Книга Черная книга - Иэн Рэнкин

— Я не оставляю следов.

— Не сразу сообразила. Вы начали с Баллингри?

Он кивнул.

— Вот это и сбило меня с толку. Я съехала с шоссе в Келти.

— А я, — сказал Ребус, — нашел претендента.

Ее это, казалось, не заинтересовало.

— Вы видели утреннюю газету?

— Ах это… собирался сказать.

— Нет, не первую полосу. Внутри.

— Внутри?

Она показала пальцем на заголовок и протянула газету в окно. «ТРОЕ РАНЕНЫХ В АВТОКАТАСТРОФЕ НА М8». В заметке говорилось, что «БМВ», направлявшийся в Глазго, вылетел с дороги. Вся семья, ехавшая в машине, оказалась в больнице — жена, сын-подросток и «эдинбургский предприниматель Дэвид Дугари, 41 года».

— Черт! — выругался Ребус. — Я сам согнал это с первой полосы.

— Жаль, что вы не узнали тогда же. Что теперь делать?

Ребус снова перечитал заметку:

— Не знаю. Все будет зависеть от обстоятельств. Если они закроют или перенесут операцию с Горги-роуд, то мы либо прекратим наблюдение, либо будем вести его в другом месте.

— «Мы»? Вы не забыли, что отстранены?

— Или же Кафферти посадит туда кого-нибудь другого, пока Дугари будет выздоравливать.

— Не так-то просто срочно найти замену.

— Значит, кандидатуру ему придется подбирать лично.

— А может, он сам заменит Дугари?

— Сомневаюсь, — сказал Ребус. — Но если так, для нас это просто счастье. Единственный способ узнать, как будут развиваться события, — продолжать наблюдение, пока что-нибудь не произойдет.

— А тем временем?..

— А тем временем нам надо проверить еще кучу букмекерских. — Ребус повернулся и с улыбкой окинул взглядом Баухилл. — Но что-то говорит мне, что тут уже всплыл один янки.

— Что еще за янки? — спросила Шивон, когда Ребус открыл свою машину и сел.

Когда они остановились перекусить и выпить чая в Данфермлине, Ребус рассказал ей историю про «Хатчис» и про человека с полным чемоданом денег. Ее лицо слегка перекосило — то ли чай был слишком горяч, то ли майонез на сэндвиче с яйцом островат.

— Как, вы сказали, его зовут? — спросила она.

— Томми Гринвуд.

— Но он упоминается в деле Кафферти.

— Что? — Теперь перекосило Ребуса.

— Томми Гринвуд — я уверена. Он один из партнеров… был партнером Кафферти много лет назад. Потом вдруг исчез, как и многие другие. То ли не поделили доли, то ли еще что.

— Скорее всего, привязали булыжник к яйцам и сбросили с моста по старой доброй традиции.

— Вы сами говорили — мобильная профессия.

— Буль-буль-буль — и на дно.

Шивон улыбнулась:

— Так это настоящий Томми Гринвуд или нет?

Ребус пожал плечами:

— Если этот сукин сын сделал себе пластическую операцию, то поди знай. Но тем не менее способы выяснить есть. — Он кивнул сам себе. — О да, способы есть.

И первый из способов — визит к благосклонно расположенному налоговику…

В то воскресенье не один человек читал утреннюю газету со смесью тоски, страха, вины и ярости. Звонили телефоны. Словами обменивались, будто пулями. Но по причине воскресного дня никто особо не мог воздействовать на ситуацию, разве что — если было желание — помолиться. Если магазины, торгующие спиртным, были открыты или работали супермаркеты и гастрономы, имеющие лицензию на торговлю алкоголем, то можно было залить свои печали или смягчить злость. На самом же деле злость только возрастала, как и тревога. Кирпич за кирпичом сооружение близилось к завершению. Не хватало только крыши, чтобы сдерживать внутреннее давление и защищаться от наружного буйства природных стихий.

И виной всему этому был Джон Ребус. С этим так или иначе были согласны все. Джон Ребус разгуливал с тараном, и кое-то подумывал о том, чтобы отпереть дверь и впустить его — пусть войдет в их логово. И дверь за ним тут же захлопнется.

28

Совещание в кабинете Фермера Уотсона было назначено на девять утра. Предположительно, им нужен был Ребус спросонья и в самом вялом своем состоянии. Да, он может громко рычать по утрам, но кусаться раньше полудня обычно не начинает. Все, начиная с Уотсона и кончая персоналом столовки, знали, что Ребус действует, и это ничуть не облегчало ситуации. Расследования убийства в отеле «Сентрал» официально не велось, и Уотсон все еще не был расположен дать ему ход. Так что Ребус в любом случае вел расследование на свой страх и риск. Но нужно отдать должное Фермеру — он опекал свою команду. Они между собой состряпали историю, согласно которой Ребус якобы получил разрешение в свободное от работы время поворошить старые дела.

— С намерением заново открыть дело, если будут добыты свежие улики, — сказал Фермер.

Его секретарь, умная женщина с отвратительным пристрастием к ядовитым краскам для волос, написала заключительную фразу: «Не забыть датировать задним числом — минус две недели назад».

— Да, сэр, — отозвалась она.

Когда она вышла из кабинета, Ребус сказал:

— Спасибо, сэр. — Он все это время стоял. Места в кабинете хватало всего для одного дополнительного стула — того, на котором сидела секретарша. Теперь он осторожно перешагнул через кипу папок и поместил туда свою задницу.

— Я прикрываю не только твою шкуру, Джон, но и свою собственную. И никому ни слова — ты понял?

— Да, сэр. А как насчет инспектора Флауэра — у него не возникнет подозрений? Уж старшему-то инспектору Лодердейлу он наверняка пожалуется.

— Хорошо. Пусть они треплются между собой. Ты должен понять кое-что, Джон. — Уотсон, сцепив руки, положил их на стол, его голова погрузилась в громадные округлые плечи. Он заговорил вполголоса: — Я знаю, что Лодердейл нацелился на мое кресло. Я знаю, что доверять ему можно не больше, чем ирландскому террористу. — Он помолчал. — Хочешь занять мое место, инспектор?

— Я бы на вашем месте этого не опасался.

Уотсон кивнул:

— Вот об этом я и говорю. Так вот, я знаю, что ты следующую неделю-две не будешь сидеть сложа руки, так что прими мой совет. Закон нельзя подгонять под себя, как сиденье в машине. Думай, прежде чем что-то сделать. И помни: такие проделки, как покупка пистолета, могут стоить тебе службы в полиции.

— Но я его не покупал, сэр. — Ребус повторил историю, которую они сочинили. — Он попал ко мне во владение как потенциальная улика.

Уотсон кивнул:

— Да, выговорить нелегко. Но зато твой жирок останется при тебе.

— Я вегетарианец, сэр, — сказал Ребус. Это сообщение вызвало у Уотсона воистину гомерический смех.