Книга Дорога на Тир Минеган - Олег Авраменко

— Это не глупость, я знаю, — сказал Бренан. — Уверен, что ты тоже знаешь. Но меня расстраивает не это, я расстроился из-за Финнелы. Раньше она мне нравилась. Я и подумать не мог, что в ней столько… столько враждебности ко Гвен.

Эйрин вздохнула:

— Это не враждебность, Бренан, а просто зависть. Мне хорошо знакомо это чувство, я представляю, что оно может сделать с человеком. Когда еще не знала о своей Искре, я очень завидовала Финнеле, ее колдовскому дару. Убеждала себя, что моя зависть светлая, чистая, но иногда в мыслях таких бед ей желала, такая ненависть меня охватывала… даже вспоминать стыдно.

— И она завидует Гвен? — удивился Бренан. — Это же глупо! Почему ей, почему… не тебе, скажем? Если уж завидовать, то лучше ведьме, чем ведьмачке.

— Ну, Финнела как раз такая, что скорее будет завидовать ведьмачке. Да и завидует она не из-за отпечатка Искры Гвен.

— А из-за чего?

Эйрин повернула голову и посмотрела на него долгим взглядом:

— Вы с Гвен и впрямь идеальная пара. Оба такие наивные! Она, слепая, не замечает, что ты без памяти влюблен в нее, а ты не видишь очевидного — что Финнела по уши втрескалась в тебя.

Бренан опешил:

— Да что ты говоришь?! Этого быть не может! Она же такая… такая надменная, такая чванливая, так гордится своим королевским происхождением…

— То-то и оно, — кивнула Эйрин. — И как раз поэтому бесится от злости, что ты не обращаешь на нее внимания, что по-прежнему влюблен в Гвен… Только не подумай, что она коварная лицемерка и все ее участие в вашей с Гвен судьбе сплошное притворство. Добрая половина натуры Финнелы, которая обычно в ней берет верх, искренне желает вам счастья. Даже переживает за вас, ведь вы — теперь я говорю это без всякой иронии — по-настоящему идеальная пара. А Финнела очень романтичная девушка; она, наверное, представляет себя героиней одного из тех дурацких любовных романов, которая, убедившись, что сердце ее любимого принадлежит другой, жертвенно уступает своей сопернице… Но злая ее половина не всегда с этим согласна. Не суди ее слишком строго, ладно? Просто она так воспитана — привыкла получать все, чего ей только захочется.

— Ты воспитывалась вместе с ней, — отметил Бренан.

— А кто сказал, что я не такая, как Финнела? Тут мы с ней совершенно одинаковые, разве что я лучше умею скрывать свою темную сторону. Кроме того, сейчас у меня есть все, о чем я мечтала. Стремилась освободиться из своей золотой клетки — и вот я уже не принцесса, не наследница престола. Не хотела замуж, боялась супружеской жизни — теперь и об этом речь не идет. Представляла в своих фантазиях себя ведьмой — и стала ею. Представляла себя могущественной и грозной — и это сбывается… даже слишком быстро. Когда ты в последний раз слышал, чтобы меня называли младшей сестрой?

— Кажется, в Тырконнеле, на приеме у королевы Гвенейры. И на моей памяти это вообще был единственный раз. А так говорят «сестра Эйрин» или просто «Эйрин».

— В том-то и дело. Все словно забыли, что я всего лишь младшая сестра.

— На Тир Минегане, — после некоторых колебаний произнес Бренан, — тебе об этом напомнят.

— Да, напомнят, — согласилась Эйрин. — И будут тыкать мне этим в лицо, словно я сама во всем виновата. Другие же демонстративно будут говорить «сестра» без «младшая». Будут споры, ссоры между теми, кто верит в Первозданную, и теми, кто не верит; между сестрами, которые рады ее появлению, и сестрами, усматривающими в ней — то есть во мне — угрозу всему ведьмовскому сообществу. А я не хочу становиться яблоком раздора, я хочу быть просто ведьмой, хочу спокойно учиться. Мне же еще столько нужно изучить, я так мало смыслю в теории, — и тут моя внутренняя книга заклятий не поможет, это я должна познать самостоятельно.

— Ты быстро усваиваешь и теорию, — сказал Бренан. — Невероятно быстро. Не припомню случая, когда бы Гвен приходилось что-то дважды объяснять тебе.

Эйрин медленно кивнула, блуждая взглядом по водной глади пруда.

— Мне повезло с учительницей. Дело даже не в том, что ее теоретические знания гармонично сочетаются с позаимствованными у нее же практическими навыками. Мы еще и похожи по складу ума.

— Гвен тоже так считает. Она говорит, что ты очень напоминаешь ее же, когда ей было шестнадцать. Недаром вы с Шайной так сблизились. — Тут Бренан понял, что его последние слова могли прозвучать как намек, и поспешно добавил: — Я имел в виду всего лишь дружбу, ничего другого.

Она искоса глянула на него и легонько усмехнулась:

— Все в порядке, Бренан. Ты нисколько не шокировал меня, я же ведьма. Меня вообще трудно смутить.

— Знаю. Поэтому так легко чувствую себя с тобой — хотя ты и королевская дочь, и ведьма, и просто девушка. Раньше я избегал девушек, так мне советовали родители.

— Оно и понятно. С девушками все парни невольно становятся сумасбродными, а тебе нельзя было терять над собой контроль. Это могло плохо закончиться… — Эйрин повела плечами, словно озябнув. — Честное слово, просто не представляю, как ты там жил. Я бы и недели не продержалась на Лахлине… А скажи, какой момент в твоей жизни был самым страшным? Я говорю не о самом болезненном — это, конечно, смерть родителей, — а именно о самом страшном.

— Мои последние минуты на лахлинской земле, — без колебаний ответил Бренан. — Когда я шел через пристань к кередигонскому кораблю, принимавшему на борт пассажиров. Внутри весь дрожал от страха, что именно сейчас, за каких-то десять шагов от свободы меня разоблачат, схватят и потащат на костер. Я понимал, что своим страхом могу навлечь на себя подозрение, и остановят меня именно из-за того, что я так боюсь, поэтому пытался успокоиться, но ничего не получалось. К счастью, портовые смотрители не обратили на меня внимания, но если бы попытались остановить… я уже решил, что живым им в руки не дамся. Еще когда мне было двенадцать, отец посоветовал выдумать какие-нибудь чары для самозащиты, и тогда я изобрел для себя огненные шары. Но и они бы не помогли спастись — силы были слишком неравны. Да и кроме стражи, в порту нашлось бы немало фанатиков, простых лахлинцев, которые с голыми руками бросились бы на меня, не испугавшись моих огненных чар. На корабле я уже чувствовал себя в безопасности, но и тогда никому не сказал, что у меня есть дар к магии. Даже те мои соотечественники, что уезжают на Абрад в поисках лучшей жизни, люто ненавидят все, связанное с чарами. Прибыв в Динас Ирван, я узнал, что все колдуны десятой дорогой обходят лахлинские кварталы города, где на них запросто могут напасть.

Эйрин покачала головой.

— Просто не понимаю, почему мы до сих пор это терпим, — сказала она и внезапно тихонько рассмеялась. — Все-таки Финнела права, я стала настоящей ведьмой. Когда говорю «мы», даже не вспоминаю о Леннире, а думаю о Тир Минегане, где никогда еще не была, и обо всех сестрах, хотя знакома только с несколькими… А возвращаясь к Лахлину, никак не пойму, почему за столько столетий никто не пробовал навести там порядок. Ни ведьмы, ни колдуны. Понятно, что это большой остров, лишь немного меньше по территории, чем Тир на х-Эйдал, но больше, чем Ферманах. Да и плыть до него далеко — свыше пятисот миль от берегов Кередигона. Однако лахлинцы не признают магии, и это делает их уязвимыми. Ты можешь мне возразить, что Договор об ограниченном нейтралитете связывает колдунам руки… — Догадавшись по выражению лица Бренана, что он ничего об этом не знает, Эйрин объяснила: — Этот Договор был заключен еще в начале девятого столетия. Он запрещает всем колдунам во время войн, междоусобиц и других вооруженных конфликтов принимать участие в наступательных действиях. Так, скажем, сейчас в леннирской армии служат пять колдунов, помогающих охранять северную границу, а вот графы Тинверские, претендующие на наши северные территории, в своих приграничных провокациях вынуждены обходиться без магической поддержки. Тут не срабатывают никакие аргументы типа того, что когда-то север Леннира был частью Румнахского королевства. С тех пор как мой предок Дугал аб Артир захватил те земли, они стали леннирскими, а в Договоре об ограниченном нейтралитете четко сказано, что освобождение захваченных врагом территорий тоже считается наступательными действиями. В общем, у этого Договора две цели: во-первых, предотвратить возникновение ситуаций, когда бы колдуны воевали против колдунов, а во-вторых, не позволить колдунам выступать в роли захватчиков. Каждый юноша и каждая девушка с колдовским даром в возрасте четырнадцати лет подписывают Договор и обязуются выполнять все его положения.