Книга Остров Амазонок - Николай Прокудин

Нервная дрожь постепенно прошла, сердечный ритм вошел в норму. Но едва он сомкнул глаза — опять началось! Усилием воли Сергей отогнал вновь нахлынувшие видения, на сей раз это были кривляющиеся раскрашенные туземные рожи. Сергей потряс головою, пытаясь избавиться от кошмаров, сел, раскачиваясь, возле опустошенного бочонка. Очень хотелось пить. В горле першило, словно он наглотался песка, во рту отчетливо ощущался вкус тухлого мяса. Дайте воды! Он готов был убить целое племя за одну кружечку холодной ключевой водицы. Хм, совсем озверел от жажды.

В стороне стоял кувшин, но до него еще предстояло добраться. Серега приподнял тело на локтях, затем встал на колени, перед глазами закружились в хороводе крепостные стены, и он рухнул бессильно на песок. Первая попытка закончилась неудачей. Вторая продолжалась дольше, но была такой же безуспешной. Он немного постоял на коленях, точнее, на корточках, но откуда-то потянуло ветром, и Строганов вновь упал.

Полковник перестал предпринимать бесполезные попытки встать, а просто пополз, как змей. Он добрался до заветной цели, отдышался, обхватил сосуд с водой дрожащими руками, наклонил горлышко и принялся жадно ловить языком и губами выплескивающуюся влагу. Три глотка, и произошло чудо, Строганов и впрямь ожил! Он передохнул чуток, все еще трясущейся рукою взялся за ручку драгоценного сосуда и хлебнул от души, выпив одним махом половину содержимого. Хорошо все-таки, что в кувшине была пресная вода, но если была бы морская — выпил бы и ее.

Жажда отпустила, организму заметно полегчало, но ненадолго. Внезапно Серегу замутило, окружающие предметы снова завертелись перед глазами, голову словно стянули железными обручами, а по желудку прошлись наждаком, крепко сжали его и вытряхнули содержимое наружу.

Сергей отер рот ладонью, отполз от стены, лег на спину и посмотрел в бездонное небо. Небосвод закрутился над ним в диком хороводе, казалось, что звезды скакали, метались, плясали. Он закрыл глаза, но это не помогло. Голова продолжала кружиться. Страдалец вновь очистил желудок, надсадно, надрывно, до желчи. Это хорошо! Не будет алкогольного отравления.

Сергей, пошатываясь, открыл ворота и, спотыкаясь, вышел из крепости. Загребая ногами желтый песок, он с трудом добрался до лодки, упал, лежа разделся и, побросав одежду в лодку, плюхнулся в воду. Море было теплым, как парное молоко, ласковым, освежающим. Волны шелестели песком, играли мелкими ракушками и камушками. И через полчаса монотонного покачивания на воде боль отпустила.

Нет, дорогие друзья, определенно, с пьянством надо кончать! Так пить нельзя, даже на радостях, в связи с исторической встречей с иностранными товарищами. Пусть хоть сам знаменитый Лаперуз воскреснет и предложит выпить, или объявится великий Колумб и пригласит к столу — давай, мол, на брудершафт, за успешное окончание путешествия по морям и океанам! Хоть сам Фернандо Магеллан — ни за что, баста! И никаких фуршетов. Обидно, до чего вообще несправедлив мир! Когда было с кем заняться амурами, не было коньяка для поднятия настроения, теперь, наоборот, море коньяка и вина, а близости с женским полом не предвидится. Нет в жизни гармонии.

Нахлынули грустные воспоминания о недавно погибших верных подругах, о любимом королевском прайде, и Сергей, не стесняясь, горько заплакал. До чего хороши были девчонки! Ай, как бы мы могли с ними славно зажить на этом острове или на каком другом. Проклятые старые ведьмы! Мегеры! Убили лапушек, голубок, шоколадок!

Строганов поплакал, умылся, еще разок очистил желудок, и хмель постепенно отступил, голова вновь заработала ясно. Вспомнив об опасности, он выскочил из воды. Чего это разнежился в море, а если акула подплывет да отщипнет кусочек драгоценного хозяйства? Возвращаться в крепость не хотелось, здесь лучше дышалось, свежий морской воздух вентилировал легкие, пахло водорослями, солью и йодом, а не отбросами и испражнениями.

«Жизнь и так полна неприятностей, и все они исходят от людей, — подумал Серега. — Поэтому хочется слиться с природой. Хоть на миг почувствовать себя ее частицей».

В предрассветной дымке, с первыми лучами солнца, Строганов побрел к изгороди. На мгновение легкий ветерок развеял ватные хлопья тумана, и Сергей успел заметить отряды дикарей, передвигающиеся поближе к форту с обеих сторон. Видимо, племена каким-то образом сумели договориться о единстве действий против европейцев, прекратили междоусобицу и на время зарыли топор войны.

Серега испугался, что попадет в плен. Стремглав подбежав к воротам, он подтянулся на руках и перебросил тело через забор. Строганову повезло, за изгородью он рухнул в пыль, лишь слегка оцарапавшись о торчащие у стен сучья, не наткнувшись ни на один воткнутый в почву острый кол. Потирая ушибленный зад, он принялся тормошить вчерашних собутыльников.

— Viva France! — рявкнул все еще нетрезвый лейтенант. — Да здравствует король! Смерть гугенотам!

— Лейтенант, какие на хрен гугеноты? Вы их двести лет тому назад перебили. Тихо, не ори!

Лейтенант Фрапен открыл глаза и начал озираться, словно был не в себе. Затем он тупо уставился на русского офицера и спросил хриплым голосом:

— Ты кто?

— Конь в кожаном пальто! Я граф Строганов! Или забыл, с кем вечером коньяк пил и устрицами закусывал? Обнимались, лобызались, и на тебе — кто! Эх ты, морда роялистская, монархист проклятый! Вчера о свободе говорил, о просвещении, а сегодня запел: «Да здравствует Его Величество Людовик»? Я сам тебе сейчас устрою Варфоломеевскую ночь!

— Пардон, месье полковник! Примите мои глубочайшие заверения в искреннем уважении и почтении... — на последней фразе французик громко икнул.

— Фу-у-у! Вот тебе и почтенье! Хорошо хоть, что рыло отвернул в сторону! Эх ты, бургундец! Никакой культуры! Где тебя учили политесу?!

— Я не бургундец, я из Марселя, — обиделся лейтенант.

— Ну и радуйся своему счастью! Сейчас шкуру с твоей марсельской жопы пустят на новый барабан! Папуасы продвигаются к крепости с двух сторон.

— Они вовсе не папуасы, а обитатели... — начал было лейтенант, но Серега его сердито оборвал:

— Мне все равно, кто они такие. Хоть новогибридцы, хоть фиджийцы, хоть тонголезы. Но жопы наши на барабанах и тамтамах будут звучать что надо! А из вашей филейной части приготовят бифштекс. Комендант, проснись!

Сон и хмель лейтенанта как рукой сняло. Он стремглав кинулся к бойнице, посмотрел на побережье и всплеснул руками:

— О Боже, спаси и сохрани наши души! Да их там целые сотни!

Лейтенант заметался между спящими товарищами, тормоша их. Хмельной гарнизон, ругаясь, поминая морского дьявола, бога мать и еще многое чего, проснулся, матросы сразу осознали надвигающуюся опасность и заняли боевые позиции.

— Канонир, целься, пли! — Лейтенант махнул саблей, сигнализируя об открытии огня.

Пушка громко выстрелила, ядро прошило толпу дикарей и разорвалось в их гуще, разметав взрывом в клочья несколько головорезов и тяжело ранив добрый десяток осколками.