаешь! Ты им объясни! Пустьпростят! Не со зла я! От глупости! Пусть хорошо похоронят! Не совсем я дряннаябыла! Я всех жалела! Потом уж поймут! И заплачут! И зря!

Оттого что еще живая старуха говорит о себе как об умершей,у Далилы волосы встали дыбом, кожу продрал мороз. Содрогнувшись, она склониласьнад Марьей Ивановной, хотела ее успокоить, хотела пообещать долгих лет жизни,но та вдруг обмякла, тяжко выдохнула и.., умерла.

Умерла неожиданно и без обмана, но Далила не верила. Оназастыла, окаменела. Она не могла оторвать изумленного взгляда от неживых ужеглаз тещи Свиридова — глаз равнодушных, устремленных туда, в неизвестное, безлюбопытства, смирения и покаяния.

Далиле много раз приходилось принимать последний вздох чужихи порой незнакомых людей, не пожелавших отдать его близким, родным: от обид, извредности, из упрямства — по разным причинам. Далила не осуждала их, всегданаходила слова утешения и, проводив в мир иной, не пугалась и не горевала —относилась к смерти философски почтительно: все там будем.

Но смерть тещи Свиридова ее потрясла. Казалось, МарьяИвановна не могла умереть, не дождавшись прихода Далилы и не сказавши того, чтосказала. Прям-таки сцена из «мыльной оперы»: приди Далила позже на час или два,и Марья Ивановна позже и умерла бы, высказав наболевшее да душу облегчив.

Нелепое сходство настоящей трагедии с затертым дешевымсюжетцем, со штампом, излюбленным сериалами (которые, кстати, обожала тещаСвиридова), больше всего поразило Далилу. Марья Ивановна ушла из жизни такартистично и так драматически, что возникал вопрос: какую цель преследовалазлодейка-судьба, выписывая столь знакомый сценарий?

Ответ получила Далила чуть позже, когда сообщила Свиридову:

— Умерла.

Он схватился за голову и воскликнул:

— Как же я без нее?! Она же меня не простила!

Далила остолбенела:

— За что?

— За то, что мы ее не простили!

— А почему же вы ее не простили?

Свиридов, учуяв укор, переместил руки на сердце с головы и,страдая, признался:

— Она так думала, но мы-то ее не винили, не за что было еепрощать.

Губы его задрожали, голос явно срывался, но он, пересиливсебя, продолжил:

— Моя теща святая, всю жизнь нам отдала: детям, внукам иправнукам.

Далила видела это и знала — жизнь Свиридова плохо скрываласьот глаз соседей, — но история с Леночкой как-то мимо прошла, а ведь очевидно:дело в этой истории.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — задумчиво прошепталаДалила.

Гримаса боли перекосила лицо Свиридова, но голос окреп, сталневозмутимым и ровным, и губы уже не дрожали — он частично взял себя в руки ипролепетал:

— Леночку теща очень любила. Леночка наша похожа на тещу была.И внешне, и характером, и талантом.

— Талантом? — удивилась Далила, не знавшая за старухойталантов, кроме как водить за нос родню и соседей.

— Ну да! Теща же у меня талант, от бога художник, — радостновоскликнул Свиридов. — Такие картины в юности теща писала, зайдите как-нибудь,поглядите. У нас их немного осталось. Теща их прячет, а зря. Современнымхудожникам так не суметь.

— Правда? — опять удивилась Далила.

На этот раз не тому, что покойница оказалась художницей, атому, что Свиридов о ней как о живой говорит. А Марьванна при жизни похорониласебя.

— Теща талант свой зарыла, а Леночка единственная в нееудалась, — горестно продолжил Свиридов. — Никто из нашей семьи рисовать не умели не умеет. А когда Леночка наша влюбилась, то все с тещей шепталась. Подолгушептались они. Мы-то думали, что Ленка художницей будет, а она нам вдруг«замуж». Все в крик, на дыбы, а теща: «Не смейте Леночку трогать!» Так ивыдали. А потом, когда Леночка руки на себя наложила, теща себе не простила.Характер ее сильно испортился. Все ждала, что мы начнем ее упрекать. Мы-то неупрекали, но сама она очень себя казнила. Как хоть умерла?

Далила его успокоила:

— Хорошо умерла, всех простила.

— Ей бы в бога поверить, — вздохнул Свиридов. — Без боганельзя умирать — страшно и тяжело.

— Кажется, Марьванна поверила, — предположила Далила и,убеждая себя, сказала:

— Конечно, поверила, раз всех простила. Она к Леночке оченьспешила.

— Значит, поверила, — успокаиваясь, согласился Свиридов. — Авинила себя теща зря. Леночка не из-за картин, она от обиды из жизни ушла.

— А что за обида?

— Ее два друга любили. Знаете, как оно в молодости бывает:один только влюбится, и туда же второй. Что-то вроде соревнования у них, упацанов.