Книга Неистовый маркиз - Миранда Невилл

— Позвольте и мне быть откровенной, сэр Генри. До вас доходили какие-либо слухи? Вам известно, что планируют другие коллекционеры?

Сэр Генри оживился.

— А вы об этом знаете, миссис Мертон?!

Во время бесед со знакомыми книжниками Джулиана установила: сэр Генри не пользовался уважением среди коллекционеров. Покойного Тарлтона не любили, но уважали, а вот его наследника… Возможно, и его не любили, — но ни уважением, ни доверием он не пользовался.

— Я знаю очень много, сэр Генри. И я могу предсказать, кто какую заявку будет делать в той или иной ситуации. Более того, я знаю, кто и сколько готов заплатить.

— Например?

Джулиана выпалила названия дюжины книг, которые, как она знала, интересовали Тарлтона.

— Что ж, очень интересно… — пробормотал сэр Генри.

— И разумеется, «Бургундский часослов», — добавила Джулиана.

Сэр Генри немного помолчал, потом решительно заявил:

— Миссис Мертон, уверен, что мы сможем договориться.

Генри Тарлтон, если верить слухам, раньше занимался торговлей сомнительного характера где-то в своей Вест-Индии. И вскоре Джулиана смогла в этом убедиться — он отчаянно с ней торговался, сумел снизить «обычные комиссионные» и даже выразил желание заполучить одно из изданий Шекспира, а также ин-кварто. А свое прежнее обещание не составлять ей конкуренции при продаже «Ромео и Джульетты» он словно бы забыл, во всяком случае — проигнорировал.

И теперь Джулиана, заполучив клиента, очень опасалась, что заключила сделку с дьяволом.

Глава 26

«Оказывается, я уже успел забыть, как красив этот дом», — говорил себе Кейн. А «монастырем», иногда — «аббатством» он, конечно же, назывался ошибочно. Когда первому Годфри был дарован титул барона за услуги, оказанные короне его женой, он получил в добавление к титулу еще и существенную часть монастырских земель. А через некоторое время его, тогда еще скромное, поместье превратилось в роскошный особняк — таким образом он отпраздновал получение очередного титула от королевы Елизаветы. Маркли-Чейз-Эбби был настоящим шедевром — выстроенный из котсуолдского камня, он был щедро украшен изумрудной зеленью окрестных холмов.

Немного помедлив, Кейн вошел в огромный холл, где сохранилась изначальная елизаветинская лепнина, а также дубовая панельная обшивка. Его воспоминания об этом холле в целом сводились к тому, что здесь всегда царил полумрак. Но сейчас тут было очень светло — холл был ярко освещен солнечным светом, лившимся из окон под самым потолком.

Дворецкий поспешил его приветствовать, но было очевидно, что неожиданный приезд хозяина его насторожил.

— Какая радость, милорд!.. — воскликнул дворецкий, стараясь скрыть удивление. — Наконец-то вы приехали!

— Как поживаешь, Стрэттон? — Маркиз попытался улыбнуться. Этот человек служил здесь уже лет двадцать по меньшей мере, однако Кейн мало что о нем помнил. Отец не позволял ему общаться со слугами.

— Ее светлость ожидает вас, милорд? — спросил дворецкий.

Кейн передал ему свой плащ, затем ответил:

— Я полагаю, Стрэттон, что могу войти в собственный дом без предварительного уведомления. А где сейчас ее светлость?

Появилось ли на лице подобие улыбки, или Кейну это показалось?

— В гостиной, милорд. Полагаю, с ней мистер Дичфилд.

— Не трудись докладывать обо мне. Я знаю дорогу.

Кейн поднялся по широкой лестнице на верхний этаж, перестроенный лет восемьдесят назад. Первый маркиз Чейз потратил целое состояние, чтобы отпраздновать получение титула; а на формирование его вкуса повлияла поездка в Рим. Гостиная представляла собой величественный зал из мрамора и позолоты, а украшена она была полотнами итальянских мастеров. «Довольно помпезно, — подумал Кейн. — Удивительно, что мой родитель не сжег большую часть этих картин. Ведь мог бы избавиться от них вместе с «Бургундским часословом» — шедевром римского католического искусства». Впрочем, Кейн теперь знал, почему его отец расстался с этой семейной ценностью.

Леди Чейз, сидевшая в кресле с высокой спинкой, держала на коленях раскрытый том в кожаном переплете и, казалось, беседовала со своим гостем о каком-то отрывке из этой книги. А его преподобие стоял рядом и, наклонив голову, что-то тихо говорил.

При виде этого священника Кейна обуяла ярость. Этот мерзавец, уже немолодой человек, не только причинил множество бед ему, Кейну, когда был его наставником, но и намеревался жениться на его шестнадцатилетней сестре. Кейну ужасно захотелось схватить Дичфилда за ворот и ткнуть носом в золу камина. Однако он сдержался.

Когда же эти двое увидели наконец хозяина дома, их реакция на его появление оказалась почти комичной.

— Кейнфилд! — пророкотал старый лицемер, выпучив глаза — черные бусинки на его бледном лице.

Что же касается матери, то она, напротив, закрыла глаза, словно увидела нечто ужасное. При этом она захлопнула книгу и прижала ее к груди, как бы защищаясь ею. К тому же она таким образом демонстрировала свою набожность и благочестие, так как книга, без сомнения, была религиозного содержания.

— Кейнфилд, — произнесла мать слабым голосом.

Коротко поклонившись, Кейн проговорил:

— Уж если хотите официального общения, то, наверное, правильнее называть Чейзом. — Он перевел взгляд на Дичфилда. — А вы, сэр, можете называть меня «милорд».

Леди Чейз наконец-то открыла глаза.

— Я не могу заставить себя называть тебя Чейзом. Так я называла твоего отца, и только он имел право носить это имя. — Тихий голос маркизы совершенно не соответствовал жесткости ее слов.

— Я буду счастлив, миледи, если вы станете называть меня Джоном, — ответил Кейн. — А я предпочел бы называть вас матерью.

Он всегда обращался к ней официально, как и к отцу. Но сейчас он приехал, чтобы установить мир. И он намеревался обращаться с матерью по-доброму, если она, конечно, захочет.

А мать, по-видимому, не знала, что на это ответить, поэтому молча смотрела куда-то в сторону. Дичфилд же нахмурился и спросил:

— Вы пришли, чтобы отдать леди Эстер ее законным опекунам?

Кейн пристально посмотрел на священника.

— Опекунам? — переспросил он, подходя к нему поближе и толкая его локтем в бок. Они оба были высокие и широкоплечие, но Кейн уже не находил его устрашающе огромным. — Говорите, опекунам? Во множественном числе?

Дичфилд выдержал взгляд маркиза и, утвердительно кивнув, заявил:

— Да, именно так. Я помогал в воспитании леди Эстер. А в будущем рассчитываю с благословения ее светлости установить более официальную опеку.

Невольно сжав кулаки, Кейн тихо, но отчетливо проговорил:

— Если под этими словами вы подразумеваете ваши мерзкие поползновения, если вы и впрямь решили жениться на моей сестре, то я рекомендую вам выбросить все это из головы. И еще я предлагаю вам покинуть этот дом. Немедленно!