Книга Рубиновое кольцо - Элизабет Лоуэлл

– Я не привык к таким беспомощным существам. Они заставляют меня нервничать.

– Беспомощные. Бедные. Иждивенцы. Вот как ты видишь семью! Ни смеха, ни любви, ни радости разделить обязанности. Это грустно.

Уокер пожал плечами.

– Такова жизнь.

– Твоя жизнь. Твой выбор.

Уокер сжался от неожиданной внутренней боли, как будто кишки его скрутились в тугой узел.

– Я сказал тебе вчера вечером, Фейт: не смотри на меня с этой точки зрения. Все, что я могу дать тебе, – это секс.

– Можешь, хочешь – в итоге нет никакой разницы. – Она посмотрела на него и улыбнулась, стараясь, чтобы улыбка ее была искренней. – Не волнуйся, мой сладкий, я не набрасываю эскиз кандалов для тебя в своих мечтах. Я знаю, что ты не хочешь большего, кроме того, что между нами есть. И я не жалуюсь. Я не знала, что это может быть настолько хорошо. – Она уткнулась ему лицом в грудь, потом носом в открытый ворот рубашки. – Интересно, кто у них будет – мальчик, девочка или близнецы?

Освободившись, Уокер переменил тему разговора.

– Боже, спаси нас. Близнецы – это ад о четырех ногах.

– Я бы не сказала, что Онор и я настолько плохи. Джастин и Лоу – вот где ужас.

– Вот как? Что ж, может, и твои братья поверят в это со временем.

Фейт засмеялась, потом вспомнила, о чем Арчер говорил по телефону.

– Если уж речь зашла о братьях, то Арчер хочет, чтобы ты ему позвонил. Он говорил что-то о вторичной торговле.

Уокер надеялся, что она не почувствовала, как адреналин хлынул в его кровь. «Вторичной торговлей» Арчер называл русскую мафию.

– Ты сказала Арчеру насчет вчерашнего ограбления? – спросил Уокер.

Она вздохнула:

– Мне не хотелось его расстраивать, он был настолько счастлив, что станет отцом.

– Я ему скажу. Он привык от меня узнавать всякие гадости. Почему бы тебе не лечь и не поспать? Ты мало спала.

– Как и ты.

Уокер улыбнулся:

– Я пытаюсь не думать об этом, моя сладкая. – Он коснулся губами ее шеи. – Если я буду об этом думать, то Арчер не дождется звонка, а ты нисколько не отдохнешь.

– Обещания, обещания.

– Ты когда-нибудь слышала про корешки билетов, по которым можно прийти на стадион, если игру перенесли из-за дождя?

– Да.

– Я даю тебе все билеты.

Через полчаса Уокер еще раз попытался дозвониться до Арчера. Фейт же открыла свой блокнот для эскизов, но через пятнадцать минут убрала его. Ей нужно увидеть что-то новое, чтобы в голове родился новый образ. Старый дом слишком погружен во время и в эмоции. Ей трудно внутренне расслабиться.

Она чувствовала, что за ней наблюдают.

– Не будь смешной, – пробормотала она. – Никого здесь нет, кроме Уокера.

Она надела кроссовки и приготовилась пойти погулять. Когда в Сиэтле Фейт чувствовала потребность в новых ощущениях, она выбиралась в парк или на побережье. Можно и здесь попытаться сделать то же самое.

Войдя в гостиную, она махнула Уокеру и направилась в холл.

– Куда ты… – сказал Уокер, но ему пришлось оборвать свою фразу, как только в трубке раздался нетерпеливый голос Арчера. – Тебя пора клонировать, мальчик. Можно состариться, пытаясь до тебя дозвониться.

* * *

Фейт пообещала себе прогулку по берегу. Теперь самое подходящее время. Сейчас она никому не нужна. По крайней мере она надеялась на это. Мел выглядела слишком напряженной и бледной. Еще бы, пережить ограбление за два дня до свадьбы.

Фейт даже рада была оказаться в одиночестве. Очевидно, Мел и Джефф отдыхали, а Дэвиса, как и Тиги, не было весь день.

Фейт нравилось это. Ей важно место, а не люди. Она пошла по тропе мимо шаткого причала и прохудившихся яликов, через кусты, мимо песчаной трясины. Дальше дорожка терялась в плотном песке, но Фейт теперь уже могла уловить нежное дыхание океана и приглушенные крики морских птиц. Она была почти у цели.

Фейт забралась на песчаный холмик. Линия морской травы сливалась с линией прилива, отмеченной маленьким языком чистого песка. Холмик у нее под ногами рассыпался, и Фейт пошла к берегу. Приливы и отливы смешали песок с ракушками. Пляж был шириной в пятьдесят футов. Вода была удивительного бледно-синего цвета. Волны чуть выше лодыжек ритмично набегали на темный от воды песок. Вода очаровывала Фейт. Она захотела ощутить ее прикосновение. Как только вода обняла ноги Фейт, она почувствовала, как неприятности прошлых дней улетучиваются.

Несколькими ярдами выше, там, где дома сливаются в стену из стекла и бетона вдоль линии воды, сидел наблюдатель. Он устроился насколько мог близко, чтобы оставаться незамеченным. Учитывая, что команда ФБР засела в кустах между домами и особняком, наблюдатель решил больше не приближаться, чтобы не быть арестованным.

У ФБР, как и у него, были приборы ночного видения.

Но днем он пользовался обычным биноклем, к тому же это не привлекало внимания местных жителей. Здесь много людей, наблюдающих за птицами.

Фейт с тревогой огляделась вокруг. Ее не покидало чувство, что за ней наблюдают. Это нарушало покой, в который она было поверила. Но берег казался ей совершенно пустынным. Она вглядывалась в даль: песок тянулся миля за милей, но вдалеке она увидела силуэты людей, которые, вероятно, гуляли.

Может быть, поэтому ей казалось, что за ней наблюдают. Руби-Байю производил впечатление глухого местечка, но цивилизация подошла вплотную к границе поместья.

Солнце удивительно сильно жгло плечи Фейт, когда она шла в противоположную от домов сторону. Вода и солнце успокаивали ее. Она слишком долго просидела в Сиэтле. Тони всегда хотел, чтобы она была под рукой, а график его поездок был непредсказуемым. Никогда больше она не согласится на такие отношения, где нет обоюдного уважения и понимания. Она знала теперь, что такое взаимное уважение.

Острый край ракушки поранил ногу Фейт, напоминая, что надо смотреть, куда наступаешь.

Она наклонилась и подняла осколок раковины. Спиральный рисунок ее напоминал изящную крошечную галактику в бесконечном космосе песка. Большая часть раковины была сломана – слишком долго ее кувыркали морские шторма. Внутри ракушки она была перламутровой и напоминала восход солнца.

В голове Фейт начал рождаться эскиз новой вещи. Она посмотрела на блестящий фрагмент и положила раковину в карман джинсов. Она шла по кромке воды и искала глазами осколки диковинных раковин. От их безупречной красоты захватывало дух; казалось, что тысячи крошечных балерин грациозно танцуют под музыку, которую слышат только они.

Фейт не могла описать это изящество словами, но она представляла, как выразит его в эскизе.

– Я знала, что они заманят тебя, – неожиданно для Фейт сказал мягкий тихий женский голос.