Книга Флорентийские маски - Роза Планас

Когда Ада открыла дверь, по ее лицу было видно, как ей тяжело смириться со своей утратой. Бледная, непричесанная, она не сказала ни слова и лишь жестом пригласила их войти. Пол и Федерико оказались в гостиной – той самой, которая еще совсем недавно так нравилась Марку. Вакх кисти Караваджо по-прежнему восседал над незажженным камином. Погасшие непрогоревшие поленья словно впитывали в себя весь свет, которому удавалось добраться до того угла, где хозяйка усадила гостей. Ни душевное состояние Ады, ни ее внешний вид не заставили Федерико усомниться в необходимости задуманного разговора. Сама она ни о чем не спрашивала и, кажется, даже не удивилась, увидев их на пороге своего дома. Более того, было ощущение, что она ждала их. Федерико напомнил себе, что он человек воспитанный. Поэтому он заставил себя произнести все положенные формальные слова соболезнования и даже изобразил чувство боли, объединяющей людей после утраты близкого человека. Затем он перешел к интересовавшим его вопросам. Пол не спускал с него глаз. Итальянец начал с того, насколько странной показалась ему внезапная смерть Марка. Ада согласно кивала головой, но молчала, не возражая и вообще никак не комментируя его слова. Примерно через четверть часа Федерико вдруг понял, что все время говорил фактически он один, а между тем и эта ночная гонка, и неожиданный визит были устроены для того, чтобы он смог получить важные для него сведения. Поняв, что отклонился от цели и к тому же ограничен во времени, он оборвал себя на полуслове и без обиняков спросил:

– Что же случилось? Почему ты позволила ему уйти, хотя знала, что он еще не совсем здоров?

Ада разрыдалась, словно и признавала свою ошибку, и в то же время отказывалась в нее верить. Пол тотчас же подошел к ней и стал успокаивать. Федерико продолжал сидеть неподвижно, в ожидании ответа. Наконец она вытерла слезы ладонями и отбросила назад растрепавшиеся рыжие волосы.

– Я ничего не смогла поделать. Марк чувствовал себя хорошо, можно сказать, он уже совсем поправился. Виновата во всем эта кукла, которую прислали из Мексики. Марионетка с механизмом, позволявшим ей двигать руками и ногами. Мы ее сразу же сожгли в камине, и, по-моему, дым от нее просто одурманил нас обоих.

Вдова подробно описала последние минуты, проведенные рядом с мужем. Беспокойство Федерико от ее рассказа лишь усилилось. До сих пор он ничего не знал ни о какой посылке из Мексики, а выслушав Аду, понял, что очень сомневается в правильности ее догадок насчет отправителя чудовищного подарка. И в то же время тень мексиканского актера будто витала над всей этой историей. В общем, под подозрение итальянца попали двое людей, вроде бы незнакомых, но в чем-то схожих: мексиканская кинозвезда и Коломбина.

Но подумать над тем, кто послал отравленную куклу, можно было и потом, а сейчас Федерико хотел выяснить у Ады, как она связана с добрыми братьями.

– Я хочу, чтобы ты мне кое-что объяснила. Я, например, не знаю, что ты делала на собрании братства в день, когда я приносил присягу. У меня иногда возникает ощущение, что все твои поступки оказываются слишком хорошо просчитаны.

Ада прекрасно поняла обвинения Федерико, но внешне отреагировала очень сдержанно, не позволив втянуть себя в обмен упреками. Выражение ее лица немного изменилось, а на бледных как мел щеках даже появился легкий румянец.

– Я думаю, Пол рассказал тебе, как мы познакомились. Так что эти детали я опущу. Так вот, когда наши отношения с Марком перешли из дружеских в более близкие, он поделился со мной своей навязчивой идеей. Я обещала оказать ему всю возможную помощь, и с тех пор наши отношения развивались под знаком этого проклятого черепа. Мы жили им, думали только о нем, все свободное время тратили на то, чтобы найти какие-то свидетельства или документы, которые пролили бы свет на мучившую нас загадку. Но скоро я стала замечать, что это увлечение плохо сказывается на здоровье Марка. Он ведь был не такой, как все; такую восприимчивость и впечатлительность редко у кого встретишь.

У нее снова выступили слезы, лишь подчеркнув мелькавшие в зелени ее глаз страх и тоску. Из слов Ады Федерико сделал вывод, что она практически с самого начала участвовала в исследованиях, которые проводил Марк.

– Но ты мне так и не ответила, как тебя занесло на собрание братства и почему ты сразу же подошла ко мне, хотя мы не были знакомы.

Ада закрыла глаза, на ее губах мелькнула грустная улыбка.

– Да, действительно, ты ведь совсем ничего обо мне не знаешь. Но поверь, мое молчание и моя скрытность были основаны только на желании помочь Марку и защитить тебя. Я так хотела освободить своего мужа, спасти его, не – увы! – мне это не удалось. О чем теперь говорить! Прошлого не вернешь и в нем ничего не изменишь.

Как ни странно, Федерико немного успокоился. Судя по всему, он не ошибся, и вдова Марка действительно могла рассказать ему много важного, что помогло бы ему наконец сорвать маски со всех персонажей этой непонятной пьесы. Он поднялся и пересел ближе к Аде. Он хотел слышать каждое ее слово, каждый вздох, видеть каждый жест, а главное – выражение ее лица.

– С тех пор как вы купили этот череп, – продолжала она, – вы все очень изменились, хотя сами того не заметили. Перемена произошла не в один день, но те, кто наблюдал за вами со стороны, не могли не обратить на нее внимания. Встреча с новым миром, о существовании которого вы раньше даже не подозревали, подтолкнула вас к усердным поискам и к попытке играть по правилам, навязанным этим миром. И вскоре вы, в силу собственный неопытности, превратились в своих поисках из охотников в жертв.

– Ада, прошу прощения, – перебил Пол, – но ты так и не ответила на вопрос. Что ты делала на собрании братства карбонариев?

Глаза профессора Канали с надеждой впились в ее лицо, весь он обратился в зрение и слух: вот-вот должен был прозвучать ответ на самый главный для него вопрос. В конце концов, все остальные детали и подробности ее рассказа можно было интерпретировать по-разному – в зависимости от того, что она скажет о своем знакомстве с коломбиной и о том, что объединяет этих двух женщин.

– Никакого братства не существует, – четко и категорично проговорила Ада Маргарет Слиммернау, – это всего лишь пьеса, затянувшийся спектакль, в котором все мы играем определенные роли. Твоя клятва – только эпизод в большом театральном представлении, которое продолжается вот уже несколько веков.

Федерико отказывался верить своим ушам. Внутренне он был убежден, что женщина пытается скрыть от него правду и навести на ложный след. Но он не сдавался и продолжал настойчиво расспрашивать:

– Даже если это так, мой вопрос остается в силе. Ты была там. Ответь же наконец: что ты там делала?

– Играла, – не задумываясь ответила Ада, – исполняла свою роль, как я делаю всякий раз, когда меня об этом просят. Мы, актеры, – вечные рабы своего ремесла, и нам не дано свободы выбора собственной жизни и собственных поступков. Меня пригласили на собрание, чтобы я познакомилась с тобой. Было решено, что пора нам всем постепенно познакомиться друг с другом. Когда я ехала туда, я понятия не имела, с кем именно мне предстоит встретиться. Но, увидев тебя, я тотчас же вспомнила все, что рассказывал о тебе Марк. Так что узнать тебя было нетрудно. Ну а потом я поняла, какая опасность тебе грозит: ты ведь попал в жадные лапы «садовников», как молоденький росток, к которому со всех сторон тянутся морды голодной домашней скотины.