Книга Доброй ночи, любовь моя - Ингер Фриманссон

– Я понимаю ваше беспокойство, – прошептала она. – Но ведь еще не так много времени прошло, попытайтесь набраться терпения. Может, она вам звонит именно в этот момент, может, она сейчас на телефоне.

– Я перевел звонки на мобильный. – Он похлопал по карману пиджака. – Тут же услышу, если кто-то позвонит домой. Она сказала, куда собирается? Можете вспомнить точно ее слова?

– Ох, вряд ли.

– Она просто глянула на часы и сказала, ой, да уже поздно, пора ехать?

– Наверное, что-то в этом духе.

– В выходные я уезжал на дачу. Иначе я бы раньше поднял шум. Зачем, зачем, мать твою, я поехал на эту чертову дачу! – Он потер пальцами лоб. – Не понимаю. Ничего не понимаю!

– Да... Думаешь, что знаешь человека. А оказывается, что ты его совсем не знаешь.

– Правда, абсолютная правда!

Зазвонил телефон. Жюстина вскочила:

– Извините.

Ханс-Петер, думала она. Милый, хороший, дорогой Ханс-Петер.

Но это был другой Ханс.

Ханс Нэстман.

Глава 4

Поднялся ветер. За окном клубами дыма кружили облачка сухого снега. К лицу прилила кровь.

– Добрый день, Жюстина Дальвик. Вы меня помните?

– Конечно, помню. Разумеется. Зачем вы звоните... что-нибудь новое про Натана?

– Нет.

– Вот как.

– И о том, кто девушку убил, тоже, черт меня побери, ничего нового.

Жюстина задержала дыхание. Тор Ассарсон открыл дверь на балкон, закурил. По полу потянуло ледяным холодом.

– Одну минуту! – произнесла она в трубку. – Закройте! – прошипела она Тору и указала на птицу.

– У вас гости? – поинтересовался Ханс Нэстман.

– Да.

– И в субботу у вас тоже гости были, как я понимаю.

– Да.

– Я бы хотел с вами именно об этом немного побеседовать.

– В чем дело? Я что, не имею права в собственном доме гостей принимать?

– Конечно, имеете, Жюстина. Конечно, имеете.

– Тогда я не понимаю...

Разговор прервался, она поняла, что он звонил с мобильного и что он напал на какой-то след. Она пожалела о своей реакции, она отвечала слишком напористо, агрессивно. Это нехорошо. Она положила трубку, поспешно наклонилась и выдернула шнур. Затем вышла на балкон к Тору.

– Нужно тщательно закрывать двери и окна, а то у птицы может возникнуть желание улететь.

– И правильно! – выдохнул он вместе с дымом.

– Вовсе не правильно.

– Птице место на воле.

– Да, но он там не выживет. Он не знает, как защищаться от диких птиц и прочих, кто желает ему зла. Он только с людьми имел дело с тех самых пор, как выпал из гнезда. Он настроен на людей, на меня.

Пепельница стояла на полу. Она вспомнила, что забыла вытряхнуть ее. От порывов ветра пепел размело по сторонам. Тор ткнул свою сигарету среди многих недокуренных сигарет Берит.

– Да-да, – сказал он. – Это, вообще-то, не мое дело.

Он засобирался. Вначале он хотел заказать такси, но через секунду передумал.

– Я сделаю так же, как, должно быть, сделала она: поеду на автобусе. Вы имеете представление, как часто они ходят?

– К сожалению, нет. Я никогда на автобусе не ездила.

– Понятно. Я заметил около дома новую, красивую машину.

– Да. Я ее только что купила. У меня есть кое-какие дела, а то бы я вас до метро подбросила.

– Нет, нет! Я хочу пройтись. Как я уже сказал, я пытаюсь понять, что именно делала Берит в субботу.

Они спустились в прихожую. Она подала ему пальто и шарф. Взяла его холодную как лед руку в свои горячие ладони.

– Тор! – Она впервые назвала его по имени. – Будем держать кулаки, сжимать их как можно крепче. Чтобы Берит нашлась. Чтобы она была невредима, чтобы все стало как раньше. Если мы будем изо всех сил о ней думать, то все наверняка будет хорошо.

Тор откашлялся.

– Спасибо.

* * *

Как только он исчез за склоном холма, она воткнула шнур в розетку. Телефон немедленно зазвонил.

– Алло! – крикнула она, но ответом был только шум. – Ханс-Петер? Это ты?

Но это снова был полицейский, он что-то бормотал, ругался. Слова доносились обрывками.

– Алло! Черт побери... Я скоро буду... в Хэссельбю. Примерно через... минут.

* * *

Она вышла на балкон за пепельницей, вытряхнула ее в унитаз и четырежды спустила воду, пока не смыла все окурки. Потом подманила птицу и отнесла ее на чердак. На нее нашло странное спокойствие, она заварила целый кофейник кофе, поставила кружки.

Ханс Нэстман приехал один. Поставив машину вплотную к ее машине, спустился к дому, поднялся на крыльцо. Она открыла дверь раньше, чем он успел позвонить.

Он был не похож на себя. Похудел.

– Добрый день, Жюстина. Я вас, как видите, не забыл.

– Я вас тоже не забыла.

– Вот и хорошо.

– Я кофе приготовила.

Он кивнул.

* * *

Они уселись за кухонный стол, как раз с той стороны, где они вчера сидели с Хансом-Петером, где она сбросила все со стола, изнывая от желания, но все испортил телефонный звонок.

– Вы изменились, – сказала она.

– Заметно, да?

– Да.

– Я болел.

– Похоже, потеряли много килограммов. Ничего серьезного, я надеюсь?

– Опухоль в толстой кишке.

– Ох.

– Ее больше нет. Опухоли, я хочу сказать. И никогда не будет, надеюсь.

– Эта ужасная болезнь разит направо и налево.

– Да. Когда так вот заболеешь, действительно учишься совершенно по-новому ценить жизнь.

Она разлила кофе по чашкам.

– К сожалению, у меня ничего нет к кофе.

– И хорошо. Все эти печенья, булочки, закидываешь все в себя – надо, не надо.

– Вы по какому-то особому поводу пришли, как я понимаю?

– По поводу Берит. Берит Ассарсон, ваша бывшая одноклассница.

У нее похолодело в животе.

– Да, Берит.

– Жюстина, не обижайтесь, но вы и вправду приносите несчастье. С людьми из вашего окружения что-то случается, они исчезают или умирают.

– Вы хотите сказать, что это я виновата?!

– Нет, я такого не утверждаю. Но послушайте. Сначала Натан Гендсер, ваш знакомый, бесследно исчез в джунглях, и никто его с тех пор не видел. Потом Мартина Андерссон, молодая, красивая, полная жизни внештатная журналистка, проявлявшая очевидный интерес к Гендсеру. Кто-то хладнокровно зарезал ее ножом, который используют в джунглях. В номере гостиницы, который она делила с вами.