Книга Святой Грааль - Андрей Ветер

Толстяк попятился, споткнулся о лавочку для ног и опрокинулся. Рухнув на спину, он увлёк за собой тяжёлый стул и больно ушибся. Сидевшая за столом женщина даже не обернулась.

— Её здесь нет! Я тут один! — шёпотом объяснял себе Толстяк. — Это всё снится мне, я сплю, крепко сплю… Ничего этого не может быть!

Но он не убедил себя и, поднявшись, почти бегом кинулся прочь из кабинета.

— Не верят ни в Бога, ни в чёрта, — донёсся из кабинета хрипловатый женский голос.

Шарль быстрым шагом, путаясь в длинной своей монашеской одежде, шагал по коридору, испуганно оглядываясь. Затем он остановился, почувствовал слабость, ноги подкосились. Он тяжело оплыл на пол и стукнулся затылком о стену. Голова его безвольно свесилась на грудь.

Он не помнил, сколько просидел так, но когда пришёл в себя, то вокруг царила тишина. Только со стороны зала доносились звуки нехитрой музыки, звенели бубенцы, слышался пьяный смех. Шарль поднялся с трудом и, осеняя себя крестным знамением, поспешил вперевалку в полный людей и хорошо освещённый зал.

— Здесь живут призраки, — прошептал он на ухо Ван Хелю. — Я видел… И я хотел бы поскорее убраться из этого замка.

— Выпей вина, мой друг, — улыбнулся Хель.

Шарль не стал упираться и влил в себя подряд три кубка.

— Тебе, конечно, лучше? — спросил Хель. — А теперь возьми вон ту баранью ногу. И забудь о привидениях. Нам, простым людям, всё равно не понять, что это такое…

* * *

Отряд графа ещё не успел выехать из леса, как появились посланные вперёд дозорные, размахивая руками.

— Там опять крестоносцы! Опять толпа смердов!

— Опять эти босоногие дети свинопасов? — оскалился Робер де Парси. — Они что, у нас на пути?

— Они осаждают замок, ваша светлость!

— Впереди есть замок?

— Манора[36], милорд. Похоже, они хотят подпалить её.

— К оружию! — крикнул де Парси. — Нет времени облачаться в доспехи, мессиры!

Они ринулись вперёд и увидели впереди двухэтажный каменный дом, обнесённый рвом. Вокруг бушевала толпа. В тусклых солнечных лучах вспыхивали топоры, ножи, копья и вилы. По всему полю перед манорой лежало с десяток трупов, на которых была видна кольчуга. Несколько человек в монашеских одеждах возились возле костра, поджигая длинные палки, обмотанные тряпками, — судя по всему, намеревались метать их в окна маноры.

Осаждавшие не ждали удара сзади. Оглушённые своими криками, они даже не услышали топота коней и только тогда поняли, что происходит, когда первые два десятка их товарищей рухнули на землю, обливаясь кровью. Рыцари не знали пощады.

— Уничтожьте этих собак! Растопчите их всех до единого! — выпучив глаза, ревел де Парси.

В считанные минуты всё было кончено.

— Слава пречистой Деве! Вы опять одержали лёгкую победу, граф! — воскликнул епископ, разглядывая корчившихся на земле разбойников.

Из ворот маноры выехал рыцарь. Он не был закрыт доспехами, только стёганая поддёвка, порванная на груди и пропитавшаяся кровью, была на нём.

— Наш господин барон Оливье де Эно выражает вам глубочайшую благодарность! — учтиво поклонившись, произнёс он. Он был смертельно бледен, рана отняла у него немало сил. Но он держался прямо.

— Значит, эта манора принадлежит мессиру де Эно?

— Именно так, ваша светлость, — ответил рыцарь. — Мой господин нижайше просит вас не отказать ему в гостеприимстве. Сам он, увы, получил ранение в ногу и не в состоянии выйти вам навстречу.

— Что ж, мы с удовольствием примем его приглашение.

— К сожалению, весь дом пропах гарью, — рыцарь мотнул головой в сторону сожжённых крестьянских хижин, — поэтому застолье не получится изысканным. От имени моего господина я заранее приношу извинения вашей светлости.

— Война придаёт всему свой запах, — ответил де Парси и мрачно улыбнулся.

— Это даже не война, — печально отозвался рыцарь. — Сброд безумных мерзавцев схватился за вилы. Смерды…

— Приходится констатировать, что и чернь может стать грозной силой, — включился в разговор барон де Белен. — Не подоспей мы, вскоре здесь горели бы не только деревенские дома, но и ваше укрытие.

— Да, натиск был ужасен.

— Мы видели такое же нашествие у стен Сен-Пуана.

— Не понимаю, откуда они взялись, — вздохнул рыцарь. — У многих на груди нашиты кресты.

— Крестоносцы. Начало великого похода в Иерусалим. Папа призвал всех, а первыми, как водится, откликаются те, у кого ничего нет. Эту мразь ничто не удерживает. Они двинулись в поход, не обзаведясь даже оружием, похватали вилы и топоры, по дороге грабят и убивают всех, не щадя никого, насилуют женщин. Нам довелось видеть уже десятки разорённых селений. Люди озверели. Всюду гниют трупы… Вам повезло, что у нас сильный отряд. А где же ваши люди?

— Часть рыцарей отправилась в Париж, где король собирает армию. Впрочем, здесь никогда не было сильного гарнизона…

Так, обсуждая случившееся, они вошли в дом и сразу погрузились в уютную прохладу каменных сводов.

На первом этаже располагались кухня и небольшой зал для приезжих; в каждом углу этого зала были выделены отгороженные пространства, обставленные полками, лавками, переносными стульями. Одни из этих закутков предназначались для аудиенций, другие — для хранения архивов, в третьих вершились судебные дела. Перед камином, над которым нависал огромный вытяжной колпак, украшенный массивным гербовым щитом, на полу валялись куски окровавленных тряпок, набросанная рваная обувь, несколько опрокинутых кубков — здесь, вероятно, ухаживали за ранеными.

Пока рыцари графа де Парси рассёдлывали коней и выставляли пикеты, дабы избежать внезапного нападения какой-нибудь очередной орды, граф с приближёнными поднялся на второй этаж, чтобы поприветствовать хозяина дома. Там находился зал для общих собраний. В западной его части была устроена спальня, отгороженная от общего пространства тяжёлыми гардинами. Обстановку зала составляли скамьи с низкими спинками и массивными подлокотниками, лёгкие передвижные стулья, камышовые циновки и ковры, занавески на окнах и дверях. Большой стол был прикреплён к полу. Возле окон всё ещё стояли вооружённые арбалетами мужчины.

Оливье де Эно сидел в кровати. Ван Хель сразу обратил внимание на его туго перевязанную ногу. Бледность лица барона де Эно говорила о его скверном самочувствии. Возле кровати находились священник и молоденькая девушка, почти совсем девочка. Чуть в стороне блестел в солнечном свете медный таз с окровавленной водой.

— Благодарю вас, мессиры! — Оливье де Эно заставил себя улыбнуться. — Ваше появление было как нельзя более кстати. А я уж решил, что всей моей челяди пора исповедоваться.