Книга При реках Вавилонских - Нельсон Демилль

– Похоже, нас окружили.

В полной темноте она лишь кивнула. Оба были слишком напуганы, чтобы двигаться, когда впервые услышали шум, а сейчас оказались за вражеской линией, не имея ни малейшей возможности вернуться к своим.

Текоа прекрасно представлял, что в настоящем военном подразделении в его распоряжении оказалась бы система усиления звука, системы ночного видения, оружие и радио- или переговорное устройство для связи с центром. Ничего этого у них не было. Они – агнцы, обреченные на заклание. И все же шестеро добровольцев на три поста нашлись быстро.

Текоа полностью сознавал свою вину. Он не выполнил служебный долг и не подал сигнал тревоги другим. С израильских позиций все еще не велся огонь – ясно было, что арабы успешно и неожиданно атаковали. Они без труда могли проникнуть на израильские позиции прежде, чем раздастся первый выстрел.

– Надо крикнуть и предупредить их.

Дебора застыла, словно испуганный кролик.

– Извини. Но я должен.

Казалось, она все поняла. Дотронулась до его щеки:

– Конечно.

Текоа слышал шаги уже совсем близко. Он встал в неглубоком укрытии-норе, где они прятались, приложил сложенные рупором ладони ко рту и набрал побольше воздуха в легкие.

Ашбал споткнулся о проволоку с прицепленными к ней банками – камешки и гвозди в банках загремели в тишине. И снова наступило полное молчание. Текоа замер на полувздохе.

Брин схватил «М-14», включил искатель и посмотрел вокруг. На склоне ничего не происходило – ни тени, ни облачка пыли. По всей линии обороны израильтяне затаили дыхание. Арабы на склоне сделали то же самое. Ветер ли гремит банками? Зверек ли пробежал? Земля осыпалась? Он не знал.

За длинный-длинный день случилось много всего. Брин успокоился, но продолжал внимательно смотреть в объектив.

* * *

Двое из снайперской команды насторожились. Мурад внимательно смотрел на уступ. Он увидел, как загорелась лампочка израильского прибора ночного видения, отметил про себя, что она зеленая. Сделано в Америке. Чего и следовало ожидать. Американский прибор лучше, чем русский, но это вовсе не означает, что его владелец стреляет лучше, чем он, пусть у него и инфракрасный видоискатель. Мурад ощущал абсолютную уверенность в себе. Он смотрел на зеленый огонек и ждал, когда же над этим огоньком покажется голова.

* * *

Брин перегнулся еще дальше через невысокую земляную насыпь и шепнул Наоми Хабер:

– Передай, что я так до сих пор ничего и не вижу.

Она кивнула и молча, босиком, побежала в сторону, где находился командно-наблюдательный пост.

* * *

Мурад видел светлую, красноватую кожу Брина в том месте, где Наоми Хабер стерла пот и камуфляж с его лица. Он трижды нажал на спусковой крючок. Глушитель кашлянул тихо, словно слабый старик, прочищающий горло.

Брин не почувствовал ничего, кроме легкого щелчка по лбу. А потом вообще все пропало. Он опрокинулся на спину и остался лежать в пыли, последним предсмертным рывком откинув винтовку далеко на склон холма.

* * *

Через несколько минут ашбалы вновь начали продвигаться вперед. Кто-то опять задел оградительную проволоку, и снова в ночной тишине зазвенели банки.

Хоснер стоял рядом с Добкином и Бергом на командно-наблюдательном пункте.

Наоми Хабер не сразу нашла в темноте КП/НП, но ей помог слегка светящийся флажок. Она подбежала к мужчинам и передала слова Брина.

Хоснер снова прислушался, но ничего не услышал. Повернулся к Хабер и двум другим молодым посыльным:

– Отправляйтесь на линию и передайте, что по моему свистку они должны устроить минуту безумной пальбы. Но только пусть минута продолжается десять секунд, – добавил он.

Посыльные тотчас сорвались с места, разбежавшись каждая в своем направлении.

Выдержав небольшую паузу, Хоснер свистнул. Те, кто находился недалеко, услышали свист и открыли огонь, а это послужило сигналом для всей линии по склону холма.

Ашбалы застыли, а затем прижались к земле. Нескольких ранило, но они и звука не издали – от страха, что их задушат собственные командиры. Последние же шепотом убеждали не стрелять:

– Это пробный огонь, они бьют наудачу. Не стреляйте!

Но секунды тянулись, каждая длиной в год, и пять израильских «АК-47» поливали склон автоматными очередями, так что пальцы даже самых дисциплинированных из арабов невольно потянулись к предохранителям. Но едва один из молодых собрался открыть ответный огонь, израильская линия внезапно замолчала – так же неожиданно, как и открыла стрельбу. «Минута безумия» длиной в десять секунд закончилась. Боеприпасы нужно экономить.

Восточный ветер унес запах гари, и последние выстрелы отзвучав эхом в окружающих холмах, замерли в ушах защитников. Ни один из них не мог поверить, что ашбалы способны удержаться от ответной стрельбы в этом огневом валу, не издать ни крика боли в случае ранения, ни панического возгласа, когда землю у самых их лиц взрывают пули. Хоснер повернулся к Добкину и Бергу:

– Похоже, мы начинаем нервничать.

– Надеюсь, на НП никто не ранен, – сказал Берг.

– Если все исполняли инструкцию и оставались на своих местах, все должно быть в полном порядке, – ответил Добкин и посмотрел в сторону восточного склона. – А что касается аванпостов, то если они ничего не слышали, значит, ничего и нет. Животные, ветер и оползни. Это проклятие проволочных ловушек. Помню, в шестьдесят седьмом году на Суэце воробей сел как-то на проволоку и… Впрочем, кому сейчас дело до Суэцкого канала и шестьдесят седьмого года?

– Никому, – заверил его Хоснер.

* * *

Мисах Горен и Ханна Шилох, машинистка, дежурили на аванпосту № 1 на северном конце склона и тоже слишком поздно поняли, что окружены. Скрючившись, спрятались они в своей тесной норе, пережидая долгие секунды огня и размышляя, что же делать дальше?

Три молодых араба с блеснувшими ножами в руках выскочили из темноты и перерезали горло обоим безоружным израильтянам.

Рубин Табер и Лия Илсар, переводчики, сидели на НП № 3 на южном конце склона. Поняв, что случилось, они вылезли из норы и начали пробираться наверх, к вершине холма.

Мурад заметил их сквозь инфракрасный видоискатель в сорока метрах от себя. Он поднял винтовку и аккуратно застрелил обоих, попав и ему и ей прямо в голову.

* * *

Теперь ашбалы продвигались ползком, стараясь заранее нащупать предательскую проволоку. Продвигались медленно, но тем не менее неуклонно. Передовой отряд находился уже в трехстах метрах от вершины.

Текоа понял, что означала минута огня, понял и то, что израильтяне на самом деле ничего и никого не видели. Он повернулся к Деборе Гидеон: